Танька уже не раз целовалась с другими парнями, и ей нравилась Лешкина неопытность.
Видя Танькину доступность, Лешка прижался к ней еще сильней. Упругая девичья грудь жгла желанием прикоснуться к ней руками. Становясь все смелее и смелее, он ласкал шею, плечи, подбираясь все ближе к заветной Танькиной груди. Что им руководило в тот миг? Кто учил высокому чувству – любви? В какой-то момент ему показалось, что он получил полную власть над девушкой. Медленно его рука легла на Танькину грудь, и через лифчик он почувствовал ее упругость. Лаская девушку, он медленно расстегнул ее кофточку и вот его рука уже трогает обнаженную грудь, ласкает сосок, от чего Танька тихонько застонала. В какой то момент ему показалось, что девушка находится в его власти и готова ему отдаться. Окончательно теряя голову, Лешка попытался повалить девушку на траву.
Вдруг Танька резко оттолкнула Лешку, от чего тот чуть не упал.
– Ты чего? – недоуменно спросил он.
– Ишь, какой прыткий, – Танька отвернулась, застегивая кофточку, – все вы мужики одинаковые, чуть что – сразу на траву.
– Да ты что, Тань, я же тебя люблю.
Как это выскочило, Лешка не понял, но он почувствовал, что на самом деле любит ее. Он сказал это машинально, но его сердце разрывалось от переполнявшего чувства.
– Ладно, любовник, пойдем дальше, а то уже темнеет, назад как пойдешь?
Как пойдет назад, Лешка не думал. Его переполняли эмоции от новых чувств. Руки еще помнили нежную Танькину грудь, упругий сосок, истомный стон. Первое желание и первый опыт пробудили первую влюбленность. Ему казалось, что новое чувство – это настоящая любовь, и что Танька – его избранница на всю оставшуюся жизнь.
Так, думая каждый о своем, они подошли к совхозу, где жила девушка.
– Все, Леш, дальше я сама, – Танька протянула руку для прощания. – Дальше тебе нельзя, наши пацаны всех чужаков бьют.
– Нет, я провожу до дома, – Лешка уверенно обнял Таньку за талию. Девушка удивленно хмыкнула, и они зашагали дальше.
В ночном совхозе было безлюдно и темно. Подойдя к Танькиному дому, Лешка принялся опять целовать девушку, но уже намного уверенней.
Неожиданно в темноте показались силуэты приближающихся парней. Гортанная речь говорила о том, что это местные чеченцы. Таня освободилась от Лешкиных объятий, зашла за калитку и спокойно и тихо сказала:
– А теперь, Леша, беги.
Он и сам почувствовал опасность и, ускоряя шаг, пошел прочь от заметивших его парней.
– Ей, закурить есть? – по-русски, с заметным акцентом спросили местные, видимо, желая узнать в Лешке знакомого.
«Все, – подумал Лешка, – пора». И он рванул.
Бегал он хорошо. Ноги отрывали тело от земли и несли его прочь от опасности.
В голове пронеслось: завтра медкомиссия в Грозном, если догонят – побьют так, что училища не видать. Ах вы, ноги, мои ноги, и Лешка припустил что было мочи.
Преследователи, почувствовав впереди добычу, тоже рванули во всю мочь.
Добежав до узкоколейной железной дороги, Лешка увидел приближающийся местный рабочий поезд, который развозил рабочих с нефтяных промыслов. Двигаясь медленно по извилистой дороге, он был единственным транспортным средством в районе. «Так, – подумал Лешка, – я прыгну на ходу, но они тоже догонят поезд, тогда мне несдобровать». Поэтому он перед самым поездом перепрыгнул железнодорожную насыпь на другую сторону и замер. Поезд проехал мимо, и через минуту за ним пробежали преследователи, на ходу запрыгивая в последний вагон.
Для уверенности Лешка посидел минуту без движения, а затем встал и огляделся. Поезд вдалеке мигал красными огоньками, и освещенная лунным светом железнодорожная насыпь была пуста. Видимо, преследователи сейчас обыскивали поезд, в надежде отыскать беглеца. Если бы Лешка прыгнул в поезд, то чечены наверняка нашли бы его и жестоко избили. Обычно в это время вагоны были пустыми, и вступиться за Лешку наверняка было бы некому. Если бы он не убегал от преследователей, то наверняка отделался разбитым носом, опустошенными карманами и парой синяков. Но бегство расценивалось как сопротивление и, кроме того, погоня только обозлила и без того недоброжелательных чеченцев.
