– Он никому из нас ничего не сделал, – сказал Конан, внешне совершенно равнодушно. – И сразу же улетел прочь.

Он не хотел говорить ничего такого, что могло бы вызвать у остальных желание повернуть назад, но почему-то его не оставляло очень скверное предчувствие, которое не давало себя подавить так просто.

– Мы поразили его, – продолжал одноглазый, – по меньшей мере двумя болтами, но он даже не вздрогнул. Это счастье, что наши висельники не ударились в бегство.

– Может быть, вам и в самом деле лучше повернуть назад, Ордо. – Конан чуть не свернул себе шею, обернувшись к бандитам, которые ехали по извилистой дороге один за другим. Их вела жадность, но с той минуты, как они увидели это редкостное создание парящим над собой, они не выпускали из глаз серое небо и голые отвесные склоны. То один, то другой обеспокоенно проводил рукой по своим перевязанным ранам и бросал задумчивый взгляд назад, на дорогу, по которой они сюда пришли.

Киммериец сердито повернулся назад к одноглазому.

– Если Карела скажет им, что она приняла решение повернуть назад, они очень охотно последуют за ней. Если же она поедет дальше, они будут отставать один за другим.

– Ты-то должен знать, что она не повернет назад. До тех пор, пока этого не сделаешь ты.

От необходимости отвечать Конана избавил громкий вопль Абериуса. Хорек уехал далеко вперед, идя по следу раненого человека-ящерицы. Он остановил лошадь на повороте дороги, там, где высокая скала скрывала от глаз тропу, и торопливо махал обеими руками. Карела безмолвно помчалась к нему.

– Я надеюсь, что он потерял след, – пробубнил Ордо. Конан ударил лошадь пятками. Спустя мгновение одноглазый последовал за ним.

Когда Конан промчался мимо, рыжая чуть посторонилась.

Он посмотрел на то, что показывал им Абериус. Человек-ящерица, за которым они гнались, лежал в тени скалы на спине, мертвый. Его кольчуга и грудь под ней были обкусаны.

– Стервятники уже потрудились, – проворчал Ордо. – Слишком глупо, потому что второй куда-нибудь забился, чтобы умереть. – Однако это звучало так, словно не огорчало его на самом деле.

– На небе не видно стервятников, – задумчиво сказал Конан. – И я еще не слышал ни об одном шакале, который съедает только сердце и оставляет все остальное.

Лошадь Абериуса заржала, когда он невольно содрогнулся в седле.

– Митра! Киммериец прав. Кто знает, что его убило! Может быть, это было то крылатое чудище, которое не берут арбалетные болты. – Хорек дико озирался, словно ожидая, что на него набросятся с какой-нибудь скалы.

– Молчи, дурак! – прошипела Карела. – Он умер от своих ран, а твой приход спугнул барсука, или кто там был.

– Это не играет теперь роли, – сказал Абериус. – В любом случае нет больше следов, которые я мог бы читать.

Рыжая посмотрела на него презрительно-весело.

– Тогда ты мне больше не нужен. Я сама найду то место, куда он хотел попасть.

– Пора нам уже исчезнуть из этих окаянных гор. – Хорек повернул голову к остальным бандитам, которые ждали в некотором отдалении.

Их уважение к Рыжему Ястребу было еще достаточно большим, чтобы не примчаться толпой без разрешения.

Карела вела себя так, словно не слышала его пронзительного голоса.

– Пока эта ящерица думала уйти от нас, она все время придерживалась одного направления, от которого отклонялась, когда местность заставляла это делать. Так что мы можем продолжать ехать в этом направлении.

– Но... – Абериус проглотил остаток своей речи, когда Ордо придвинулся к нему на своей лошади. Карела смотрела прямо и не удостаивала его больше ни одним взглядом.

– Если я услышу что-нибудь иное, кроме того, что ты спугнул здесь стервятника, я позабочусь о том, чтобы твой труп составил компанию этой падали.

Конан поднял глаза, когда он поворачивался, чтобы ехать вслед за Карелой, и одно мгновение одноглазый казался смущенным.

– Ей нужен по меньшей мере верный пес, который будет ей верен, киммериец. Вперед, Абериус! – Он бросил взгляд через плечо. – Вперед, вы, неверные псы! – взревел он. Еще раз его взгляд наткнулся на взгляд Конана, затем он пустил лошадь галопом.

