К вечеру у меня заныла спина, постоянно хотелось согнуться, присесть, а лучше лечь. Я старалась поворачиваться во все стороны, чтобы хоть как-то ослабить боль и размять мышцы, но так, чтобы со той стороны ресепшена это смотрелось естественным. В один из своих маленьких перерывов я заметила, что мозоль на ноге кровоточит. Предвидев такие последствия, еще дома я положила в сумку пластырь. Я пошла за сумкой, достала пластырь из внутреннего кармана, затем села и наклеила пластырь на самое больное место. Клеить пришлось поверх колготок.

Уже в женской раздевалке после работы я смогла полностью снять туфли и встать на больные стопы. Это было очень больно. Словно мои стопы побывали в гидравлической машине. Для того, чтобы они хоть немного пришли в себя, я зашагала на месте, затем сделала быстрое упражнение, поочередно перекатываясь с носков на пятки и обратно. После некоторого времени ноги начали приходить в себя. Как только я почувствовала, что они начали оживать, то сразу же накинула на них сапоги, быстро сменила рабочую униформу на свою обычную, закинула рюкзак на плечо, закрыла шкафчик и быстро побежала на улицу. Свежий, чуть морозный воздух коснулся моих щек и наполнил своей прохладой мои легкие. Я чувствовала свободу. Свободу от всех условностей, регламентов и правил, узкой юбки, жестких туфлей и от вечного клацанья компьютерной мышки.

«Думала это никогда не закончится» – произнесла я вслух.

Впереди была полуторачасовая поездка домой, но из-за насыщенного событиями дня я ее совсем не заметила.

После того, как Женя ушла на работу (работала она дизайнером в копировальном центре), я пошла в свою комнату и включила фильм, чтобы немного расслабиться перед предстоящей ночной сменой. За последнее время я постоянно находилась в напряжении, плохо спала, особенно из-за ночных смен. Внезапно у меня зазвонил телефон. Я испугалась, не с работы ли звонят, но это оказалась мама. Мы с ней созванивались примерно раз в четыре дня.

– Дочь, ну рассказывай, – начала в своей манере мама.

– Да тут и рассказывать нечего. У меня как всегда все отлично, потихоньку привыкаю к работе, туфли уже разносила, так что теперь сидят как влитые. Сейчас вот только позавтракала.

– А соседка твоя в комнате? У тебя выходной сегодня?

– Нет, она на работу ушла полчаса назад. У меня сегодня ночная смена, часов в 5 начну собираться.

– Ну хорошо, тебе денег-то на еду хватает?

– Хватает, конечно, мам. Я же аванс пару дней назад получила. Так что все хорошо.

– Ну Слава Богу… Сильно устаешь?

– Да нет, на учебе в универе больше уставала. Для меня сейчас наступил более упрощенный вариант жизни. Как у вас там дела? Оля работу нашла?

– Да нормально у нас все. Она сейчас только курсы заканчивает, будет в каком-то салоне работать мастером по маникюру.

– А она разве не на парикмахера хотела пойти?

– Да там курсы оказались дороже, вот она и решила, что маникюр тоже неплох. Мы, конечно, предлагали ей денюжки занять, но она ни в какую. Сама, говорит, хочу.

– Хорошая перспектива… быть мастером по маникюру.

– Ну а что поделать, лучше так, чем без хлеба сидеть.

– А другие как? Егор, Лиза?

– Егорка растет потихоньку, самый главный заводила у нас. Заводит всех. Особенно меня, когда на мебели начинает черкать, – сказала мама с ноткой упрека. – У Лизоньки скоро мероприятие в школе будет, стихи будет рассказывать. Вот мы каждый день с ней и учим понемногу. Сложное до жути.

– Я смотрю вам некогда расслабляться, – усмехнулась я.

– Да уж, и не говори. Так, – обратилась к кому-то мама, – ты что это там делаешь? Это нельзя грызть! А ну брось каку! Ладно, дочь, удачи тебе там, я пошла спасать пульт.

– Хорошо, давай, пока!

– Пока.

