— Слушай, ну помоги! — наконец взвываю я.

И тут же жалею, потому что вместо того, чтобы легко и быстро расстегнуть замочек самой, вынуждена терпеть физическую близость своего мутного будущего родственника, наверное, с минуту, пока он издевательски-медленно, растягивая своё удовольствие и мою пытку, с этим справляется. Вдыхать его «лимоны и мяты», да ещё и чувствовать себя при этом полным ничтожеством!

Прикосновение к тёплой коже шеи холодных пальцев и насмешливый взгляд «сиамских» глаз вызывает во мне настоящий шквал эмоций, и я еле держусь, чтобы не оттолкнуть от себя «спасителя» вместе с собственным ухом, наверное.

— Фух, наконец-то! — выдыхаю, как только он меня освобождает. — Так что, ты будешь отвечать?

Мы спускаемся во двор, на детскую площадку, где я тут же плюхаюсь на ближайшую скамейку, скрутив волосы в жгут и откинув их за спину, и прищуриваюсь от слепящего солнца, вырвавшегося из-за спины Валентина.

— Нет, — коротко отзывается он, разместившись рядом, и со скучающим видом оглядывается по сторонам.

— Тогда какого чёрта ты вообще за мной попёрся?! — окончательно расхожусь я, резко от него отодвинувшись. — И где вообще Милка, разве вы не должны быть вместе сейчас?

— Я её послал.

От услышанного у меня глаза на лоб лезут. От всего. От его заявления, от жуткого хладнокровия, от мыслей, как там бедная Милка...

— Как это… послал… Она же так тебя…

Я осекаюсь. Не стоит ещё больше раздувать его и без того гипертрофированное Эго. В отличие от Алекса, у которого тоже, и, возможно, даже больше, завышена самооценка, Валентин уж точно этого не заслуживает.

Да, Алекс тот ещё зазнайка, но он, по крайней мере, честен с людьми, которые его окружают и, теперь я в этом почти уверена, отдаст тому, кто ему дорог, буквально всё…

А Валентин?.. Что можно ожидать от Валентина, ну, кроме подставы, обесценивающей все самые положительные его стороны, если таковые вообще имеются…

— Скучно стало. — Наконец до меня доходит смысл произнесённой бездушным красавчиком фразы. — Да блин, сколько можно названивать!..

Глава 14

*Он*

Есть лишь один действенный способ стащить с Севы тот грёбаный панцирь, в который он неизбежно замуровывается, как только что-то не так.

Забить.

Ни больше ни меньше.

В субботу вечером он настолько вызверил меня своей молчаливой загадочностью, что я, чтобы невзначай его не прикончить, решил просто свалить восвояси и завершить день так, как начал: в кругу своих многочисленных ненаглядных родственничков.

И это подействовало лучше всяких уговоров.

Сегодня мы до обеда прорезвились в «преисподней», а вторую половину дня стираем подошвы наших одинаковых неубиваемых «адиков» об индивидуальные особенности «далеко замкадного» асфальта.

Солнце по козырьку кепки, расплавленные улицы, запах сырой земли. Бабье лето в самом разгаре.

На Севе футболка с Патриком, и я вспоминаю наш идиотский разговор с Лялей и данное ей обещание.

— Сев, чё там с Натахой у тебя?

— Да так… разбежались, — отвечает неохотно.

И, чтобы не вогнать его обратно в любимый панцирь, я тут же выкладываю, к чему, собственно, спрашивал.

— Просто тут, оказывается, очередь на тебя. Даже Лялька моя, походу, на тебя запала.

Сева кидает на меня страдальческий взгляд.

— Просит научить её целоваться, прикинь! Видать, чтобы тебя потом наповал сразить своим новым скиллом!

Сева ржёт:

— Серьёзно? И ты чё? Прям так и сказала — учи целоваться? А ты?

— Ну, я хотел её убить, но постеснялся. Кароч, доверяю эту священную миссию тебе, — хлопаю угорающего Севу по плечу. — В смысле, научить, а не убивать, с этим я сам как-нибудь справлюсь. Только потерпи пару-тройку годиков, повстречайся пока с Натахой. Ну или с Новенькой, это уж сам решай…

Я нарочно ковырнул эту тему, недомолвки задрали. С лица Севы мгновенно слетает веселье.

