— Я не знаю, мам, — провожу рукой по волосам. Мое тело болело и хотелось быть где угодно, только не здесь. — Я была в таком же шоке, когда увидела это сегодня утром. Поверь мне.

— И что подумает твой отец, когда увидит это? И кто эти мужчины, с которыми, как здесь утверждают, ты резвилась прошлой ночью?

— Мам, ни с кем я не резвилась. И статья лжет. Конечно, я ужинала с кое-кем, но только не флиртовала с двумя мужчинами.

Звук открывающихся дверей лифта привлекает мое внимание, и я увидела Александра, вышедшего к нам. Неуверенно улыбаюсь. Почему именно сейчас?

— Привет, Ева, — его лицо непроницаемо.

— Привет, — бормочу, чувствуя себя неловко.

Я не была уверена, видел ли Алекс статью, и чувствую, как глаза матери пристально наблюдают за происходящим, вместе с Софией и Тиной.

— Я пытался дозвониться до тебя прошлой ночью, чтобы убедиться, что с тобой все хорошо, — говорит Алекс, теребя стетоскоп, свисающий с его шеи. — Ты не брала трубку, поэтому я думал, что ты расстроилась из-за того, что я оставил тебя одну. Там, наверное, куча сообщений на голосовой почте.

Хмурюсь, задаваясь вопросом, когда он звонил и почему я не слышала.

— Нет, что ты, я не расстроена.

Я разблокировала телефон. Конечно, было несколько пропущенных от мамы и другая часть от Алекса. Черт! Я, должно быть, спала, когда он звонил, и за весь этот бешеный день не проверила голосовую почту.

— Мне очень жаль, Алекс. Я не слышала звонки. Наверное, уже спала. Прости, пожалуйста.

— Все отлично, — он легко улыбается. — Я беспокоился, что испортил вечер. Тогда в субботу все в силе?

Предполагаю, что он так спокоен потому, что не видел статью…

— Э-э, ты видел статью?

К моему удивлению, Алекс усмехается и кивает:

— Ах, это. Да, мой друг показал ее сегодня утром. Но я не воспринял это всерьез. Даже стало немного смешно, — под конец голос Алекса сменяется неуверенностью. — Есть какая-то проблема?

Открываю рот, чтобы заверить, что все хорошо, но мама вмешивается:

— Конечно, есть проблема, — отрезает женщина. — Лицо моей дочери размазано по всем журналам и дешевым газетам на всеобщее обозрение, а она скидывает это на какую-то нелепую ложь. А вы, ко всему, еще и посмеялись над этим?

— Мам… — начинаю, но меня никто не слушает.

— Я полагаю, это вы ужинали с моей дочерью вчера. И вы на фото. Тогда, кто другой мужчина?

— Это был я, — раздается веселый голос позади нас.

Ахаю и оборачиваюсь, потрясенная. Тимур здесь с улыбкой во весь рот. Какого хрена он тут забыл?

— И кто вы такой? — спрашивает мама, изучая его взглядом и недовольно сжав губы в тонкую линию. Ее взгляд переключается с Тимура на Александру, а затем останавливается на мне.

— Что ты здесь делаешь, Тимур?

Но Тимур едва взглянул на меня. Его внимание сосредоточилось маме и ненадолго остановилось на Софи. Глаза сузились, но он ничего не сказал ей, повернувшись к маме с очаровательной улыбкой на лице.

— Тимур Энгберг, — протягивает руку матери. — Я…

— Ухожу, — вмешиваюсь, стиснув зубы от разочарования.

Шагаю вперед, хватаю Тимура за предплечье и тяну прочь.

— Извини, мама, мне нужно разобраться с этим.

К счастью, Тимур позволяет себя увести. Я была благодарна за это, потому что вряд ли смогла бы сдвинуть его с места. Толкнув мужчину в ближайшую палату, закрываю дверь.

— Как ты, черт возьми, сюда попал?

Он ухмыляется:

— По лестнице.

— Я не это имею в виду, Тимур. Как ты узнал именно об этой больнице? — скрещиваю руки на груди и фыркаю.

— У меня есть свои источники.

Тимур выглядит разъяренным, делая шаг ко мне. И я понимаю, что пустая комната, вероятно, была не самой блестящей идеей. Уж точно не после сегодняшнего фиаско.

— Почему ты не сказала, что у отца сердечный приступ?

Я уставилась на него, чувствуя, как растет собственный гнев от его слов. Он злился, потому что я не сказала ему о сердечном приступе? Это было интересно слышать от человека, который загнал отца сюда.

