Горячее чтение требовало иного подхода, а именно необходимости заранее узнать о человеке нужные сведения. Некоторые знаменитые медиумы даже устанавливали «жучки» в залах, где выступали, чтобы послушать, о чем говорят зрители во время антрактов, или подсылали для этой цели своих помощников.

Именно горячим чтением Чарли и намеревалась заняться.

Вместе с Поузи они обыскали карманы Трэвиса, выяснили пароль от его компьютера и просмотрели историю его браузера, электронную почту и сообщения в «Фейсбуке»[2]. Они даже обнаружили его тайник с порнографией, которая, хоть и была омерзительной, не содержала ничего провокационного, что могло бы его потопить. Как оказалось, Трэвис не имел связей на стороне – даже ни с кем не флиртовал – и не был замечен в растрате денег. Такой вот злой, но скучный дядька.

Хотя Чарли не очень хорошо училась в школе и была давным-давно причислена к разряду тех, кто никогда не поступит в колледж, она много читала и отличалась умом и наблюдательностью.

К несчастью, даже лучшие умы время от времени совершают глупейшие ошибки.

Чарли решила, что, поскольку не смогла найти на Трэвиса никакого компромата, нужно создать   его самой. Она завела новую страницу в «Фейсбуке» с его именем и фотографией и начала флиртовать с женщинами, как если бы это делал он. А потом и вовсе перешла на обмен текстовыми сообщениями посредством одноразового телефона. Необходимость часть времени притворяться Трэвисом, а часть – Алонсо невероятно ее утомляла.

Особенно расстраивало то, что на самом деле она по-прежнему оставалась Чарли Холл, девчонкой, которой задавали кучу домашней работы по математике. Потому-то она с такой готовностью и примеряла на себя личины других людей, могущих свободно выражать свои мысли – она и не подозревала, что вообще на такое способна.

Хоть Чарли и удалось подделать доказательства, она все равно не питала уверенности, что этого будет достаточно, чтобы убедить маму. Тогда она привлекла в сообщницы Поузи. Чтобы продемонстрировать могущество Алонсо, сестре вменялось в обязанность включать свет в той части квартиры, где в данный момент никого не было, зажигать плиту и оставлять мелкие вещицы там, где они могли бы попасться маме на глаза. Чарли с Поузи даже стали организовывать спиритические сеансы, которые пользовались огромной популярностью в Викторианскую эпоху.

Также Чарли прибегла к еще одному мощному средству обмана: Алонсо принялся уверять маму в том, какая она важная, особенная, избранная. В подробности он не вдавался, но это не имело значения.

Очень скоро мама попалась на крючок. Временами Чарли казалось, что мама чересчур увлеклась мифическим Алонсо и с ним готова была общаться куда охотнее, чем с собственной дочерью, которую воспринимала всего лишь как удобный канал связи.

После очередной стычки – Трэвис накричал на Чарли, веля убраться в комнате, а когда она так и сделала, остался недоволен результатом, да еще и разорвал надвое ее экземпляр «Ходячего замка» – она решила, что время пришло. Три дня спустя Алонсо велел маме заглянуть в бардачок машины Трэвиса, куда Поузи заранее подложила одноразовый телефон.

После этого события начали развиваться очень быстро.

Мама прочитала сообщения на телефоне, увидела, какие обещания мнимый Трэвис давал другим женщинами и какие ужасные вещи рассказывал им о ней самой.  Трэвис, разумеется, все отрицал, сильнее и сильнее распаляясь оттого, что ему не верят.

«Хреново быть тобой», – с удовлетворением подумала Чарли, вспоминая, сколько раз мать принимала его сторону, а не собственных дочерей.

Несмотря на то, что с деньгами стало туго, как никогда, Чарли радовалась и переезду в новую маленькую квартирку, и тому, что мама подала на развод. При этом содеянное ее страшило. Осознание того, что совершила столь громадное предательство – если мама узнает, то, вероятно, никогда не простит, – тяжело давило на грудь.