Идти по железнодорожной насыпи было глупо, можно встретить возвращающихся преследователей, поэтому Лешка решил возвращаться, как и пришел, через балку. Без труда отыскав знакомую тропинку, ведущую вниз балки, Лешка вначале быстрым шагом, а затем и бегом припустил домой. Ощущение опасности сменило волнение первого поцелуя и трепета девичьего тела. Он снова вспомнил теплоту Танькиных губ, нежную кожу, истомленный стон.
Незаметно для себя он бежал все быстрее и быстрее, как будто тело его становилось все легче и легче. Он вспомнил, как уверенно целовал Таньку возле ее дома и как она отвечала ему на ласки. Как ее руки обхватывали его голову и как растрепавшиеся Танькины волосы лезли ему в глаза и рот. Он уже уверенно трогал ее грудь, и она не сопротивлялась, наоборот, горячими объятьями показывала, что ей это приятно.
Все эти воспоминания окрыляли Лешку, и он продолжал ускорять бег. Его уже не пугала ночь, вой шакалов, крики ночных птиц. Было такое ощущение, что он еще продолжает ласкать и обнимать Таньку. Как будто было два мира: в одном он остался с Танькой, а в другом бежал по ночной тропинке. Неожиданно он вспомнил сон, когда бежал по лестнице, как оторвался от земли и полетел. Ему вдруг показалось, что тогда он летал наяву. Нет, он действительно летал! И он стал с силой отталкиваться от земли. Раз, два, три… Казалось, еще один сильный толчок, и он взлетит в ночное небо. Шаги становились все шире и шире. Вот он еще раз отталкивается от земли, но в это время под ногой оказывается толстый корень какого-то дерева, и Лешка кубарем полетел вниз. И пока он своим телом пробивал просеку в густой траве, в голове промелькнуло: завтра медкомиссия… все… это конец.
Пролетев несколько метров вниз и совершив несколько головокружительных кульбитов через голову, Лешка распластался на траве.
Он боялся пошевелиться, ожидая резкой боли. Некоторое время он лежал на спине, тупо уставившись вверх. Постепенно стал приходить в себя. Низкое, темное ночное небо нависло над Лешкой. Густо рассыпанные звезды переливались красно-голубым сиянием. Что там, за этими звездами? Ну ладно, допустим, очередная галактика. А за ней? Еще одна? А за ней? И так до бесконечности? Но ведь у всего есть предел, конец. Лешка старательно вглядывался в ночное небо, стараясь найти признаки чего-то нового. Наверняка там, вдалеке, есть разумные цивилизации. Придет время, и к ним полетят космические корабли. Может, один из них будет пилотировать Лешка? На минуту он представил, как поднимается по лестнице в космический корабль, а тысячи людей провожают его. Они машут ему руками, букетами цветов и красными флагами. Вот в толпе он разглядел Таньку, которая, вся зареванная, махала ему, вот мама с отцом, оба взволнованные и растерянные. Внизу остался Ахмед, который был его дублером, но он полетит обязательно в следующий раз. И он, Лешка, готов умереть в этой борьбе за освоение космоса. Ведь он комсомолец и должен без раздумий и промедленья отдать жизнь за Родину. Неожиданный росчерк падающего метеорита вернул Лешку на землю. Ну, ладно, пора вставать. Осторожно поднявшись, он не обнаружил серьезных повреждений, кроме сбитых коленей да ссадины на правом плече. И еще пощипывала разодранная щека. «Еще хорошо отделался», – подумал Лешка и уже не так быстро заковылял домой.
Наутро он вместе с Ахмедом прибыл в Грозненский военкомат для прохождения медкомиссии. Взяв медицинские карты и получив короткий инструктаж, кандидаты в летчики принялись проходить разных врачей. Особенно тяжело приходилось Лешке. Не цеплялся к его ссадинам разве что окулист. Хирург вообще озверел, стараясь каждый синяк проверить на целостность кости.
Наконец индивидуальный осмотр был закончен, и все врачи во главе с военкомом собрались обсуждать судьбу каждого кандидата. Когда подошла Лешкина очередь, он решительным шагом прошел на середину большой комнаты и громко отрапортовал: кандидат Понамарев. Военком, у которого были авиационные петлички в погонах и значок летчика первого класса на кителе, взял в руки Лешкину медкарту и стал изучать заключения врачей. Все медики дали положительное заключение, за исключением невропатолога. Увидев незаполненную графу «диагноз», военком вопросительно посмотрел на врача.
