— А вы заметили, что я давеча там, в лесу, испугался?

Видя, что я не понимаю вопроса, Лайвинь, пристально глядя мне в глаза, пояснил:

— Тогда, когда я выходил на просеку, где вы добили волка.

Все еще не понимая, шутит Лайвинь или говорит всерьез, я уклончиво ответил:

— Я обратил внимание, что вы несколько поспешно вышли на поляну, но... подумал, что вам просто хочется поскорее узнать, убит ли волк.

— Нет, перепугался я здорово, — упрямо повторил Лайвинь и, откинувшись на спинку стула, стал набивать трубку.

— Вы извините, товарищ Лайвинь, — начал я вполголоса, — но я не могу себе представить, что могло напугать в лесу вас, прожившего в нем почти всю жизнь?

— Ну, не иначе, как ведьма или леший тебя напугал, — пошутил сидевший рядом с Лайвинем Арвид и громко рассмеялся.

— Смейся, смейся, если ты такой храбрый, — угрюмо пробурчал Лайвинь. — А мне вот и сейчас не до смеха.

Помолчав немного, он как бы мысленно махнул рукой на свои сомнения и каким-то приглушенным голосом произнес:

— А вы знаете, что в том последнем отъеме, из которого вышел на вас волк, я нашел мертвого человека...

За столом наступила полная тишина. Все мы с напряжением смотрели на Лайвиня. А он, сосредоточенно глядя на зажатую в кулаке трубку, тихо продолжил:

— Вернее, не человека, а кости человека. Я на них чуть не наступил, когда шел по следу.

— Нашел, чего пугаться, — разочарованно произнес Валявко. — Мало ли по этим местам осталось трупов. Фрицы, небось, тут пачками людей расстреливали.

— Это вы зря, — вступил в разговор Тринкуль. — Мы в этих местах, где живем, ни одного фрица не видели. Даже в нашем районном городке и то одни местные полицейские орудовали, но и они боялись этих мест. Глушь...

— Довольно вам спорить, — вмешался Иван Васильевич. — Давайте лучше обсудим, что будем делать завтра, если за ночь не подбросит снегу?

Я уже знал, что в таком случае Анатолий Николаевич предлагал устроить охоту на зайца с гончими. В это русло Иван Васильевич и хотел перевести разговор. Но находка Лайвиня меня заинтересовала.

— Вы как хотите, — обратился я к Анатолию Николаевичу, — а я завтра с Лайвинем должен выехать обратно, в тот же лес, и осмотреть, что он там увидел... Найдем это место? — спросил я Лайвиня.

Он молча кивнул.

— Чудак, — недовольно заговорил Иван Васильевич. — И охота тебе возиться с какими-то костями?

— А может и правда, Владимир Иванович, — обращаясь ко мне, спросил Анатолий Николаевич, — оставил бы ты эти кости в покое, а утром пораньше двинем к нашей базе, возьмем Плакуна с Флейтой и походим по зайчишкам. Согласен?

Знал Анатолий Николаевич силу соблазна. Поэтому, когда я ответил отказом, он уже не настаивал...

Проснувшись еще до общего подъема, я вышел во двор и увидел над головою неяркие звезды. Земля была скована небольшим морозцем.

Над лесом чуть угадывалась заря, когда мы выехали с хутора. Громко стучали по мерзлым кочкам колеса телеги. Снега почти не было, он остался лишь на северных склонах ям и оврагов да у толстых пней и деревьев.

Кроме Лайвиня, со мной ехал Иван Васильевич. Это решение он принял утром. Заглянув ко мне, он громко объявил:

— Владимир Иванович, я еду с вами! Раз не суждено разделаться с волком, то и зайцы меня не устраивают.

Этому заметно обрадовался Лайвинь — втроем веселее. Вообще же он был явно не в духе. По нахмуренному лицу было видно, что поездка не доставляет ему никакого удовольствия. Легко можно было догадаться, о чем он думал: безусловно, ругал всю нашу охоту, корил меня, не сумевшего положить волка намертво. Доставалось, видно, и самому волку, заманившему его к тому страшному месту.

Вчера перед сном я спросил Лайвиня, почему он не сказал о находке сразу, как вышел из лесу. Помолчав, Лайвинь ответил:

— Просто не хотел связываться. Вы же сами знаете, что начнется следствие, ну, и будут таскать свидетелем...

