И мне так не терпелось посмотреть в глаза ему…
Но, когда я добрался до снятого Натахиным батей коттеджа, оказалось, что тот уже вовсю стоит на ушах. Что в нём, как в загадке про огурец, полна горница людей, и что до Севы я доберусь как минимум через десяток рукопожатий...
**
У порога меня настигает развесёлая именинница и её одноклассницы, толпящиеся в узком проходе, как нагромождение блестящих фантиков.
— Аааалекс! Мы тебя ждали! — Натаха устраивает обнимашки. Я вручаю ей подарочную коробочку с духами. — Ммм, спасибо, дорогой! А ты почему один? Где твоя девушка?
— Кароч, ладно! — Тут же порываюсь на выход, но она вцепляется в меня, как во все сокровища Колчака, и заливается притворным смехом.
— Да куда ты, подожди! Ничего ж страшного, мы тебе тут кого-нибудь подберём! Правда, девки?! Поднимите ручки, кто не против пососаться с Алексом!
— Яаааа!!! — раздаётся со всех сторон, и меня окончательно оглушает взрывом разнокалиберного хохота…
Кароч… не без потерь, но мне удаётся пробиться через первую баррикаду, и я оказываюсь в просторном зале с гуляющими по сплошь знакомым лицам бликами диско-шара и возведённым на пьедестал, тоже знакомым, ди-джеем.
— Где Сева?! — перекрикивая жёсткий бит, спрашиваю у Петровны.
— Чёрт его знает! — орёт она. — Где-то в доме! Ты пить чё-нить будешь?!
— Нет, я не пью!
Петровна отваливает, я принимаюсь бродить по лабиринту трёхэтажного здания, натыкаться на людей, здороваться, здороваться, здороваться…
Наконец, забурившись на кухню, обнаруживаю Севу за столом. Он торчит в одиночестве, подпирает опухший скворечник кулаками, но, как только я вхожу, принимает человеческий облик.
— Здарова, братишка! — дебильничаю я. Плюхаюсь на столешницу, взъерошиваю его гриву. — Чё, как дела? Или дела у прокурора?..
— Привет, Алекс, — его лёгкий ступор сменяется улыбкой, в ответ на которую моя моментом вянет. — Ты, кажется, первый раз меня так назвал.
Обломавшись, я соскальзываю на пол и, как тигр в клетке, гуляю от стены к стенке.
— Так чё, как она?
— Нормально. У меня телефон сломался окончательно. А ещё Кот...
— Чё кот? Сдох?
Не дождавшись ответа, резко оборачиваюсь. Вижу Севино лицо — и тут с меня разом слетает всё бешенство.
Приземляюсь на соседний стул, облокачиваюсь на колени, утыкаюсь в ладони рогом…
— Он замёрз, наверное, — слышу бесцветный хрипатый голос. — Я сегодня утром пришёл, а он, прикинь, окочурился. Я его за гаражом закопал.
— А где ты был вчера? — Я поднимаю взгляд. — А в четверг где ты был, а, Сев? Чё вообще случилось? Ты же не видел их? Я же тебя домой пихнул! Или ты их видел? Видел, или не видел, Сева, не выбешивай!..
Трое суток, вернее три ночи и два дня, не считая сегодняшний, я ощущал, как разъезжается и скрипит шифером моя дырявая крыша. В среду вечером, вернее, уже ночером, когда нас прервали в подъезде, я первым засёк, кто в него вошёл. И, быстро сориентировавшись, что Севе это лицезреть, если не сказать матом, вовсе не обязательно, что-то наплёл ему про соседей, и, пока они поднимались, практически насильно втиснул его в квартиру.
Но я не был уверен, что он не наткнётся на них позже… Утром, например.
— Я соседа на площадке встретил, — подтверждая мои догадки, сознаётся Сева. — С утра перед школой. Он похвастался. Даже фото её показал… у себя в постели.
— Ублюдочный Сквидвард, — шепчу я. А ещё через секунду резко переключаюсь: — Да лан, Сев, ты забей! Я ваще сразу понял, что она из этих… не то леди, не то ляди, знаешь… И ваще, у тебя ж Натаха…
Звучит как издёвка, Сева усмехается.