В трубке повисли гудки, мама отключилась. Видимо, Егор опять захотел погрызть что-то специфичное. Я легла на кровать и зарылась лицом в подушку. Каждый раз после разговора с мамой мне становилось невыносимо тоскливо. Как будто вся жизнь кипела и бурлила именно там, а я же в это время находилась по ту сторону экрана. Я безумно захотела вернуться назад, к этому оживленному дому, смотреть как растет мой племянник, смеяться над его детскими выходками, помогать Лизе с домашкой, а вечером обсуждать за семейным чаем все дневные события.

«Как же хочется туда. Что я здесь вообще делаю?»

И я вспомнила почему я уехала. Мне захотелось большего. Больше, чем вся эта обыденность, местные продуктовые магазины, где тебя знают по имени, где девушки выходят за тех или иных парней просто потому что только такие есть в этом городе, на работе платят копейки, никто ни о чем не мечтает, ни на что не копит, прожигают свои жизни, ни обращая внимания на смысл всего происходящего.

Я представила все это и поняла, что поступила правильно. Я вовремя опомнилась и вырвалась из этой житейской суеты. Я познаю и увижу больше, чем они. Я могу сейчас поработать, узнать мир, накопить на дом, а затем уехать в тот город обратно. И пусть уже тогда поглотит меня теплая обыденность. Лет через 20 или 30, сидя в кресле в своем шикарном загородном доме я буду вспоминать именно эти моменты, когда была в эпицентре жизни мегаполиса, когда трудилась до потери пульса.

Лучше я помучаюсь сейчас, а потом буду наслаждаться всеми прелестями жизни. Главное – немного потерпеть.

Я положила рюкзак в шкаф в бэке и подошла к зеркалу поправить прическу и платок на шее. Униформа гостиницы мне очень нравилась. Она представляла собой комбинацию из темно-синего пиджака, прямой юбки того же цвета, белой рубашки и красного платка с незатейливыми узорами. Платок, завязывающийся в форме розы, благородно смотрелся на шее, прекрасно сочетаясь с ярко красной помадой на губах. На голове все девушки администраторы делали либо тугой хвост, либо пучок. Я предпочитала пучок, с ним я чувствовала себя стюардессой. Руководитель службы приема и размещения мог сделать тебе замечание, если обнаружит твой макияж недостаточно красивым. Рекомендовали делать макияж похожий на вечерний. Из-за этого мне в течение недели приходилось каждый вечер сидеть и смотреть на YouTube обучающие видео по макияжу. Не скажу, что я стала профессионалом этого дела, но у меня стало получаться очень даже неплохо.

Другой проблемой по поводу внешнего вида были капроновые колготки. Я была очень удивлена, что наш начальник по камерам следит даже за тем, чтобы у тебя не было никаких дырок на колготках. Если вдруг ты ему попадешься, то либо будешь менять их (если тебе посчастливилось и у тебя лежат дополнительные в шкафчике), либо уходишь в этот день с работы. Про второй вариант я даже боялась подумать, поэтому на всякий случай купила сразу три пары колготок и положила их на свою полочку в шкафчике. Мне это казалось до ужаса странным и нелепым – обращать на такие мелочи внимание, ведь за высокой стойкой ресепшена видна только верхняя половина твоего тела. Кому какое дело, есть у тебя маленькая дырочка на колготках или нет. Если бы я сама была гостем, то мне было бы совершенно плевать на это. Главное, чтобы меня заселили как можно быстрее и в хороший номер. Но нет, нашему руководителю нужно чтобы все было на высшем уровне, включая такие мелочи.

«Вот что значит 4 звезды» – думала я.

Я села в кресло в бэке и ждала пока все другие мои коллеги придут. Старший администратор уже сидел со своим коллегой и обсуждал сегодняшние новости: что за день происходило, кто не продлил проживание, можно ли продавать ужины сегодня и т. д.

– Добрый вечер мои дорогие коллеги! – произнес голос за моей спиной. Это была Даша, жизнерадостная и общительная девушка. Я поздоровалась в ответ, но мой голос исчез за приветственными кликами старших администраторов. Не знаю почему, но меня никогда не слышали и воспринимали это как нежелание вступать в контакт с моей стороны. У меня постоянно случались такие неловкие ситуации, когда из-за простого недопонимания в головах людей складывалось негативное впечатление обо мне.