Глава 19

*Он*

— Свиридов, на день самоуправления ведёшь у первоклашек окружающий мир! — пытается перекричать столовский гул Ленка Фокина.

— Не угадали, товарищ староста! — прожевав кусок паршивой школьной пиццы, отзываюсь я. — На день самоуправления я валяюсь синий под партой, и первачки дико радуются, что меня не видели.

— Чё ты брешешь, Алекс, все знают, что крепче «Адреналина» ты ничего не употребляешь! — подхватывают сидящие по правую руку девчонки.

Кто-то начинает развивать эту тему. Сева склоняется ко мне.

— Кстати, пятого у Натки днюха. Она хочет седьмого справлять…

— Свири-дов! — снова влезает Ленка, нависнув надо мной из-за спины и оборвав напряжённый Севин полушёпот. — Окр. мир!

— Я понял.

Староста дожидается, пока я взгляну ей в веснушки.

— Я понял, Лен.

Наконец она отваливает. Но упорно продолжает голосить над моим затылком, так что вникать в Севину трагедию (а, судя по всему, там «предпанцирный» синдром) становится довольно проблематично.

— Итак, я записываю... Математика: Севастьянов и Алёхина, окружающий... Свиридов–Васюкова…

— Ээ, стоп! — снова отвлекаюсь я, теперь уже сам, отклонившись на стуле и повторно встретившись глазами с Ленкой. — Давай наоборот?

— Ты с Алёшей?

— Нет. Мы с Севой, а девчонки вместе!..

В нашей школе есть традиция. Каждый год на день учителя старшаки ведут уроки у малышариков. Ну, это не только в нашей школе такое есть. Но, видать, только в нашей успело превратиться в какой-то адовый культ с ритуальными свистоплясками. А точнее состязание, где жизненно необходимо оказаться круче всех: самым активным, позитивным, креативным, в общем, таким, как я, раз уж первачки уже трижды выбирали меня лучшим.

В прошлые годы нам приходилось отдуваться по одному, но после того, как кто-то из девчонок нагло слился, решили кидать на амбразуру каждой твари по паре. На всякий случай. Но фишку о том, что это будет реально «мальчик-девочка», я узнал только что.

— Да разлепитесь вы хоть ненадолго! — в четыре голоса взвывают девчонки.

— Нет, солнце моё, это уже решено. Ты либо с Васюковой, либо…

— С тобой!

Делаю попытку обаять строгую старосту остатками бланша и своей фартовой улыбкой, но та, несмотря на то, что с пятого класса в меня влюблена (и об этом всем, естественно, кроме неё самой, известно), остаётся такой же непреклонной врединой.

— Я бы с удовольствием, Свиридушка, но на мне видеобзор, а ещё подарки и плакаты, так что подготовиться к уроку мне будет просто некогда.

— А ты что, новенькую боишься? — смеются справа. — Вот Севастьянов её не боится, правда же, Артём?

Все поняли намёк на слухи, что ходят про них с Зеленовлаской в школе, ржут ещё громче, и Сева стискивает зубы.

— Не боюсь, — огрызается он. — Легко!

Девчонки снова закатываются и перешёптываются. Откуда-то, звеня посудой, влезают Фил и Фродо:

— Правильно, Сев, скажи «такая корова нужна самому»!

— Может, хватит уже обсуждать человека у неё за спиной?!

На псих Севы пацаны, потешаясь, сваливают. Девчонки, протянув восторженное «О-о-о!», дружно гасятся, и только тут я понимаю почему — в ту же секунду, обозначив своё эксклюзивное на то право, на Севе повисает Петровна.

— Всем привет! А за кого это ты тут заступаешься, рыцарь мой доморощенный?

— Привет, Наташ! — девчонки срочно прикидываются невинными овечками. — Ты чего так поздно? Твои уже давно пообедали…

Пока Натаху отвлекли, я кидаю взгляд на Севу. Тот нашёл что-то страшно интересное в своём стакане, и играя желваками, скребёт по стеклу вилкой.

Он кипит, я вижу, его бесит Петровна, запустившая пятерню ему в волосы, бесят ржущие одноклассники, даже я его бешу, хотя ничего плохого ему пока не сделал. Всего лишь упустил возможность узнать, что опять не так.

— Все, кто за этим столом, приглашены ко мне седьмого! — возвещает Натали.

— Даже я? — прерываю я дружный вой.

