Когда Баркаан вернулся со своей охоты за душами, он заметил, что книги лежат не так, как до его ухода.

— Ты их не трогал, друг мой? — спросил он Мордана.

— Неа. На что они мне?

— Ну да, ну да… — покивал головой Баркаан.

Однако на следующий день, когда Баркаан опять ушёл охотиться, а Мордан направился к столу, неожиданно ему преградил дорогу Ныряет-Глубоко. Мордан попробовал обойти мертвеца сбоку, но тот развернулся к нему и предостерегающе зашипел. Это было неожиданно и неприятно. Но Мордан быстро придумал выход: сотворил заклинание, которое притянуло нужную книгу прямо ему в руку.

— Что, съел? — издевательски сказал он мертвяку. Но неожиданно аргонианин, не издав ни звука, просто кинулся на него, и холодные чешуйчатые пальцы сомкнулись на горле Мордана. Он попытался оторвать их от своего горла, но пальцы мертвеца казались сделанными из стали. В панике Мордан мысленно сотворил заклятье, которое разрывало связь между подъятым и его хозяином. Пальцы моментально обмякли, Ныряет-Глубоко рухнул к его ногам, как набитое соломой чучело. Мордан, кашляя и потирая горло, посмотрел на то, что натворил, и запаниковал ещё больше. Что будет, когда Баркаан узнает, что неграмотный данмер, оказывается, умеет колдовать и способен упокоить подъятого им мертвеца? Что делать? Спрятать труп и сказать, что он сбежал? Бежать самому? Ответ возник сам собой в его голове. Мордан подобрал книгу, которую выронил, когда на него кинулся мертвец, раскрыл и стал лихорадочно листать. Да, вот оно! Заклинание подъятия мёртвых. Ему вдруг вспомнилось, как давно — кажется, в позапозапрошлой жизни — он уже применял заклинание подъятия на несчастном зарубленном редгарде. Но то заклинание отличалось от нынешнего примерно так же, как перочинный ножик отличается от стальной двуручной клейморы. Мордан засомневался: хватит ли у него магической силы на такое мощное заклятье? И опять сам собой пришёл ответ. Перед глазами встало воспоминание, как Баркаан открывает ларец на столе для зачарования, достаёт амулет на кожаном шнурке и говорит: «Вот такие особенно хорошо покупают. С таким любой колдун-недоучка сможет скалы ворочать, костры до неба разжигать». Мордан кинулся к ларцу, нашёл нужный амулет, нацепил и, внимательно сверяясь с книгой, сотворил нужное заклятье. И через несколько мгновений перед ним стоял Ныряет-Глубоко, точно такой же, каким он был до ухода Баркаана. У Мордана отлегло от сердца. Его способности останутся втайне. На всякий случай, он проверил, слушается ли мертвяк его приказов. Ящер выполнял всё беспрекословно, и даже, после некоторой тренировки, Мордан наловчился управлять мертвецом, не произнося ни звука. Когда Баркаан вернулся и увидел Ныряет-Глубоко, стерегущего стол с книгами, он ничего не заподозрил.

— Знаешь ли, друг мой, — обратился он в тот же вечер за ужином к Мордану, — какая сегодня ночь?

— Ве внаю, — ответил Мордан с полным ртом жаркого из хоркера.

— Сегодня ночь величайшего триумфа моей жизни! Сегодня взойдёт над Скайримом Тёмная луна, сегодня я проведу ритуал, сегодня я стану наследником великих тайн Стамонта и Маннимарко!

— Уже сегодня? — удивился Мордан.

— Да. И по этому случаю я приготовил для ужина кое-что особенное. Да.

Баркаан поднялся из-за стола подошёл к одному из сундуков, поднял скрипнувшую крышку и достал большую бутыль зелёного стекла.

— Это, друг мой, аргонианское кровавое вино. Редкий изысканный напиток. Да. Он достоин того, чтобы мы отметили мой грядущий триумф этим вином.

Альтмер торжественно водрузил бутыль в центр стола, следом за вином из сундука были извлечены два изящных кубка, похоже серебряных. Он сам наполнил кубки и протянул один Мордану.

— Друг мой, давай отпразднуем мой неизбежный успех!

Мордан взял кубок и сделал большой глоток. Вино оказалось сладко-кислым на вкус, бархатисто-ароматным, густым. Мордан посмотрел на Баркаана и увидел, что альтмер улыбается широкой хищной улыбкой. Веки вдруг налились каменной тяжестью, Мордан моргнул, и когда открыл глаза, то улыбка по-прежнему оставалась на лице Баркаана, только лицо это сместилось и оказалось прямо над Морданом, а сам Мордан почему-то оказался не сидящим за столом, а лежащим на твёрдом и холодном полу, и оба они находились не в комнате возле камина, а на площадке перед той самой стеной из сталгрима. Мордан хотел было спросить, что происходит, но вдруг обнаружил, что его рот чем-то заткнут. Он попытался пошевелиться, но не смог этого сделать ни руками, ни ногами, ни, кажется, даже пальцами.

