Я с подозрением покосилась на Фейлу и принялась разгребать листья, очищая от них землю. Для проведения небольшого ритуала требовалось свободное место, где можно было бы начертить необходимые символы.

– Опять что-то творить собирается, – сонно пробормотал мечтающий о моей благодарности арэйн.

– Магия Эфира, – глубокомысленно заметил шатен.

– Она не сбежит? – забеспокоился тот.

– О возможностях арэйнов Эфира ничего неизвестно. Но, наверное, если б могла сбежать, уже бы сделала это?

– Ну ничего, вот помрет рабыня, девка быстро сдуется и приползет просить пощады.

Надо было придушить его полностью, окончательно и бесповоротно!

К тому моменту, когда я перетащила девушку на запасное одеяло, сложенное вдвое, так, чтобы не пришлось класть больную на голую землю, и вместе с тем чтобы ничего не мешало чертить магический узор, все пятеро арэйнов проснулись. Двое из них, судя по фразам, которыми они перебросились, отправились на охоту. Похоже, и вправду собрались дожидаться, пока не выползу сдаваться, оставшись без припасов и средств к существованию.

Заклинание, которым я решила воспользоваться, отдаленно походило на когда-то примененное мною для спасения Ксая. Только это было более слабым и давало не так много энергии. С одной стороны, потому что ритуальные символы охватывали меньшую площадь – комнату, чтобы расчертить стены и потолок, здесь не найти – с другой стороны, потому что я сама сейчас не способна на сложную магию. Толку было бы от комнаты, если б я загнулась раньше, чем наполнила ее достаточным количеством энергии?

Я чертила магические символы и произносила заклинание, чувствуя, как энергия Эфира наполняет линии, сгущается, концентрируется вокруг Фейлы. И чем больше собиралось силы в заклинании, тем хуже я чувствовала себя. Голова опять начала кружиться, руки задрожали – едва удавалось не сбиваться с правильного начертания. Но, как ни противилась земля, раскачиваясь из стороны в сторону, я замкнула символы и в то же мгновение произнесла последнее слово заклинания. Концентрация Эфира настигла пика, и стихия влилась в девушку, на мгновение заполнив каждую клеточку тела, как физического, так и энергетического. Этого мгновения хватило, чтобы восполнить утрату на энергетическом уровне. Когда стихия схлынула, быстро утекая из пространства, у Фейлы было достаточно сил, чтобы организм начал бороться и восстанавливаться. Зато у меня сил не осталось. На одном упрямстве оттащила девушку обратно в постель и сама рухнула рядом.

А дальше потянулся странный бред. Я то раскачивалась в жидкой темноте, то приходила в сознание. Видела мелькающие за границей защитного круга лица арэйнов. Видела знакомые россыпи шипучих искр от встречи враждебных заклинаний с охранным и странные ветвистые полосы там, где их быть не должно. Кажется, дрожала земля, что-то выкрикивали арэйны. В какой-то момент я поняла, что они пытаются взломать защиту и, похоже, им это начинает удаваться. Хотела встать, что-нибудь предпринять – не важно что, лишь бы не лежать вот так в беспомощном ожидании – но темнота была слишком настойчивой и не выпускала из горячих, липких объятий.

То ли в моей голове, то ли в действительности мир раскачивался все сильнее. Черное марево расплывалось в воздухе по защитному куполу и напряженно дрожало. Отовсюду раздавался грохот, гул нарастал. Неожиданно черные искры перестали исчезать, вместо этого посыпавшись на землю блестящими перетекающими каплями. «Интересно, соприкосновение со стихией Смерти опасно?» – мелькнула в голове полусознательная мысль.

А потом я увидела, как купол рвется на части и разлетается в стороны искристыми брызгами. Почему-то кричат арэйны – не ликующе, а с воем, надрывно. Где-то на периферии взгляда возникают черные разводы – неужели крылья? Ничего не понимаю, снова почти проваливаюсь в темноту, когда вдруг вижу перед собой лицо с бездонными черными глазами и чувствую сильные руки на своих плечах.

– Ты пришел, – шепчу, еле шевеля губами. Пытаюсь ухватить его, будто иначе он может исчезнуть, но ослабевшие пальцы соскальзывают.

– Пришел. Они не тронут тебя, – раздается в ответ.

Зачем-то тянусь к арэйну, пытаясь приподняться. Взглядом, мыслями, душой тону в черных глазах, где меня подхватывает и кружит сверкающий водоворот. Ксай склоняется ко мне, его лицо приближается, и меня затягивает в темноту.