— Ты в первую очередь, Свиридов! Только есть одно условие: приходим со своей второй половинкой!.. Да-да… — Вой усиливается, и Петровне приходится надрывать связки. — Я вам обещаю, будет круто, мои предки снимут огромный дом. Будет ди-джей, конкурсы, всё такое… Но нужно, чтобы каждый был в паре!..

— Свингер-пати? — влезает снова откуда-то вылупившийся Хоббит.

–Ууу, — тянет кто-то. — И тут всех спаривают...

Но их перебивает Ленка:

— А как ты поймёшь, что это именно пара пришла, может я вон с Алексом припрусь под ручку?

— Так, спокойно, спокойно… Предупреждаю сразу. Будет контроль. Вернее, проверка прямо на входе. Кто пососётся, тому и добро пожаловать!

Фейспалм. Я, кажется, понял Севу. С идеями Натали не только стаканы царапать будешь. Точнее, не только царапать. Я бы бил.

— Тогда пардон, мадам, седьмого я занят, — отказываюсь я. — Пришлю вам поздравительную видео-открытку с котиками.

— Да зачем тебе пары вообще? — поддерживает староста. — Так же не интересно! Да и пар у нас, кроме тебя, ни у кого нет! Не боишься, что вы с Артёмом вдвоём останетесь?

— Так в том-то и прикол, чтобы каждый нашёл себе кого-то! — не угоманивается Натаха. — Хотя бы на этот вечер, врубаетесь?

— Ааа… Так это реально можно с Алексом прийти?

— Ну, это уж вы как хотите…

Я фыркаю:

— Я вообще-то здесь!

И, поймав Севин взгляд, окончательно всё понимаю.

Сева не хочет идти без меня. И он знал, что я не соглашусь на Натахины условия. Поэтому так расстроен.

— Итак, — подытоживает Натали, — у вас есть чуть больше недели! Седьмого жду всех красивыми и по уши влюблёнными!..

Глава 20

*Она*

Я никак не ожидала, что Артём будет ждать меня после уроков.

— Женька, ну что, будем репетировать? — Его хриплый голос доносится до моих ушей раньше, чем я замечаю его самого.

Вздрогнув, оглядываю его, повисшего на локтях между вешалок и непривычно серьёзного, потом полутёмную раздевалку, потом, через её решётку, притихший холл. Почти все ушли. Даже Алекс. Только Алёхины ждут меня, видимо.

— Репетировать? — переспрашиваю, не понимая даже, о чём идёт речь, и возвращаю взгляд Артёму.

— Мы с тобой на день учителя математику у первоклашек ведём, ты разве не знаешь? — он прикольно приподнимает бровь.

— Неет, — рассеянно отвечаю я и решаю, что некрасиво задерживать Костю с Катей: — Кать, вы идите, я попозже пойду!

— Ну, хорошо, — дружно отвечают Алёхины.

И уходят тоже. А мы с Тёмой остаёмся один на один в почти опустевшем здании. Он слегка покачивается между перекладин и выжидающе на меня смотрит.

Обрывки слухов о том, что они с Алексом с кем-то подрались, дошли до меня ещё на прошлой неделе, но почему-то только сейчас, в полумраке раздевалки, я явственно вижу характерные следы на его лице: тёмный отпечаток на скуле, кровоподтёк под глазом, чёрную полоску на нижней губе… А ещё потрёпанный бинт на ладони.

Неужели эти два дня я смотрела только на Алекса?

— Ну вот, теперь знаешь, — с каким-то сарказмом усмехается он и, ободрившись, выходит из-за разделяющих нас вешалок и садится сбоку от меня, на скамью, чтобы переобуться.

— Слушай, но я никогда этого не делала! — в свою очередь оживляюсь я. — А ты?

— Я тоже нет. Но ничего, я думаю, справимся. Как говорится, боженька не училка по физике...

— Не ставит невыполнимых задач? — договариваю я, подспудно пытаясь припомнить, где раньше могла слышать эту фразу.

— Точно, — Артём наконец-то добродушно улыбается.

Мы одеваемся и выходим. Нас встречает серый, больше похожий на вечер, день, кутает пеленою липкой промозглости и мороси.

— Погодка дрянь! — морщится мой попутчик.

Я вздыхаю:

— Осень…

И тут, как будто роялем сверху, меня вдруг ошарашивает дичайшим осознанием: эту фразу, по поводу училки по физике, я раньше слышала, вернее видела, только от одного человека! Васдушка. Мой виртуальный друг! АС…