— Ты очнулся, друг мой? — спросил Баркаан. — Это хорошо. Время приближается. Да. И ты должен быть в сознании, чтобы ритуал прошёл успешно.

Мордан попытался крикнуть, но вышло лишь какое-то невнятное мычание через нос.

— Ты, полагаю, хочешь спросить, в чём состоит ритуал, почему ты обездвижен и лишён возможности говорить? Изволь, я скажу. Да. Я долго думал: что может одолеть могучую древнюю магию плоти? И я понял. Это может сделать лишь ещё более могучая и не менее древняя магия крови!

Баркаан ходил туда-сюда, разглагольствуя где-то в головах у Мордана, распростёртого на каменном полу, и затылок ощущал слабую дрожь от шагов альтмера.

— В тот момент, когда живая горячая кровь покидает тело, она является сильнейшей магической субстанцией. Мне понадобились годы исследований, десятки подопытных, реки крови, чтобы в кромешной тьме, словно слепому, найти, нащупать этот тонкий извилистый путь, учесть все факторы. Понять, что жертва должна быть жива и в сознании, что из тела должна быть извлечена вся кровь, до последней капли. Какой сложный узор надрезов и проколов следует нанести на тело, чтобы этого добиться! Да. И теперь остаётся шаг. Всего один шаг до цели. Да. Один. Ты даже не можешь представить, как это волнительно!

Но Мордан вполне мог представить, потому что и сам в этот момент не мог бы назвать себя спокойным. Его разум лихорадочно искал путь к спасению и — не находил. Ужас мешал думать, картина того, как вся кровь до последней капли покидает его тело, заслоняла собой всё, вытесняла все другие мысли. Не на что опереться! Не к кому воззвать! Никак не выкрутиться!

— Впрочем, я заболтался, — сам себя одёрнул Баркаан. — Да. Друг мой, пора. Пора начинать.

Он склонился над Морданом, в занесённой руке сверкнул пугающе тонкий стилет.

— Не бойся. Будет почти не больн…

Глухой стук прервал речь некроманта. Это был звук, с которым Ныряет-Глубоко с размаху опустил полено на голову Баркаана. За считанные мгновения до этого Мордан мысленно воззвал к мертвецу, приказывая придти и остановить того, кто желает лишить жизни Хозяина. И мертвец успел и выполнил полученный приказ.

«Освободи меня! Освободи!» — внушал Мордан мысленно ящеру. Аргонианин наклонился и разорвал ремни, которыми Мордан был связан по рукам и ногам. Сразу же Мордан вскочил, вытащил изо рта кляп и отшвырнул в сторону. Затем он кинулся на лежавшего ничком Баркаана, схватил его и буквально зарычал:

— Я тебя убью, альтмер! Я спалю тебя, как кучу соломы!

Но вдруг в голове у Мордана зазвучал чей-то ледяной странный голос: «Не надо. Не сжигай его. Сделай с ним то, что он хотел сделать с тобой». Мордан точно знал, что это не его мысль, что это кто-то другой, чуждый и могущественный, влез в его разум. Первым порывом Мордана было бросить всё и бежать. Но потом что-то ядовитое, что-то ночное, таившееся на самом дне души, остановило его и предложило хотя бы задуматься, рассмотреть возможность — самому провести ритуал Баркаана. Дневная часть разума говорила, что он не знает, как проводить такое колдовство, что он не ведает, к каким последствиям всё это может привести. Но ночная заставила его обшарить Баркаана, найти свиток, развернуть и прочитать все тошнотворные подробности ритуала. Ночь торжествовала, ночь затопила разум и душу Мордана. Ночь нашла второй набор ремней, припасённых запасливым альтмером, ночь заставила связать его, заткнуть кляпом рот и расположить в центре многолучевой звезды, нарисованной на полу, с различными рунами на конце каждого луча. Небольшое лечебное заклинание вернуло Баркаану сознание, но его единственный зрячий глаз готов был вылезти из орбиты от ужаса. Острый стилет ни разу не дрогнул в пальцах, когда наносил надрезы и проколы, следуя подробно и тщательно прописанной схеме. Слова заклинания выползали изо рта, как холодные змеи, и струи крови вытягивались по линиям звезды, дымясь и шипя. Когда прозвучало последнее слово заклятья, глухая тишина обрушилась на Мордана. Слепая тьма залила всё вокруг. А потом с разрывающим разум звоном ледяная стена брызнула миллионом осколков и разлетелась за одно мгновение. На месте стены клубился зеленоватый туман, пугающий и притягивающий одновременно. Ночь заставила Мордана сделать шаг в этот туман, и, сделав его, он почувствовал, что падает в бесконечную пропасть. Пространство и время оказались смяты и отброшены, как ненужная рваная тряпка.