— А почему же рассказали позже?

— Да как-то неприятно и страшновато иметь на участке своего обхода незахороненного человека. Вот поэтому и передумал.

Узнав, что кости человека я не закопаю на месте, а заберу с собой, Лайвинь сколотил мне ящик и насыпал в него стружек.

До знакомой просеки доехали быстро. От снега не осталось и следа. Я думал, что это затруднит поиски, но Лайвинь вел нас уверенно. Прошли редколесье, миновали заросли молодого сосняка и вступили в густой еловый лес. Тут Лайвинь, уступая мне дорогу, шагнул в сторону и сказал:

— Вон, за той елью...

Обойдя дерево, я наконец, увидел то, что занимало мои мысли со вчерашнего вечера. Это были останки человека, его скелет. Над ним сплошным шатром нависали густые зеленые лапы. Земля вокруг была устлана опавшей хвоей и жухлыми осиновыми листьями.

На первый взгляд скелет казался целым. Череп лежал затылком к земле и огромными глазными впадинами смотрел вверх, на еловые ветви.

«Есть чего испугаться», — подумал я, вспомнив рассказ Лайвиня и представив его здесь одного в сумерках.

Я осмотрел землю вокруг дерева, ничего не обнаружил, кроме двух больших муравейников, и вернулся к скелету.

Взяв в руки череп, я сразу же увидел в его затылочной части отверстие диаметром немного больше простого карандаша. С правой стороны, на границе лобной и височной костей, виднелся какой-то острый выступ. Присмотревшись, я определил, что это торчит из черепа кончик пули в оболочке: она застряла в височной кости. Я рукояткой надавил на острие пули, и она выкатилась на ладонь.

По размерам пуля была несколько больше наших пистолетных, но меньше винтовочных. Даже простым глазом я различил на оболочке следы нарезов. Тщательно завернул пулю в газету и спрятал в карман тужурки.

Зарисовав место, составив краткий протокол осмотра и уложив в ящик скелет, мы двинулись в обратный путь. За всю дорогу к хутору Лайвинь ни разу не присел на телегу, шагал за нею на приличном расстоянии. Видимо, его беспокоило соседство громыхающего ящика. Несколько необычно вел себя и Иван Васильевич. Всегда веселый, разговорчивый и шумный, сейчас он был молчалив и задумчив. Когда мы, в полном молчании, проехали километра полтора, он обратился ко мне:

— Владимир Иванович... А есть ли у вас хотя бы маленькая надежда раскрыть эту тайну?

— Видите ли, — ответил я ему, — успех любого дела зависит от многого... Одной надежды очень и очень мало. Но, не имея никакой надежды, нельзя браться за дело. Ибо без нее не будет уверенности, не будет успеха. Что пока можно сказать? Видимо, здесь имело место убийство. В самом скором времени узнаю, мужчина или женщина был убитый; узнаю его рост и примерный возраст, а также, когда произошло убийство. И, наконец, из какого оружия был произведен выстрел. В этом мне помогут товарищи из судебно-медицинской и криминалистической экспертизы... Что будет дальше, сказать пока трудно.

...Когда я доставил свою находку на место, то никакой радости у моего начальника она не вызвала.

— Ну вот, мало тебе свежих дел, так выискал еще, — недовольно ворчал он. — Потеряешь время, а в итоге — нераскрытое преступление.

Ну что я мог возразить на это? Не исключено, что он будет прав...

Глава четвертая

№ Л.411

...Так возникло новое дело под названием «Следственное производство об убийстве неизвестного в Румбульском лесу».

Прошло дней десять, и эксперты определили, что убитым был юноша семнадцати-девятнадцати лет, ростом 166-168 сантиметров. Пролежал он в лесу три-четыре года.

Пуля, застрявшая в костях черепа, была выпущена из охотничьего нарезного ружья английской фирмы «Фосс». Калибр — 7,99 миллиметра.

Откровенно говоря, я не подозревал о существовании такой фирмы, хотя ружей на своем веку видел очень много.

Мне захотелось узнать, на чем основывался эксперт, давая заключение о марке оружия. Это привело меня в кабинет главного республиканского эксперта-криминалиста.