Кроме того, Чарли оказалась не готова к высказанному матерью пожеланию представить Алонсо своим друзьям и попросту отказалась от встречи с ними. С плачем она уверяла, что не хочет этого, что ей больше не нравится позволять Алонсо вещать через нее.

Чарли вступала в пору взросления. На три четверти она еще оставалась ребенком, но уже сделала шаг в сторону юношества. Ее сны превратились во вращающийся калейдоскоп образов. Она видела себя на съемочных площадках телешоу, пила коктейли, по виду похожие на мартини с водкой, а по вкусу напоминающие «Спрайт», красила губы красной помадой, носила усыпанные блестками туфли-лодочки – и выходила замуж за мужчину, который был наполовину поп-звездой, а наполовину плюшевым мишкой.

Она понимала, что следует перестать притворяться Алонсо, пока ее не вывели на чистую воду, но не знала, как сделать это так, чтобы не разочаровать маму.

«Просто позволь ему поговорить со мной. В последний раз, милая, честное слово!»

Маме все же удалось убедить Чарли встретиться с ее друзьями – и даже не один раз. Во время второго сеанса Чарли поняла, что некоторые из них стали относиться к происходящему скептически. Рэнд, дородный мужчина с красиво навощенными усами, завалил ее вопросами по истории того времени, явно намереваясь подловить, и она запаниковала и принялась молоть всякий вздор.

Когда они ехали в машине домой, Чарли ощущала на себе материнский взгляд, обескураженный, разочарованный, заставляющий тело наливаться свинцовой тяжестью.

Против третьего сеанса Чарли даже возражать не стала. Заранее почитав историческую справку и решив, что Алонсо не обязан быть в курсе таких вещей как антибиотики и гравитация, она сочла, что справится. Более того, она вспомнила, какая стратегия хорошо работала применительно к ее матери. Чарли не нужно никого ни в чем убеждать. Ей необходимо лишь заставить людей захотеть ей поверить.

Поэтому вместо того, чтобы отвечать на их вопросы, она принялась фантазировать. Она неплохо знала всех друзей и подруг своей матери и имела представление о том, кто мечтал увидеть в журнале статью о создаваемых ею статуэтках, кто жаждал обрести любовь, а кто – сблизиться с собственными детьми.

Вот Алонсо и взялся рассказывать всем именно то, что они хотели услышать, награждая также и фигуральным пинком под зад:

Вскоре Алонсо заявил, что выполнил свое предназначение и теперь может навсегда покинуть этот мир. После торжественных и слезливых прощаний Чарли позволила своему телу обмякнуть. Она упала на пол и целую минуту притворялась, что лишилась чувств, а потом «очнулась», испугавшись, как бы ей не вызвали «Скорую».

После этого даже самый скептически настроенный приятель ее матери угостил Чарли травяным чаем с печеньем.

Больше у Чарли никогда никаких «визитеров» не было. Она делала вид, что не замечает, как странно мама посматривает на нее время от времени. А Поузи из зависти к оказываемому старшей сестре вниманию начала гадать на картах Таро и изображать отрешенный взгляд.

Чарли же, напротив, чувствовала, что лишилась самых интересных граней своей личности и при ней остались только самые заурядные.

Кухню заливал яркий утренний свет. Забравшись в раковину, Люсимурр балансировала лапами на грязной тарелке и лизала подтекающий кран.

Наливая себе кофе, Чарли отметила лихорадочный блеск налитых кровью глаз Поузи и то, как беспокойно та дрыгала ногой под столом. Сестра до сих пор была в той же пижаме, что и накануне, дополнив наряд пушистыми тапочками-единорожками грязно-серого цвета.

– Ты, что ли, всю ночь не спала? – спросила Чарли, хотя ответ был очевиден.

– Подписалась на новый канал, – отозвалась Поузи таким тоном, будто ожидала, что Чарли станет с ней спорить.