Планировали путешествовать по Италии (Венеция, Рим, Неаполь) — «чтобы побывать на вулкане Везувии»[279].
Позднее было решено ехать на велосипедах через Варшаву. Поездка должна была сыграть рекламную роль для фирмы, обеспечившей путешественников велосипедами. Выехали из Москвы 10 апреля в 1 час дня. В прессе было объявлено о примечательном путешествии. В газете «Русское слово» № 80 от 20 марта 1901 была помещена заметка «Пешком во Францию», где говорилось: «Читатели, вероятно, еще не забыли, как в позапрошлом году два молодых французских художника пришли в Россию пешком со стороны родины. В дороге эти два оригинальных „вояжера“, не имевшие в кармане ни одного сантима — питались тем, что рисовали этюды, пейзажи и по дороге же продавали их. Ныне… два русских молодых художника из училища живописи, ваяния и зодчества, с разрешения своего директора Кн. А. Львова, — предпринимают такое турне по образцу пешего хождения в Париж К. С. Петров-Водкин и В. Н. Сорохтин; они отправляются „налегке“ и надеются дорогой, по примеру своих французских коллег, питаться трудами рук своих — рисовать и тут же продавать этюды, или же просто платить своим искусством за гостеприимство…»[280]
С дороги Петров-Водкин должен был посылать свои корреспонденции в газету.
23 апреля путешественники прибыли в Варшаву, проехав от Москвы 1204 версты. Затем — Бреславль. Далее Петров-Водкин ехал один.
3/16 мая. Прибыл в Мюнхен, 6/18 уже рисовал в «знаменитой школе Ашбе».
«Сегодня третий день, как я рисую в знаменитейшей здешней школе Ашбе… в школе, где работаю, люди со всей земли: итальянцы, американцы, французы и даже негры и прочие, русских довольно много. 1-го июня открывается выставка картин художников со всего мира — ожидаю с нетерпением. Я очень и очень не раскаиваюсь, что выдумал это путешествие. А то бы жди, пока будешь иметь возможность поехать за границу. <…> Хорошо, что мне удалось здесь рисовать — я наверстал этим много»[281]. Выставка, о которой идет речь в письме, включала работы новейших французских мастеров.
К. С. Петров-Водкин (слева) и В. Н. Сорохтин перед поездкой в Европу на велосипедах. Фото 1901 года
О пребывании в Мюнхене и занятиях в школе А. Ашбе Петров-Водкин написал в «Пространстве Эвклида» в главе «Немецкие Афины». Путешествие, несмотря на гибель записной книжки в пожаре, описано также в рукописном очерке Петрова-Водкина «Налегке»[282].
Пробыл в Мюнхене до начала июля. Посетил международную выставку Мюнхенский «Сецессион», где впервые познакомился с работами французских импрессионистов.
В октябре в Петербурге расписал бассейн в одной из построек Мельцера.
Осенью начал давать уроки рисования мальчикам-гимназистам Можаровым.
«Это была семья московских университетских сфер с известными работниками по земству, по медицине и по юриспруденции». О своем увлечении сестрой учеников Лелей и о преждевременной смерти девушки от скарлатины Петров-Водкин, не указывая точных дат, также написал в «Пространстве Эвклида»[283]. Частично о тех же событиях мы узнаем и из переписки художника; в 1922 он назвал дочь Еленой «в память одной хорошей девушки, умершей рано»[284].
1901–1902
Напряженные занятия литературной работой.
1902
В январе работал над пьесой, начатой еще летом в Хвалынске[285], читает свои произведения товарищам и Р. Мельцеру. Мечтает начать печататься.
В апреле гостит в имении Можаровых в Калужской губернии. В «Пространстве Эвклида» он описывает свое летнее пребывание в имении и упоминает о том, что для Лели начал писать здесь пьесу «Звенящий остров». На рождественские каникулы 1902–1903 снова гостил в имении Можаровых.
Летом в Саратове вместе с П. Кузнецовым и П. Уткиным работает над росписями летнего придела церкви Казанской Божьей матери. В Саратове Петров-Водкин писал композиции: «Нагорная проповедь», «Евангелисты» и «Богоматерь» над южным входом[286].
«Если у моих соратников была некоторого рода неясность поэтических форм, то у меня, грешного, наоборот, резко выделялись фигуры людей и выражения их лиц и вскрывали собой недостаточно продуманную композицию. „Нагорную“ прозвали „Удалых шайка собиралась“»[287].
Живой интерес к работе молодых живописцев проявлял В. Э. Борисов-Мусатов. Он находил, что были созданы «вещи страшно талантливые и художественно оригинальные…»[288]
Несмотря на горячую и энергичную защиту росписи Борисовым-Мусатовым, местные церковные власти сочли композиции кощунственными и приняли решение об их уничтожении. Полуторагодовая борьба закончилась в апреле 1904 решением Саратовского окружного суда, и фрески были сбиты.
Летом в Хвалынске работа над первой большой станковой картиной «Семья сапожника»[289].
Осенью в Петербурге выполнил три живописных панно пейзажного характера для библиотеки в особняке голландского консула фон Гильзе ван дер Пальса, построенном петербургским архитектором В. Ю. Иогансеном в 1901–1903. Мебелировкой особняка занималась наряду с другими фирма «Мельцер Ф. и К°», через которую художник получил этот заказ.
«Панно мое в Петербурге пришлось по вкусу — скоро получу деньги — наверное не меньше 1000 руб.»[290]. Об истории открытия неизвестных ранее живописных панно Петрова-Водкина рассказано в статье Т. Дьяковой[291], здесь же приведено мнение Е. Селизаровой.
В ноябре — декабре в Москве вместе с Сарьяном и П. Кузнецовым оформлял «Армянский вечер» в зале Благородного собрания. Вечер состоялся 8 декабря. Фамилии художников были обозначены в афишах, о них упоминали газеты[292].
1902–1904
Продолжались творческие отношения с Борисовым-Мусатовым, характеризующиеся взаимным интересом и огромным уважением молодого художника к творчеству старшего мастера, они начались в период росписи Саратовской церкви.
Лето 1903 Борисов-Мусатов проводил вместе с семьей в пригороде Хвалынска Черемшанах, где он работал над картиной «Изумрудное ожерелье»[293].
1903–1904. Работа над оформлением Ортопедической клиники Вредена.
В начале 1903 в Петербурге через Р. Мельцера получен заказ на написание цикла икон для императрицы. По всей вероятности, речь шла о работе над иконостасом для церкви С.-Петербургского Ортопедического клинического института, которая была закончена в ноябре 1904. Институт был организован и открыт в 1906 проф. P. P. Вреденом; ныне — Научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии им. P. P. Вредена. Здание было построено в Александровском парке Р. Ф. Мельцером[294]. Е. Селизарова приводит выдержку из официального письма Р. Ф. Мельцера следующего содержания: «…что касается икон, то я переговорил с молодым художником, весьма талантливым, и так как эта работа его очень заинтересовала, то он предложил ее сделать без всякого вознаграждения…»[295] В октябре 1904 художник сообщал матери, что работы по иконостасу кончил[296].
