Муссолини демонстративно отказался от премьерской зарплаты – зачем она популярному журналисту? Он «не заметил», что положенные ему суммы, тем не менее, аккуратно скапливались на особом счету. Но все же надо отдать ему должное – стяжателем он действительно не был. Но разве в этом Муссолини так уж отличался от своих «коллег»-диктаторов? Национал-социалистический фюрер и большевистский генералиссимус тоже вошли в историю с репутацией равнодушных к личному обогащению правителей. Муссолини действительно жил как благополучный представитель среднего класса, не стремился накапливать денежные средства на счетах или обзаводиться дорогой недвижимостью. В Италии отсутствовала сеть секретных и сверхсекретных объектов для обслуживания вождя, в отличие от СССР, а сам Муссолини в своей частной жизни не был лицемером, скрывавшим за показной скромностью абсолютную власть.
Он и в самом деле жил довольно просто – по меркам своего статуса, конечно. Пристроить к дому кинотеатр… что ж, это возможно – в конце концов, дом принадлежит не ему, а взят в аренду. Полетать на новом самолете, испробовать новую машину… ничего сверх нормы. Ведь дуче – тоже человек.
Глава правительства рано вставал. В своем рабочем кабинете он появлялся обычно не позже восьми утра – за час до общепринятого в Италии времени начала работы. Когда обязанности первого премьера «фашистской эры» стали рутиной, а проблемы, казалось, потеряли былую остроту, Муссолини начинал свой трудовой день с просмотра итальянских и иностранных газет. Как бывший редактор и все еще практикующий журналист, он придавал огромное значение прессе: подолгу обсуждал, в общем-то, незначительные вопросы пропагандистского характера, тщательно разъясняя собравшимся со всех концов страны редакторам крупных газет, как именно им надлежит оценивать то или иное событие и отвечать на «враждебные выпады» международной прессы. Муссолини мог часами заниматься подобными пустяками, такие вопросы его никогда его не утомляли – однажды он даже объявил, будто бы за день просмотрел триста газет.
Очевидно, что работа неким «общеитальянским редактором» приносила ему немалое удовольствие. В то же время Муссолини крайне болезненно реагировал на то, как освещала зарубежная пресса неудачи Италии и его режима. Причем настоящие, материальные, фактические последствия с годами интересовали его все меньше и меньше – главным было дать случившемуся «правильную» трактовку в газетах. Как следствие – сначала была задушена свободная пресса, затем итальянцы лишились любой возможности узнать хоть что-то правдивое из собственных газет, и постепенно печать перешла к формированию отдельной, желанной для Муссолини, реальности, после чего действительное положение вещей перестал видеть и понимать и сам диктатор. Типичная ошибка авторитарных правителей, повторяемая не раз и не в одной стране.
Кроме работы с прессой Муссолини, как правило, начинал рабочий день с того, что звонил какому-нибудь министру – прежде всего тому, чья сфера деятельности в этот момент была в фокусе внимания премьера. Чиновника ожидал каскад указаний с неизменным разносом за безынициативность и лень. Хотя в начале 20-х годов Муссолини еще нельзя было назвать диктатором, ореол вокруг его имени, а также недвусмысленная готовность применить силу, разрубая все узлы, сметали любое сопротивление. «Итальянцы, – заявил он, – еще никому не подчинялись, ни одно правительство не обладала в Италии реальной властью». Но теперь все изменилось, ибо новое правительство – это он, Муссолини.