Еще немного Конан постоял, наблюдая за лицами проезжающих мимо бандитов, когда они смотрели на окровавленный труп человека-ящерицы. Каждый вздрагивал, бормотал что-то про себя и ругался, огибая скалу. Но жадность в их глазах не уменьшилась. И у Конана сорвалось ругательство, прежде чем он поехал вслед за Ордо и Карелой.

Устало подняв руку, Гаранидес дал знак сильно измученным кавалеристам, ехавшим позади него, остановиться. Совершенно очевидно, что здесь, между двух скал, стоял лагерем какой-то отряд. Хотя они пытались стереть следы, но там и тут еще шел дымок из небрежно присыпанных землей углей.

– Прикажите людям спешиться, Ахеранатес, – приказал капитан и невольно скривил лицо в гримасу, когда он сам слез с седла. Кезанкийская пика оставила между его ребер зияющую рану, и потребуется немало времени, прежде чем она заживет. – Возьмите десять человек и установите, можете ли вы найти, какую дорогу они избрали, только не очень затаптывайте их следы.

Стройный лейтенант – Гаранидес не переставал удивляться, как это ему удалось выйти из сражения без единой царапины – приложил руку ко лбу, отдавая честь.

– Слушаюсь. – Он вывел свою лошадь и начал отбирать людей.

Гаранидес вздохнул. У него были не очень хорошие отношения с адъютантом, а это означало, что он будет не слишком лестно описан отцу адъютанта, а это все означало... Он отогнал от себя эти мысли, потому что его пальцы сами собой нащупали в его кисете на поясе каменный флакончик. Запах, который все еще шел от безделушки, встречался ему второй раз, но он только сейчас связал его именно с этим флакончиком, и все это исчезало в тот момент, когда он выбил кривую саблю из рук кезанкийца. Рыжая всадница, которая вместе с каким-то великаном предупреждала его о появлении горцев, была Рыжим Ястребом.

Проблема была в том, что Ахеранатес знал, что он уже держал ее в руках, и она ускользнула от них. Едва закончилась битва и о раненых позаботились так хорошо, насколько это вообще возможно в полевых условиях, и Гаранидес пустился в погоню за этими троими вместе со своими людьми.

– Сэр? – Это был Резаро, который оторвал его от мрачных мыслей. – Пленный, сэр?

Когда бойня подошла к концу, они нашли среди мертвых одного кезанкийца, который был тяжело оглушен ударом по голове. Теперь Гаранидес хотел знать, зачем кезанкийцы собрались такой большой толпой. Обычно они объединялись в небольшие отряды для своих набегов. Передвигаются ли в этой местности еще другие большие отряды примерно такой же численности? Он сердито сказал:

– Допросите его, Резаро.

– Слушаюсь, сэр. Если господин капитан разрешит, я хотел бы сказать, что на поле боя было славное дело. Та горстка людей, что вышла из боя живыми, скачет до сих пор, не давая себе отдыха.

Гаранидес вздохнул.

– Позаботьтесь о пленном.

Резаро по-военному отдал честь и ушел.

Этот человек вполне мог говорить о хорошо сделанном деле, и в обычных условиях это можно было бы так и рассматривать, но они, в конце концов, не были обычным разъездом. Двести отборных кавалеристов вывел он из ворот Меченосца. Теперь, после того, как мертвые преданы земле, те, кто слишком тяжело ранены, чтобы ехать с ним дальше, отделены от остальных, и выделены достаточно здоровые люди, чтобы охранять их на обратном пути, у него осталось всего восемьдесят и еще три человека сверх того, – но ни Рыжего Ястреба, ни королевских драгоценностей он еще не добыл. А ведь только это ценно в глазах короля и его советника, и только за это его наградят.

Послышался дикий крик – без сомнения, он вырвался из глотки пленного кезанкийца.

– Проклятье Митры на голову Тиридата, а заодно и Рыжего Ястреба, – заворчал капитан. Он начал обход бывшей стоянки бандитов, изучая землю между высоких скал, не только в надежде отыскать что-нибудь такое, что поможет ему в дальнейшем, но и просто для того, чтобы не думать о стонах кезанкийца.