Несмотря на весь этот эпатаж и шутовство, Муссолини, пожалуй, можно назвать наиболее психически и физически нормальным среди всех наиболее известных диктаторов ХХ века. У него не обнаружилось никаких явно выраженных сексуальных отклонений или физического несовершенств. В отличие от «кабинетного стратега» Сталина или загнавшего себя в духоту бункеров Гитлера Муссолини, что называется, любил жизнь, получая от нее явное удовольствие – не меньшее, чем от собственной роли диктатора. Он всегда стремился к власти, но не как фанатик какой-либо идеи, а с наслаждением человека тщеславного, желавшего купаться во всеобщем восхищении. Это делало его намного более человечным в сравнении с остальными «коллегами по цеху».
После окончания начальной школы встал вопрос о дальнейшем месте учебы Бенито. Его родители могли позволить себе оплатить среднее образование для старшего сына, но – где? В семье начались споры, однако в итоге, как обычно, победила более настойчивая и упорная воля матери. Так, в возрасте девяти лет Бенито отправляется в церковную школу-интернат.
Там его ожидает провал, оставивший в душе Муссолини шрам на всю жизнь. То, что приносило ему успех раньше – его решительность, физическая сила и упрямство, – в этом учебном заведении совершенно не работало. Здешние преподаватели привыкли обтачивать камешки и покрепче, так что для нового ученика настали трудные дни. Бенито был легко «переигран» многоопытными учителями и загнан в угол.
Именно тогда отец взял над своей религиозной женой полный реванш. Он и прежде заводил с ребенком разговоры на темы социализма, анархизма и клерикализма, но особенного эффекта не достигал. Будучи еще совсем ребенком, Муссолини мог забраться на дерево и бросаться в священников желудями, но это так же мало говорило в пользу его антиклерикализма, как воровство фруктов у соседей – в пользу его отрицания принципа частной собственности. Все это не выходило за пределы детских шалостей, но теперь его ненависть к монахам-учителям стала беспредельной. Никогда не забывая и не прощая обид, он на всю жизнь останется суеверным атеистом, абсолютно не доверяя ни католической, ни любой другой церкви. И несмотря на то что политические амбиции будущего лидера нации заставят его примириться с религией, верующим человеком он так и не станет.
Отношения с одноклассниками, как и с учителями, у Бенито сложились далеко не самые лучшие. Он – затравленный одиночка. Городские дети откровенно презирают «деревенского дурака», друзей или приятелей по озорству у него нет. От отчаяния Бенито заводит приятельские отношения с еще одним школьным аутсайдером, жестоко третируя своего намного более слабого компаньона.
Формат таких отношений тоже станет для него типичным: ни тогда, ни после, вплоть до самого конца жизни рядом с ним не будет человека, способного назваться другом Муссолини. Став дуче фашизма, он объяснит свою необщительность принципиальной невозможностью дружбы между вождем и кем бы то ни было. Только враги и соратники, которым приходилось терпеть капризы своего господина.
Судя по всему, Муссолини не только никогда сам не предпринимал попыток установить с кем-либо подлинно дружеских отношений, но и не поощрял таких попыток со стороны других. Но все это однозначно справедливо лишь в отношении мужчин, а вот с женщинами он, хоть и крайне редко, мог быть очень откровенен и эмоционален. Иногда он даже неофициально признавал их интеллектуальное превосходство над собой – Муссолини легко шел на это, всегда утверждая, что главное в мужчине – это воля, сила характера, а не «умничанье». Но остается открытым вопрос – можно ли было назвать эти любовные связи дружбой? По всей видимости, нет – Муссолини прерывал всякие отношения с женщинами, как только они переставали интересовать его в качестве любовниц.
В церковной школе все более озлоблявшийся Бенито получал одно взыскание за другим. Справедливости ради надо заметить, что методики воспитания, применяемые «педагогами-монахами», были не только весьма далеки от современных гуманных, но даже по тем временам – намного строже, чем в обычных школах. Никто не пытался вникнуть в чувства ребенка, его просто наказывали, силой вколачивая «дух послушания».