Министры боялись его гнева, дрожали за свои места чиновники, а пропаганда создавала для итальянцев идеальный образ национального вождя: с самого раннего утра Муссолини без перерывов трудится до трех часов дня, после чего наскоро обедает и продолжает работать. Свет в его кабинете горел до позднего вечера, и редкие в это время прохожие распространяли в народе истории о «нашем дуче», опять засидевшемся на работе. Мало кто в Италии знал, что Муссолини мог задремать прямо на рабочем месте, да и вообще любил поспать, настрого приказав будить себя ночью только в самых экстренных случаях. Разумеется, итальянцам такие подробности было знать ни к чему, зато они неоднократно слышали о каждодневных совещаниях или рабочих поездках, сотнях и тысячах благополучно разрешенных за считанные минуты вопросов и других достижениях главы правительства. Пропаганда не боялась точных цифр: если верить ей, то за первые семь лет руководства страной Муссолини справился с 1 887 112 проблемами и трудностями. Простейший подсчет дает основания изумиться работоспособности дуче: даже если он работал без выходных, выходило по более чем семьсот резолюций в сутки – и это если считать, что «неразрешенных вопросов» Муссолини не оставлял! Поразительная работоспособность.
Впрочем, эти достаточно невинные пропагандистские уловки все же имели под собой реальную основу: в те годы Муссолини действительно много работал – пока его здоровье было относительно крепким, а ум ясным. И только с конца 30-х годов дуче дни напролет фактически без дела просиживал в своем кабинете, впустую тратя время.
В 20-е годы все было иначе. Муссолини участвовал в долгих министерских заседаниях, стремясь быстро войти в курс дела, и ему это в основном удавалось. Не имея высшего образования, он демонстрировал незаурядные способности к самообучению, хотя до конца своих дней так и остался по сути самоучкой, нахватавшимся отрывочных знаний «по верхам». Тем не менее интеллект Муссолини не стоит оценивать по уровню его образования – ввозможно, он и не был эрудитом (хотя очень хорошо разбирался в итальянской истории), но недюжинный практический ум, стремление постигать новое и учиться немало выручали его в те годы. Ирония же состоит в том, что не любивший заниматься социальными и экономическими проблемами Муссолини, искренне полагавший себя выдающимся дипломатом и военным, наибольших успехов достиг именно в разрешении внутренних итальянских проблем и потерпел полный крах в качестве политика и военного вождя.
Но пока о провале речь не шла – напротив, фашистский режим стремительно набирал популярность среди итальянцев, и благодаря не столько пропаганде, сколько реальным достижениям.
Именно первое правительство Муссолини сумело добиться того, чтобы поезда в Италии начали ходить по расписанию – это на самом деле стало нешуточным достижением для страны, чьих жителей заслуженно упрекали в непунктуальности. Тяжелая ситуация на итальянских железных дорогах была следствием анархии, царившей в инфраструктуре и промышленности со времен борьбы между собственниками и «красными»: зачем предпринимать какие-либо усилия, если никто ничего не контролирует?
Противоборствующие стороны были всецело поглощены своим конфликтом, а убытки несла вся страна. Для обывателя хаос в расписании поездов стал очевидным примером неспособности прежнего правительства навести порядок. И Муссолини, с его придирчивой пунктуальностью, пришелся здесь очень кстати – под жестким присмотром его чернорубашечников машинисты и начальники станций сразу же подтянулись. Железные дороги впервые за послевоенное время начали приносить доход в бюджет – этот успех, достигнутый при помощи дубинок и вовремя выплачиваемых заработных плат, стал хорошим примером эффективности нового руководства.
С той поры в Европе и стала популярной фраза о диктаторе, сумевшем заставить поезда приходить точно по расписанию. Считается, что автором этой фразы был кто-то из английских журналистов-острословов. Во всяком случае, традиционный английский снобизм в ней угадывается: для итальянцев-де соблюдение расписания – уже немалое достижение. Но не только за порядок в расписании поездов соотечественники Муссолини одобряли тогда его политику, а что касается реформы на железной дороге, то мало кто знал о том, что она была подготовлена предыдущим кабинетом.
Население благодарило нового премьера за официально установленный восьмичасовой рабочий день. Конечно, соблюдался он далеко не всегда, но «простой народ» винил в этом не Муссолини – о, конечно, нет! – а «жадных предпринимателей». В то время «на борьбу с буржуазией» частенько выступали фашистские профсоюзы, организовывавшие демонстрации или даже забастовки.
