В главе 4 («Русская ономатодоксия») излагается опыт филологического и историко-литургического анализа богословской проблематики, связанной с историей русского имяславия и «афонской смуты». Труд иеросхимонаха Антония (Булатовича) «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус» (1913 г.) (в частности, глава XI «Понятия “Имя Божие” и “Сам Бог” в Богослужении совмещаются» и глава XII «Божественная литургия есть поклонение Богу о Имени Иисусове») рассматривается как источник основных предпосылок для формирования русской религиозной ономатологии. При всей богословской незавершённости и отсутствии догматической системности именно этот труд стал одной из основ для формирования не только богословского дискурса имяславия, но и оригинальной отечественной философии имени и языка. Анализ ономатологических учений П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева и С. Н. Булгакова, в частности проблемы именования Бога, затрагивает теоретические аспекты проблемы языковой номинации в экзегетико-филологическом и литургическом ключе. Имя Бога трактуется русскими православными мыслителями со стороны его богослужебной предназначенности. Филологическое исследование проблематики именования Бога в трудах выдающихся русских мыслителей позволит по-новому оценить многие факты и явления, связанные с процессом формирования богословской традиции в Православии, и показать их роль и значение для становления отечественной религиозной философии имени. Материал главы сопровождается также дополнительным историко-культурным экскурсом, в котором кратко освещается история имяславских споров в России.

Наконец, в главе 5 («Конструкт Имя Отца в лакановском психоанализе и концепция русской ономатодоксии»), как было уже сказано выше, проводится сравнительно-сопоставительный анализ предельно дистанцированных друг от друга, на перый взгляд, теоретико-методологических парадигм лакановского психоанализа и так называемого ономатологического дискурса (или религиозной ономатологии) в ракурсе общей для них предметной области – теории имени и процесса именования (номинации). Уникальная герменевтическая модель библейского имени Бога, ставшая предметом исследовательского внимания в теоретических семинарах французского психоаналитика Лакана, сопоставлется нами с ономатологическими конструкциями русских философов (Флоренский, Лосев, Булгаков).

Сделаем несколько предварительных замечаний.

Согласно современному лингвистическому пониманию, общеславянская лексема бог восходит к индоевропейскому корню *bhag- (с семантикой изобилия, полноты, богатства) и сопоставима с авестийским baga-, «участь, судьба» и «господин», а также с древнеиндийским bhaga-h («благосостояние», «счастье»). Предложенная ещё русским философом А. С. Хомяковым этимология этого слова (см. «О библейских трудах Бунзена» [ «Письмо к г. Бунзену»], 1860 г.[12]), указывающая на его семантическую связь с глаголом быть, не нашла подтверждения в языкознании и справедливо была оспорена ещё в выдающемся труде архиепископа Феофана (Быстрова), посвящённом изучению библейского имени Бога «Тетраграмма, или Ветхозаветное Божественное имя הוהי»[13], к которому нам предстоит не раз обращаться в работе.

Семантика верховного божества (в контексте языческой религии – главного среди прочих) изначально присуща и некоторым другим словам с корнями индоевропейского происхождения, например слову Господь (общеслав. корень ^*gost-, восходящий к индоевропейскому ^*ghost- /гость, пришелец, чужестранец/ + общеслав. корень ^*pod-ь. – от индоевропейского ^*pot, ^*pot-i-s /хозяин, глава дома/), древнегреческому слову Θεός (предположительно от индоевропейского корня ^*dheu-, от которого происходит греческий глагол τίθημι /класть, полагать, устанавливать/ и форма ^*dheu-os), латинскому Deus (от индоевропейского корня ^*dei-/di-, от которого происходит ^*dei-u-os с семантикой источника света, неба, например ^*di-u-pater /отец неба или небесный отец/ (Juppiter, Юпитер)) и некоторым другим лексическим единицам индоевропейской языковой основы, содержащим семантику превосходства и доминирования верховного божества над всеми остальными (например, Dominus – от лат. глагола dominare /господствовать, властвовать/, т. е. владыка, повелитель, господин). На эту тему существует достаточный объём исследовательских материалов. Так, в фундаментальном труде Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова[14] представлен обширный семантический словарь с именами индоевропейских божеств, ставшими основами для наименований позднейших божеств языческого пантеона[15].

Хорошо известны научные работы по исследованию славянской и индоевропейской этимологии именований языческих богов (см., например, исследование В. Н. Топорова[16]), теофорной лексики христианства (см., в частности, работу К. А. Тимофеева[17]), а также многочисленные этимологические словари, включающие характеристику общеславянского слова бог[18].

Однако нами формулируется вопрос о номинации Бога как Абсолюта (лат. absolutus – отрешённый, безотносительный) христианской религии, т. е. о способах языкового выражения идеи единственного и единого Бога изнутри данной монотеистической доктрины. Проблема эксклюзивного личного именования божества, исключающего существование и/или поклонение другим богам[19], заключается также в лингвистическом определении статуса имени собственного для языковой номинации этой трансцендентной сущности.

Веру в единого и единственного Бога утверждают исключительно доктрины авраамических религий. Мы сосредоточим внимание на одной из них – христианской.

Общеславянскому слову Бог[20] в еврейской Библии соответствует םיהִלֹאֱ [Элогим/Elohim], в греческой Библии (Септуагинте) – слово ὁ θεός, в латинской (Biblia Vulgata) – Deus.

Христианская традиция именования Бога Господом (по-гречески ὁ Κύριος) доктринально укоренена в опыте монотеизма и связана в том числе и с теологической полемикой между христианами и язычниками в раннехристианский период – о чём нам предстоит дать отдельный комментарий в монографии (см. главу 1). В латинском тексте Библии слово Господь переводится как Dominus. (В новоевропейских языках и библейских переводах слову Бог соответствуют Deus, God, Dieu, Gott, а слову Господь – Lord, Seigneur, Herr.)

И ещё одно важное замечание, предваряющее представленный в нашей монографии исследовательский материал. В библейской критике и в современной библеистике сделан вывод о том, что так называемые титульные имена Бога в Библии (םיהִלֹאֱ [Элогим], ידש לא [Эл-Шаддай], תואבצ [Саваоф], יָנֹדֲא [Адонай] и др.) выражают тот или иной признак божества (могущество, силу, власть и т. д.), но не определяют его сущность. В Библии именем, претендующим на статус собственного имени верховного божества, является священный тетраграмматон הוהי (YHWH, консонантное четырёхбуквенное имя в наиболее вероятной реконструируемой форме – Яхве[21]), история изучения которого насчитывает многие сотни лет[22]. Это так называемое богооткровенное имя и является главным предметом нашего исследования. Титульные имена трактуются нами в качестве иноименных заместителей имени собственного библейского Бога Яхве, на профанное употребление которого был наложен религиозный запрет ещё в ветхозаветную эпоху.