– Хороший отвар, поить бы им тебя месяц, – задумчиво проговорил Ксай, пока я принимала на этот раз приготовленное им, правда, из моих запасов, общеукрепляющее зелье.

– Не, месяц не нужно, – отмахнулась я. – Две недели хватит.

– С твоим-то стремлением к суициду? – скептически хмыкнул арэйн.

– Неправда, я ничего такого не хотела. Но не могла же я позволить им убить Фейлу… – я осеклась и перевела взгляд на девушку. Глубоко, размеренно дыша, она спокойно лежала под одеялом и, как сказал Ксай, просто спала. Судя по рассказу арэйна, пока я пребывала в бреду, он привел Фейлу в чувство, немного подлечил ее целебными отварами из своих запасов и даже накормил, после чего девушка заснула. В течение дня я тоже приходила в себя, пила различные снадобья и вот теперь, когда на землю потихоньку начала опускаться темнота, чувствовала себя намного лучше. За Фейлу тоже можно было больше не беспокоиться – совместными усилиями девушка пошла на поправку. Но мне не давал покоя другой вопрос. Немного помолчав, все же решилась: – Что ты сделал с теми арэйнами?

– Развеял, – пожал плечами Ксай.

– Что? – я чуть не поперхнулась очередным глотком горячего отвара. Нет, вполне закономерно я не ожидала ничего хорошего, но чтобы так?

– Магия Смерти позволяет не просто убивать, но и превращать тела в прах. Или ты предпочла бы соседство с пятью трупами?

– А зачем ты их вообще убил? – услышанное по-прежнему с трудом укладывалось в голове.

– Инира, ты нарушила закон, – Ксай внимательно посмотрел мне в глаза. – Никто и никогда не имеет права вставать между хозяином и его рабом. Тебе грозило очень серьезное наказание. Учитывая, до какой степени ты довела конфликт, пара десятков ударов плетьми – наименьшее из зол. Темница на длительный срок, поступление в услужение хозяину рабыни, смертная казнь… возможны любые варианты, все зависит от влияния владельца рабыни и его желания тебя наказать. Мне не хочется проверять, на что хватит его фантазии.

Раньше меня, наверное, ужаснули бы рассуждения Ксая. А сейчас я спокойно, почти равнодушно встречала его взгляд. Он спас меня от неизвестного наказания, которое вполне могло грозить смертью. Убил арэйнов, потому что я нарушила важный закон, а в его планы не входило отдавать меня на растерзание владельцу рабыни. И, если уж быть откровенной, виновата здесь я – Ксай всего лишь устранил проблему, которую мне удалось создать для нас обоих. Причем сделал это наиболее эффективно и надежно – теперь не осталось ни одного свидетеля моего преступления, а значит, и привлечь к ответственности перед законом не сможет никто.

Что самое ужасное, мне не было жаль арэйнов и терзаться чувством вины я не собиралась. Наверное, я просто зачерствела. Но, сколь ни пыталась осознать, сколь ни прокручивала в голове тот факт, что арэйны погибли из-за моего вмешательства в чужие дела, не чувствовала ничего. Жизнь в мире арэйнов давно превратилась для меня в выживание, где всем наплевать на других, где побеждает сильнейший. И тот, у кого есть сила, может творить что пожелает. Как некогда поступил со мной Гихес. Или как сейчас поступает Ксай, преследуя свою выгоду и потому защищая меня.

Возможно, спасая незнакомую девушку, я поступила неправильно. Кто знает, что ее подвигло к побегу, так строго здесь караемому. Но в тот момент я не думала об этом. Я видела запуганную, загнанную девушку, на которую замахивается разозленный мужчина. Я ведь даже не сразу поняла, что вступилась за человека. Словом, я не думала вообще – просто действовала, боясь опоздать. Зато теперь появилось время поразмыслить, и я самой себе удивилась – зачем? Зачем защитила девушку, до которой мне нет абсолютно никакого дела? Ведь за меня-то никто не вступался, если ему в том не было выгоды. Разве я что-либо и кому-то должна? Нет и еще раз нет! Только себе я могу доверять, только о себе и должна заботиться. А безответственный порыв защитить – наверное, всего лишь рефлекс, оставшийся с того времени, когда я наивно верила в высшую справедливость и чужую бескорыстную доброту. Но, раз уж я в это ввязалась, следует во всем разобраться и довести дело до конца.