Пройдут годы, и фашистская мифология создаст несколько почти библейских историй о детских годах диктатора, в центре которых, разумеется, всегда будет находиться будущий дуче фашизма, якобы уже с юных лет пользовавшийся всеобщим уважением и обладавший непререкаемым авторитетом. В этих историях «косные педагоги» станут олицетворением непреодолимой и отрицательной силы, которая, однако, лишь подчеркивала всю мощь личности юного Муссолини.
Сюжеты такого рода в большом количестве имеются уже среди ранних биографий дуче (собственно говоря, в значительной степени он еще в своей первой, «социалистической», автобиографии начал героизировать собственное детство). Например, наказанный за какую-то невинную шалость Бенито отправлен спать в вольер со злой сторожевой собакой, которая терзает его рычанием и лаем, но не может сломить волю будущего диктатора. А вот строптивого ученика заставляют подолгу стоять коленями на кукурузных зернах – до тех пор, пока он не попросит прощения за свое поведение. Разумеется, как и положено настоящему герою мифа, Бенито упорно, до крови, выдерживает все – и побеждает!
Понятны мотивы Муссолини, всегда любившего выставить себя бойцом, а не убегающим от трудностей неудачником, каким его часто характеризовали недруги, – понятны и задачи пропаганды, наделявшей дуче особенными качествами с самого его рождения. Новые времена требовали новой легитимности – прежде монархи правили от имени Бога, теперь же народные вожди нуждались в иных обоснованиях для своей власти. Так Муссолини превратился из неудачливого хулигана в харизматичного детского вожака.
Между тем в школе дело постепенно шло к развязке. Нараставшее напряжение обернулось поножовщиной: рядовая драка (обычное дело для любой школы что тогда, что сейчас) закончилась тем, что рассвирепевший Бенито ударил обидчика ножом то ли в живот, то ли в ягодицу. Сам он впоследствии будет утверждать, что всего лишь защищался, и в данном случае ему, пожалуй, можно поверить – роль парии нелегка в любом возрасте, но в детстве – особенно. Муссолини уже давно имел при себе перочинный нож, и было лишь вопросом времени, когда он пустит его в дело. Исходя из того, что его родителям удалось уладить дело, придя к полюбовному соглашению с семьей пострадавшего мальчика, удар, видимо, был не опасен для жизни. Но для руководства школы эта ситуация стала последней каплей.
«Сумасшедшего» ученика с «черной, как уголь, душой» отправили домой – одним ударом ножа одиннадцатилетний Бенито изменил свою судьбу. Его отец торжествовал – чего еще было ожидать от монахов? Конечно, церковный интернат не лучшее место для его сына. Бенито пойдет учиться в обычную среднюю школу – Муссолини закончит ее в восемнадцать лет.
Эти годы будут для него намного легче прежних. Бенито сразу стало свободнее дышать: улучшились и дисциплина, и успеваемость. Появилось и первое в его жизни хобби – уже под конец учебы он откроет для себя игру на скрипке (хотя впоследствии будут утверждать, что Муссолини начал музицировать на ней еще в пятилетнем возрасте), до конца жизни остававшуюся для него любимым занятием.
Несмотря на сложный характер, у подростка был пытливый, острый ум. Уже в те годы он много, но, как и все самоучки, бессистемно читает. Увы, Муссолини и тогда, и позже будет мешать сформировавшаяся в школьные годы нелюбовь к систематическим усилиям, отчасти вызванная неспособностью родителей и педагогов направить потенциал ребенка в нужном направлении. Тем не менее многие учителя отметят имевшиеся в этом трудном ребенке ум и способности, хотя до проводимых Муссолини аналогий с молодым Бонапартом было, конечно же, очень далеко.
Но в те годы Бенито был по большей части доволен своим положением. У него вновь появляются приятели, готовые выполнять его нехитрые замыслы. В то же время школьная администрация не считает его дерзким задирой или проблемным подростком. «Юный бунтарь», оказавшийся в намного более свободной среде, перестал прибегать к слишком жестоким методам отстаивания своих позиций – он все еще хотел эпатировать окружающих и подчас пускал в ход кулаки, но до поножовщины дело уже не доходило.
