– Нет. Что за группа? Не знаю такой.

– Они играют фолк-рок. На ирландскую народную музыку похоже.

– Ладно, уговорила – показывай. Первый мой ком, который блин, сама будешь есть. Поняла?

– С удовольствием съем твой блин-ком!

– Ага, удовольствие я тебе гарантирую.

Когда Капелька с полным тазиком начищенной картошки в одной руке, с пакетом картофельных очистков и ножом – в другой вернулась на кухню, там стоял чад. И в этом чаду, пританцовывая под весёлую мелодию, колдовал Кит. Было очевидно, что он вошёл во вкус. Аккуратная горка блинов возвышалась в центре стола, а в стороне на блюдечке лежали отходы производства: один блин – рыхлый, бесформенный и липкий, а другой – твёрдый и подгоревший с одной стороны до чёрного цвета.

– Это что – оба для меня? – обречённо возопила Капелька, – Мы на два не договаривались!

– Второй я заберу с собой на память об этом историческом событии. Внукам буду показывать.

– Только не на ночь. А то кошмары сниться будут. Ну, ты и начадил! Придётся окно открывать, в заводском дыме всё-таки поменьше всяких вредных веществ.

– А почему у вас вытяжки нормальной нет?

– У нас много чего нет: стиральной машины, компьютера, телефона,

микроволновки, СD – плеера, даже пылесоса. Кажется, всё перечислила, чтобы впредь не задавал глупых вопросов.

– Ладно, Пит, не обижайся! Ну, хочешь, я… – и тут Никита, выпучив глаза, давясь и кривясь, в несколько секунд уничтожил свой липкий и бесформенный блин-ком.

Капелька расхохоталась, глядя на его потешную физиономию.

Когда блинчики с картофельной начинкой были обжарены, компот сварен, Кит накормлен и отправлен восвояси вместе с целлофановым пакетиком, в котором упокоилось подгоревшее «назидание потомкам», Капелька налила в термос компот, сложила в сумку обед для мамы и пошла на книжный базар.

Глава 3. Рыжий

Маму она отыскала сразу – та сидела, ссутулившись, за прилавком, уткнув нос в книгу.

– Девушка, у Вас книги о вкусной и здоровой пище нет? – меняя голос, прогнусавила Капелька.

– Нет, – не поднимая головы, ответила мама.

– А самой пищи тоже нет? – не сдерживая смеха, продолжала Капелька. – Так сейчас будет самая вкусная и здоровая пища, на одной духовной далеко не уедешь.

– Капелька! – Мама оторвала, наконец, голову от книги.

– Что читаешь?

– Бориса Виана. «Пена дней» называется.

– Интересно?

– Необычно. И музыкально, и каламбурно, и грустно.

– Не грусти! Пообедай лучше. А мне что почитать посоветуешь?

У Капельки просто глаза разбегались от обилия ярких обложек.

– Возьми вот эту перечитай. Хоть и детская, но замечательная.

– «Рони, дочь разбойника» Астрид Линдгрен… Я у неё только о Пеппи, Карлсоне и Эмиле из Лённеберги читала, а эту – нет.

– Я её тебе читала, когда ты еще на свет не родилась, но уже сидела у меня в животе. Я лежала в больнице, мне было очень грустно и тоскливо. Перебирала старые, забытые кем-то в палате журналы и напала на первую публикацию этой повести на русском. Открыла и забыла обо всем. Оказалась вместе с Рони в самой серединке весны. А ночью ты вдруг зашевелилась, до этого не подавала признаков жизни, хотя жила во мне уже пять месяцев – потому меня в больницу и положили, думали, что ты там, как мамонтенок, заморозилась. А тут оттаяла – книжка, наверное, тебе понравилась. Все в палате спали, а я улыбалась, плакала и к тебе прислушивалась.

– Мамочка, я что-то начинаю вспоминать. Я уже чувствую, что во второй раз эта книга мне ещё больше понравится. А ты давай ешь, пока блинчики не остыли.

Капелька раскрыла книгу наугад.

– Удивительно! Моя книжка французская, твоя – шведская, а переводчица одна. И очень хорошая! – мама ещё что-то говорила о сложностях перевода, но Капелька её уже не слышала, ничего не воспринимая вокруг, она с головой погрузилась в книгу.