— Пойдём ща, отожжём? — не сдаюсь я. — Вдарим рок в этой дыре?! Спорим, я с тремя замучу сегодня? Одновременно. Спорим?! — Подзадоривая, я почти силком вытаскиваю его в длинную кишку коридора. — Ща, найду только не самого стрёмного крокодила… — и, вытянувшись, как жираф, пытаюсь высмотреть в вывалившейся из комнаты и бредущей в нашу сторону хохочущей компании первую жертву.
Но тут мой настрой перебивает внезапное явление.
Глава 38
*Она*
Если бы я только знала, куда меня притащит Валентин...
Я была не готова туда идти. Три дня подряд я только и делала, что плакала. Мои глаза опухли, измотанное болезнью лицо осунулось и посерело, волосы превратились в паклю, а одежда испачкалась и вся вымокла от дождя и пота. Должно быть, я выглядела, как потасканная девка, когда Валентин заволок меня внутрь.
Внутрь шикарного, раздутого от чьей-то беззаботности и драйва коттеджа, оглушившего нас не столько громкой музыкой и повстречавшейся прямо у порога целующейся парочкой, сколько всеобщим вниманием, прикованным к нам.
— Оо, какие люди! — Подскочившая из толпы именинница чмокает Валентина в щёку и брезгливо отшатывается от меня. — Не думала, что вы придёте… вместе.
Она многозначительно улыбается Артёму и Алексу, что, глядя на нас, застыли в окружении расфуфыренных красоток, судя по всему, на полпути забывших, куда они направляются.
— Кстати, Валёчек, ты же знаешь условие!.. — успеваю различить я, прежде чем меня сгребают под локоть, практически обездвиживают захватом и холодно и жёстко ударяют губами в губы.
А потом ещё раз, только продолжительнее, чуть менее болезненно, и уже с языком.
А потом ещё…
Странно, но я не нахожу в себе сил для протеста. Их просто нет. Во мне вообще ничего нет больше.
Ни энергии, ни каких-либо эмоций.
Наверное, если бы меня сейчас изощрённо убивали, я бы даже не рыпалась и просто равнодушно подавала инструменты.
Впрочем, это он и делает. Валентин меня убивает.
Медленно. Почти нежно.
На глазах у тех, кто был мне дорог.
На глазах у парня, который должен был стать моей судьбой.
В какой-то момент я ощущаю толчок. Не сильно церемонясь, Алекс чуть ли не между нами протискивается на выход.
— Сношаться на второй, если чё, крайняя комната слева.
Его острый, как осколок стекла, потемневший до полной черноты взгляд, едва чиркнув по Валентину, глубоко вонзается мне прямо в душу. Мы стоим почти вплотную, и в расширившихся до размеров вселенной зрачках я различаю лишь необъятную, сокрушительную ненависть.
— Без тебя разберёмся, — наконец слышится прямо над ухом.
И по лицу, которое я почему-то спешу сейчас запомнить, ползёт такая ухмылка, какой я никогда не знала раньше. Она пугает меня даже больше, чем этот убийственный взгляд, мгновенно переметнувшийся выше моей макушки.
Я опасаюсь, что они с Валентином сцепятся. И стою живым щитом между ними, наконец-то чувствуя, как разгоняется мой пульс, а в висках трещит от напряжения.
Но ничего такого не происходит. Снова посмотрев мне в глаза, теперь с каким-то сожалением, или, может, с отвращением, Алекс, как это ни странно, отступает. Не хлопнув дверью даже, уже в следующую секунду он скрывается за ней. И только тогда я наконец вспоминаю, что кроме нас в этом мире есть ещё и Тёма.
Оборачиваюсь в его сторону, но уже не обнаруживаю ни его, ни Наташи. Остаётся лишь странный, до сих пор не убравший с моего плеча руку и почему-то уже не грубый Валентин.
Только теперь ко мне окончательно приходит осознание. И единственное, что мне нужно, жизненно необходимо в этот момент — это срочно увидеть моего милого «потрёпанного мишку», поговорить с ним и хоть что-то успеть исправить!
Вот кто точно не заслуживает того, что здесь произошло.
Я не хотела, чтобы так получилось. Я не хотела обманывать Артёма, делать ему больно. И я спешу найти его в этом ужасном, полном безразличия и похоти доме. Выскальзываю из объятий Валентина, не слушаю его, кажется, пытающегося воспрепятствовать моему побегу, иду наверх… По инерции заруливаю в одну из комнат, и, только надавив на ручку двери, понимаю, что это та самая, крайняя слева, её назвал Алекс…