— Ты серьезно? Действительно спрашиваешь меня об этом?

— Да, — он бесстрастно смотрит на меня.

Глубоко и успокаивающе вдыхаю. Мне нужно остаться сосредоточенной, иначе гнев возьмет верх, и мыслить будет сложно. Сейчас все, что я хотела, это выбросить Тимура Энгберга из головы.

— Ну, это забавный вопрос, Тимур, — выдавливаю сквозь зубы. — К твоему сожалению, я не соизволю ответить, потому что это не твое, черт возьми, дело.

— Как член совета директоров и крупнейший акционер компании, я считаю, что имею право знать, когда президент компании не может ей управлять. Ты и твоя семья скрывали эту информацию, и это нарушает правила.

Ну, все. Мне бросили красную тряпку.

— Как ты смеешь это говорить?

С рыком отталкиваюсь от двери и бросаюсь на Тимура, намереваясь нанести хоть какие-нибудь телесные повреждения. Моя ладонь встречается с его щекой. Звук звонкого шлепка разносится по пустой палате. Голова Тимура поворачивается в сторону, красный отпечаток моих пальцев ярко отражается на коже.

— Ты мерзкий и ужасный человек! — шиплю я сбившимся дыханием. — Мой отец здесь из-за тебя, и ты смеешь обвинять нас в нарушении правил?

Тимур трет щеку и молчит.

— Надеюсь, ты отправишься в ад, Тимур, — я продолжаю, теперь лучше контролируя свой темперамент. Удар смягчил мою ярость и доставил немалое удовольствие от красного отпечатка на щеке мужчины.

— Никогда не пытайся повторить это снова, — холодная ярость в его голосе заставляет меня сделать шаг назад. — Я могу вытерпеть многие вещи, но я не приму этого, уж точно не от тебя.

Несмотря на дрожь, пробежавшую по позвоночнику, вздергиваю подбородок:

— Я не боюсь тебя, Тимур. И я ударю тебя снова, если ты когда-нибудь опять будешь так говорить о моей семье. Запомни это.

Отворачиваюсь, намереваясь открыть дверь, но голос Тимура останавливает меня:

— Ты забываешь, Ева, что в этой игре все карты у меня.

— О чем ты говоришь? — нахмурившись, бросаю через плечо.

Он приближается, пока не оказывается у моего лица. Так близко, что я чувствую его дыхание на своих волосах.

— Моя игра, — мягко говорит Тимур. — И прямо сейчас я перешел ко второму пункту.

Глава 10.2

— Второй пункт? — всматриваюсь в холодные голубые глаза. По позвоночнику пробегает дрожь ужаса. — Второй пункт? — шепчу опять.

Глаза Тимура впиваются в меня, и от этого взгляда становится хуже. На щеке мужчины все еще красуется отпечаток моих пальцев, отдавая красным оттенком, и вместо удовлетворения меня захлестывает волна сожаления. Я всегда гордилась тем, что могла обуздать свой гнев даже в самых ужасных ситуациях, но Тимур и его манера общения всегда пробуждали во мне самое худшее.

Прямо сейчас он выглядит убийственно. И как я, черт возьми, все еще стою? Мои ноги превратись в желе, а сердце отбивает миллион ударов в минуту.

— Ты действительно думала, что я покончил с тобой? — Тимур приподнимает бровь. — Я только начал, карамелька. Обещал ведь, что поставлю тебя на колени.

На его губах насмешливая улыбка.

— Хорошо, и что входит в этот пункт? — скрещиваю руки на груди, чтобы хоть как-то подавить дрожь. — Разве ты недостаточно сделал?

Тимур улыбается и наклоняется вперед, протягивая руку к моим волосам, но я отступаю. Мужчина усмехается:

— Второй пункт известен мне, а ты узнаешь, когда будет нужно.

— Зачем ты это делаешь, Тимур? — мой голос чуть громче шепота. — Что могло заставить тебя так презирать меня?

— Ты действительно спрашиваешь об этом? — его бровь поднимается. — Боже мой, кажется у тебя короткая память, карамелька. А я даже успел подумать, что в тебе есть нечто большее, чем просто красивое лицо.

Чувствую, как гнев возвращается. Конечно, я не забыла. Как можно забыть, когда он настойчиво напоминал мне, вызывая раздражение каждый раз?

— Держи свои оскорбления при себе, Тимур, — шиплю и делаю шаг назад. — Я по-прежнему убеждена, что поступила правильно с Софией. Она была бы несчастна с тобой!