В общем и целом Чарли считала за лучшее следовать семейной традиции и не обращать внимания на происходящее с сестрой, но время от времени, ощутив очередной укол вины, советовала ей хотя бы попытаться ложиться спать пораньше. Как будто та страдала от бессонницы! И как будто обе они не знали, что Поузи ведрами хлещет кофе и содовую – возможно, даже глотает психостимуляторы, чтобы предотвратить истощение. По крайней мере, это сослужит ей хорошую службу, когда будет учиться на последнем курсе.

В душу Чарли закралось неприятное чувство, что сестра уже придумала, где можно достать галлюциногены, – причем не просто достать, а умыкнуть. И делать это придется самой Чарли.

Тут у Поузи звякнул сотовый, и, пока она читала сообщение, Чарли наконец сосредоточилась на своем кофе. Который ей определенно понадобится.

– Маме сегодня выпала семерка кубков, – пробормотала Поузи, демонстрируя Чарли экран телефона с фотографией их матери, держащей упомянутую карту Таро. Карту мечтателя или искателя.

Мама обреталась в мотеле длительного проживания с новым парнем – всегда-то у нее новый парень! И ей очень нравилось, что Поузи гадает ей бесплатно, – привилегия членов семьи.

Чарли проигнорировала знакомый укол вины, притупившийся со временем, но так и не исчезнувший полностью.

– И что ты ей на это ответишь?

– А тебе какое дело? – нахмурилась Поузи. – Ты же не веришь, что я знаю, о чем говорю.

Услышав ее раздраженный тон, Люсимурр подняла голову от раковины и зашипела.

– Ты несправедлива ко мне, – запротестовала Чарли. – И кроме того, расстраиваешь кошку. Она терпеть не может, когда люди ссорятся.

Поузи пропустила замечание сестры мимо ушей.

– Тени у людей срезают и продают не без причины. Все жаждут магии, не одна я.

Чарли тут же с опаской глянула в сторону ванной, где принимал душ Винс, и, понизив голос, добавила:

– Я тебя в этом и не виню! Перестань быть таким гребаным параноиком.

Когда Чарли была маленькой, ей на день рождения подарили ящик фокусника, в котором имелось много разных штук: носовой платок, меняющий цвет, будучи вывернутым наизнанку, шляпа с двойным дном, колода крапленых карт. Чарли упражнялась ночь за ночью, хотя и понимала, что это всего лишь жульничество. Безобидный обман.

Конечно, она знала, каково это – хотеть обладать магией.

Поузи придвинула к ней свой ноутбук со словами:

– Хочу кое-что тебе показать.

Чарли сделала еще глоток кофе и стала сгребать разбросанную по столу почту: каталоги, счет за электричество, счет за пропан, счет за сотовую связь, еще одно письмо из больницы с красной пометкой «Задолженность» и три от коллекторской компании. Общая сумма долга росла с каждым месяцем плюс проценты. Кроме того, ей предстояло реанимировать свою «Тойоту Короллу» 1998 года выпуска, прежде чем ту отбуксируют. Но потребности Поузи превыше всего.

– Подумай обо всем том, что раньше скрывали, – продолжила младшая сестра Чарли. – Облучение мертвых младенцев, принуждение предприятий отравлять вещество, используемое для изготовления контрабандного алкоголя во время сухого закона. И участвовало в этом не только правительство нашей или любой другой страны, но и компании и учреждения. Если бы был способ оживить тень, они бы его от нас утаили.

Развернув свой ноутбук монитором к Чарли, Поузи запустила видео, на котором группка подростков украдкой шастала по больнице. Надпись внизу экрана гласила, что это незарегистрированные записи с камер наблюдения. Глаза детей светились в зеленом инфракрасном свете. Было жутко наблюдать, как они хихикают, стоя над спящими пациентами, и щелкают пальцами, как будто играют в «камень, ножницы, бумагу», – с той лишь разницей, что выбирают одни только ножницы, снова и снова.

– Для чего   им все эти тени? – спросила Поузи. – Должно быть, они знают способ их оживить.

