Зашел Шурик, глазки бегают, что-то узнал и не терпится ему со мной поделиться:

– Ты знаешь, твой батяня ящиков двадцать какой-то хрени у вас в гараже выгрузил. Махинацию какую-то задумал. Пошли посмотрим, что там, может, бухло. Новый год прикольно отметим.

– Бухло – это, конечно, здорово, но я как-то стараюсь в последнее время не пить, в учебу ударился, да и башку сносит по пьяни, сам ведь видел.

– Ладно ныть, Новый год все-таки, пойдем посмотрим. Да и повод будет с Левой отношения наладить. Пригласим его к нам в балок, ты же сам хотел геофизических к нам подтянуть, а то силы у нас неравные с городскими. Вчера Димана отмордовали в центре абрамовские отморозки. До сих пор в постели валяется. Ну, пойдем…

Эх, чует мое сердце, ничего хорошего из объединения нам не светит. Лева, перец продуманный, на малолетке два года отсидел, больной на всю голову. Я его побаиваюсь, раньше за меня Витька впрягался, а теперь некому. Женька только весной придет, черт, лучше не думать. Пусть будет как будет.

Гараж был забит коробками. Нашему удивлению не было предела – двадцать ящиков бренди. Видимо, отец со своей заведующей крупно решили магазин кидануть. Ну, раз такая пьянка, один ящик можно и стырить, он не заметит, тем более отец не знает, что у меня дубликат ключей от гаража. Главное, чтобы нас никто не сдал, а то мне не поздоровится.

Ящик мы благополучно оттащили в наш так называемый штаб. Заброшенный балок на окраине микрорайона, почти в лесу. Там мы все здорово оборудовали. Есть печка-буржуйка, два старых дивана, стол, куча посуды. В основном мы там зависаем. В сорокаградусный мороз по улице не пошляешься. Да и родаки не в курсах, где их чада и чем занимаются.

Лева обещал приехать в ночь на 1 января.

1992 год. 1 января. Ночь

Новогодняя ночь. Наряженная елка, переливающийся свет от гирлянд и дождика, включенный телевизор, мы вдвоем с батяней. Сестра опять не пришла, проблемы с мужем. Этот сволочуга над ней просто издевается. Почему она его не бросит? Непонятно. Шесть лет живут как кошка с собакой, хоть толк бы от него был какой. Вроде не дура, красивая, молодая, еще вся жизнь впереди, а она заперла себя в клетке и не хочет вылезать. Надо ее навестить, давно мы уже не разговаривали.

Отец накрыл стол. Закуска не отличалась особым изыском – салат «Оливье», селедка под шубой, холодец, еще какая-то хрень. Думаю, вся эта трапеза была приготовлена заботливыми руками его любовницы. Да, бедная мать, развод близок, в последнее время они вообще друг с другом не разговаривают. Спят в разных комнатах, возможно, мама тоже с кем-нибудь шашни крутит. Нафиг их, пусть делают что хотят, мне все равно, лишь бы меня не трогали. На столе стояла бутылка советского шампанского и бренди. Интересно, он заметил, что ящик умыкнули? Удивится, наверное, ключи-то только у него. Зря он так думает.

Отец мне налил шампанского, себе в стакан плесканул бренди. Что-то новенькое, я с ним еще ни разу не пил. Прогресс. Расчувствовался старик.

– Ну, за Новый год и новую эру без коммуняк! – провозгласил тост родич.

Странно слышать такие вещи от бывшего комсорга и партработника. Да кем он только в своей жизни не был!

Я пригубил немного и поставил стакан. В другой обстановке я бы допил до дна и передал тару следующему, но здесь как-то не решился показать себя прирожденным алкоголиком.

Отец все посматривал на часы. Торопится. Мне тоже пора, в час сходка в штабе. Лева прикатит. Встреча союзников на Эльбе, нет, на Баме, так прикольнее. Бам – это совсем не Байкало-амурская магистраль. Это название нашего микрорайона, расположенный напротив зоны – «восьмерки». Так называемой УФСИН – управления федеральной системы исполнения наказания.

Отец попрощался со мной, я пообещал лечь спать. Лишь его тень исчезла из поля зрения, я быстро переоделся и помчался в балок.

Лева приехал один. Шурик, Диман, Леха, Андрюха, Дэн сидели напротив него. Лева втирал им какие-то байки. Пацаны были настолько увлечены его рассказами, что даже не заметили, как я вошел.