«Рони снова посмотрела на Бирка, осветив его лицо лучом фонарика. Может, Бирка дома и не причесывали, но его гладкие рыжие волосы были подобны шлему из красной меди. Горделивая посадка головы, длинная шея, прямые плечи… «Какой красивый у меня брат», – подумала Рони.»

«Тоже рыжий!» – мелькнуло в голове у Капельки. К кому относилось это «тоже», она так и не успела додумать…

– Ты что, обалдел? Звонишь, как сумасшедший. Весь дом разбудишь!

– Пит, ты чего взъелась? Семь часов только, – Никита взглянул на циферблат мобильника, – девятнадцать ноль три, если быть совсем точным. Кто в это время спит?

– Кит, потише, – Капелька вышла на лестничную площадку, прикрывая за собой входную дверь и вытирая мокрые руки о шорты, – мама уснула. Она всю ночь не спала – дежурила в библиотеке, а потом на книжный рынок сразу. Устала. А я стираю в ванной. Вода шумит – вот я и не слышала ничего. Ну, что случилось?

– В краеведческий музей выставка приехала: экзотические бабочки, жуки, пауки, скорпионы. Давай завтра сходим! За билет не беспокойся – я приглашаю.

– Ой-ой-ой! Тоже мне кавалер! У меня там тётя Нюся – наша соседка работает, она меня и без билета пропустит. Ладно, заходи завтра после девяти. А сейчас мне некогда – надо бельё прополоскать.

– А я своим блинов нажарил. Вот удивятся, когда с работы вернутся. Ну, пока. До завтра!

– До завтра!..

Следующим утром, едва за мамой закрылась дверь, раздался звонок.

– Заходи. Я сейчас чашки домою. Ну, как твоим блины понравились?

– Не знаю. Наверное. Они поздно пришли – я уже спал.

– А чем они занимаются?

– Да так. Частный бизнес.

– Слушай, Кит, а ты с утра расчёсывался?

– Кажется, а что?

– Что-что? Вихры во все стороны торчат! Садитесь, клиент. Попытаемся сделать Вам «гладкий шлем из красной меди».

– Какой шлем?

– Да это так, из книжки одной. Ну, не дергайся!

– Да больно же! Ты не расчёсываешь – ты боронишь.

– Я тебя сейчас еще поливать буду – волосы совсем не слушаются.

– Оставь мои волосы в покое! А что за книжка?

– У мамы вчера прочла на книжном базаре. «Рони – дочь разбойника» называется. Астрид Линдгрен написала. Как это она мимо меня в детстве прошла?

– И я не читал. А ты что, за один день прочла?

– Почти. Совсем немножко осталось. Сегодня дочитаю. Ну, пошли! Ничего у меня не выходит с твоими вихрами.

– Превратила в мокрую курицу, ещё и недовольна!..

– Пит, смотри, какая красивая бабочка!

– Кит, пошли отсюда.

– Ты что? Мы же ещё не все посмотрели. Там еще тарантулы и скорпионы.

– Иди ты со своими скорпионами куда подальше.

– Да, что с тобой, в самом деле? Можешь сказать?

– Я эту бабочку прошлой ночью живую видела. Я её хорошо запомнила, живая она красивей в тысячу раз! Не могу на это смотреть. Ты идешь или остаешься? С тарантулами…

– Я иду. Только ты не заливай – у нас такие бабочки не водятся. Ты сейчас куда?

– Надо подумать, что поесть приготовить. К маме на рынок сходить. А ночью мы в библиотеке дежурим сторожами.

– Предлагаю пойти ко мне с ответным визитом. На обед будут вареные уши.

– Твои, что ли? Они у тебя и так вечно красные. Часто варишь?

– Да нет! Это я пельмени так называю. Знаешь, я их утром обнаружил полную морозилку. И маме твоей отнесем, я с тобой на книжный базар схожу. О’кэй?

– Ладно. Уговорил.

Кит жил как раз напротив старого бирюзового дома. После жаркой улицы на них пахнуло приятной прохладой просторного подъезда. Дом был сталинской постройки, за загородкой сидела консьержка и что-то вязала.

– Кого это ты в гости привел, Никита? – спросила консьержка.

– Это моя одноклассница, Луиза Львовна. За одной партой сидим.

– Здравствуйте! – Капелька кивнула. Она ещё долго – целый лестничный пролёт, чувствовала спиной внимательный взгляд Луизы Львовны, даже между лопатками зачесалось.