Чарли нахмурилась, глядя на экран. Увиденное нисколько ее не впечатлило. Она вообще была невысокого мнения о похитителях теней, являющихся в мире магической преступности всего лишь исполнителями, которым достается самая грязная работа. А торговцы тенями, по ее мнению, продавали свой товар людям, которые лишились собственных теней из-за чрезмерных изменений или использовали их для экспериментов. Чарли казалось маловероятным, чтобы кто-то, действительно знающий, как оживить тень, стал бы держать эти сведения при себе, когда в мире полно денег, готовых пролиться на него дождем.

– Не доводилось ли тебе слышать о растерзании теней? – спросила Чарли, отчасти потому, что в самом деле хотела знать, а отчасти чтобы сменить тему.

– О чем? – нахмурилась Поузи.

– Я видела одну такую… прошлой ночью… даже не знаю, как описать… в общем, выглядела она так, как будто ее пропустили через измельчитель или что-то в этом роде. А еще там был мужчина, который…

Поузи так странно на нее взглянула, что Чарли замолчала, не договорив. Поузи, которая верила всему и всем, похоже, засомневалась в правдивости слов собственной сестры! Чарли и рада была бы сказать, что тень отбрасывал изорванный в клочья пластиковый пакет, а на мужчине были серые перчатки, но она знала, что на самом деле видела.

– Должно быть, кто-то пытался ее отрезать, – в конце концов предположила Поузи. – Говорят, что, когда теряешь тень, это сравнимо с тем, как если бы душа отделилась от тела. – Понизив голос до шепота, она добавила: – Сама знаешь, что Винс…

– Ой, перестань! – перебила Чарли. – Есть у него гребаная душа.

– И все же с ним что-то не так, – стояла на своем Поузи. – Нормальный человек не согласился бы выполнять такую мрачную дерьмовую работу.

Винс занимался уборкой гостиничных номеров, залитых кровью после разного рода происшествий – поножовщины, стрельбы, передозировки. Его босс избавлялся от трупов, если таковые появлялись, а грязную работу поручал трем своим сотрудникам, трудящимся неофициально: Винни, Крейгу и Винсу. Винни – пожилая женщина со взрослыми детьми, которая прежде была профессиональным клоуном. Крейг решил поработать год, чтобы досконально изучить, как выглядит и ведет себя запекшаяся кровь, а потом поступить в школу Тома Савини на отделение грима и спецэффектов.

– Тебе ли говорить о дерьмовой работе? – возразила Чарли, но Поузи не обратила на ее слова внимания.

– Недаром он такой тихоня. А еще, как мне кажется, он врет, что   не знает   французский.

Чарли издала нечто среднее между смешком и хмыканьем, удивленная нелепостью выдвинутого Поузи обвинения и серьезностью, с которой та говорила.

– Ну, что он сделал на этот раз?

Поузи нахмурилась.

– Мы смотрели сериал по телику, и там был эпизод, в котором один из персонажей сказал что-то по-французски. Так вот, Винс ухмыльнулся до того, как прозвучало объяснение, что все это значит. Это было не просто «бонжур» или еще что-то всем известное; он понял целую шутку на французском.

– Значит, он учил этот язык в школе. И что с того?

Поузи упрямо покачала головой:

– Никто не помнит язык, который изучал в школе.

– Включая и тебя саму. Объясни толком, что ты находишь в нем странного? – воскликнула Чарли, всплеснув руками.

– Как по мне, Винс красавчик, но ты и сама понимаешь, что в нем чего-то не хватает, потому и переписываешься с другими парнями за его спиной. – Поузи схватила со стола мобильный телефон Чарли: – Ну, что я говорила? «Оооо, Адам, давай встретимся в каком-нибудь уединенном месте», – насмешливо продекламировала она.

– Немедленно отдай! – Чарли выхватила телефон у сестры из рук.

– Признайся, что больше всего тебе нравится в Винсе то, со сколь многим он готов мириться.

Прежде чем Чарли успела объясниться, тяжелая поступь Винса возвестила о его приходе. Его волосы были влажными, рубашка плотно облегала мускулистые предплечья, а серые глаза на фоне желтых стен казались зеленоватыми.

Поузи встала и, зажав ноутбук под мышкой, протиснулась мимо него, толкнув его плечом в грудь.

Винс удивленно вздернул брови.