Так, это уже «не гут», постепенно он для них авторитетом станет. Надо что-то отмочить.

– Всем здорово! С Новым годом всех!

– О, Мишанька, здорово, тебя тоже. А я тут уже с твоими корешами общаюсь. Прикольные ребята.

Странно слышать от Левы такие слова. Мы с ним знакомы давно, еще до того, как он загремел на малолетку, потом мы оказались, как бы сказать, по разные стороны. Он сколотил себе бригаду из тринадцати-четырнадцатилетних пацанов и глумится над ними как может. Я же никого не объединял, мы все выросли в одном дворе. И всегда друг за друга держались. И лидера у нас никогда не было. Все решаем вместе, участвуем во всех передрягах и никогда друг друга не предавали. У него же все жестко, если кто-то облажался, ему пиздец. Порядки Лева установил как в колонии. Это меня и беспокоило. Он мог подмять под себя любого из нас.

1992 год. 1 января. Ночь

Бля. Как же погано пошло это чертово бренди! У меня революция в организме. И как мне кажется, ни у одного меня. Шурик раз пять блевать на улицу выскакивал. Диман вообще вырубился. На Дэна трясучка напала, сидит и несет какую-то пургу про демонов. Но ему простительно. У его отца по пьяни крышу снесло, и он Дэна в пятимесячном возрасте в тридцатипятиградусный мороз голого в сугроб выбросил. Соседка, слава богу, в окно увидела и спасла малыша. Мать в это время на работе корячилась. Батянька же пошел догоняться и выпил ацетона, так и откинулся. Дэн вообще болезненный парень. Нервный очень, но надежный. Он на два года меня старше. Андрюха с Лехой куда-то испарились.

Как же плохо!

Родич левак какой-то привез. Так и сдохнуть можно. Только Лева смакует и ему, кажется, все по барабану. Разговор с ним вышел ни о чем, похоже, скорефанились и установили мир. В принципе с Левой можно иметь дело, но ухо держать надо востро. Сегодня просто пили. Пили много. Шла уже пятая бутылка. Однако плохо мне стало уже после первой. Руки и ноги не слушаются, все кругом плывет, все, что выпил и съел, вырвалось наружу. Сука, наверное сейчас сдохну…

1992 год. Непонятный день. Непонятное время суток

Я дома, на своей кровати. Почему от меня так бренди несет? Тело все липкое. Что было?

На улице темно. Эти полярные ночи. Рассветает в десять, в два часа дня – хоть глаз коли. Интересно, сколько я проспал? Попытался встать с кровати, голова каменная, ноги ватные, во рту словно кошки нагадили. Похмелье. Вот оно – первое в моей жизни настоящее похмелье. Мне 13 лет. В 18, наверное, меня «зашьют» от пьянства, как когда-то отца Шурика. Потом я сорвусь и уйду в запой, буду постоянно искать выпивку, буду пить все, что горит, а потом выпью ацетон или еще какую-то дрянь и сдохну. Нет, этого не будет никогда. Я сильный. Я никогда не стану алкоголиком. Какие все-таки дурные мысли приходят по утрам.

Отца нет. Гробовая тишина. Странно, кто это у матери в комнате на кровати спит, укрывшись пледом? Лева! Он-то какого хрена тут делает? И вообще, как мы попали в квартиру? Так, интересно, какие еще сюрпризы ожидать? Лева хоть и худой, но тяжелый, зараза. С большим усилием мне все-таки удалось сбросить его с кровати. Что за фигня? Никому не позволяю спать на материной кровати. А уж тем более Леве.

Матерясь, он все-таки встал. Огляделся. Явно тоже удивлен обстановкой. Через минут десять, придя окончательно в себя, спросил уже без мата:

– Какой сегодня день? У тебя есть курить?

– Я не курю, у нас вообще никто не курит. А день сам не знаю какой.

– Как мы сюда попали?

– Да ты блевать на улицу выбежал, а минут через пять я поссать пошел, смотрю, ты в сугробе спишь. Я тебя затащил, как раз Диман проснулся, мы тебя бренди начали растирать… Возможно, ты бы сейчас уже в морге жмуриком прикидывался… Потом мы с Диманом, Шуриком и Дэном поперлись сюда. Здесь еще выпили, а ты был в полной отключке.