— Да она… Короче, не приглянулся я ей, похоже. Сказала, не готова… пока.

— Сева, твою мамочку! Да тебя что, учить общаться с девчонками? Если она говорит, что не готова, значит ждёт решительных действий. Возьми припри ей цветы, там не знаю… Сверху шариков накидай. Накрайняк в столовку её притащи!.. Чё ты ржёшь?

— При…при, — Сева так закатывается, что не может идти, приняв чуть ли не коленно-локтевую позицию прямо посреди оживлённой улицы. — Припри, блин… Слово-то какое смешное! Как «кря-кря» почти…

— Да уж… — вздыхаю я, соображая, когда он успел накуриться. — Канюля тоже смешное, а на самом деле ни капельки не смешно…

Вожу жалом, напарываюсь взглядом на то, что сам хотел бы развидеть, и экстренно меняю маршрут: ныряю с пешеходной зоны в дебри.

— Идём, Сев.

— Куда? Мы ж за шаурмой хотели!

— Шаурма — это абортированные зародыши котиков. Давай не сегодня.

Поздно. Он тоже замечает знакомую парочку, что, скалясь друг другу, чешут прямо на нас, и врастает в асфальт чётко по центру дороги.

— Погнали, Сев, — почти умоляю я.

Однако ещё через мгновение что-то щёлкает уже у меня, и я думаю — а с какого-то, собственно, мы должны гаситься?..

Значит, не готова она?.. Ничего, сейчас мы это подправим..

— Ладно, Сев, будет тебе шаурма…

*Она*

Если бы я знала, что так получится, ни за что бы не согласилась «размять затекшие булки», как выразился Валентин. Пусть бы они лучше вконец одеревенели, эти проклятые «булки»…

Замечаю две знакомые фигуры, идущие нам навстречу, и сердце радостно подскакивает, но тут же ухает куда-то вниз: я понимаю, что компания Валентина сейчас может всё испортить.

Судя по выражению лица стремительно приближающегося к нам Алекса, я оказываюсь чертовски права…

— Ух ты ж, боженька всевышний, какие люди! — поравнявшись с нами, горланит он. — Здарова, Сквидвард! — Переигрывая с радушием, обеими руками трясёт руку Валентина. — Мадам!..

И, сама не понимаю, как так получилось, прикладывается губами к моей!.. Из предобморочного состояния меня выводит грустная улыбка Артёма.

— Привет, Женька.

На секунду перед глазами застывает его обиженный, как мне кажется, взгляд, но балаган, создаваемый одним лишь Алексом, не даёт ни на чём сосредоточиться.

— Куда чешем, друзья?! — Он вклинивается между нами с Валентином, приобняв нас обоих за плечи, и возобновляет наше шествие. — Предлагаю чесать вон в ту сторону! — не давая никому опомниться, указывает туда же, куда мы, пусть и не целенаправленно, двигались сами. — Сегодня чудный вечерок для того, чтобы устроить какой-нибудь адовый экшн, вам не кажется? Любите кататься на лошадях? Нет, тогда, может, картинг? Нет? Тоже нет? Тогда давайте просто забуримся на речку, сегодня тепло же, бабье лето! Воздух, травка, птички. Валёчек, как насчёт голубей? Может быть, сойки? кречеты?..

Я вижу, что даже Валентин от такого напора теряется, и отвечаю вместо него:

— Мы не против речки! Только насчёт птиц не уверена…

— О, так это прекрасно! Особенно «мммы»! — язвительно выделяет последнее слово Алекс, царапнув мне по сердцу, отчего я тут же замолкаю. — Никто не возражает, если я засниму наш эпичный тусич для будущего человечества?.. — ни на секунду не затыкается он сам, убрав с меня руку, чтобы вытащить из кармана брюк телефон с камерой…

А внутри меня всё клокочет. Начинается буря, затмевающая мне разум. Я с ума схожу от его запаха, близости, от касающегося моей кожи дыхания, от невозможности обнять его и просто успокоить.

И успокоиться самой, прижавшись носом к его мягкой футболке…

Чёрт. Я наконец-то осознала, что просто не выживу без него…

— Ээ, мадам, чё застряли?! — возвращается он за мной, оставив не понятно в какой момент оказавшихся впереди Валентина и Артёма.

И, вновь закинув руку мне на плечи, ведёт меня вслед за ними в подземный переход.