Напуганный цензурными неприятностями, Жуковский поспешил отказаться от мысли напечатать статьи.

Со взглядами этих его статей перекликается и содержание его неопубликованной предсмертной исповеди-автохарактеристики. В этом документе Жуковский осуждает себя за недостаток веры. Он пишет: «Во мне нет ни теплой веры в спасителя, ни в его очистительное и примирительное таинство». Теперь Жуковский глубоко осуждает свое творчество и свою молодость. «В первые дни полусонной молодости, — пишет он, — легкомыслие, самонадеянное непризнание святого или равнодушие к тому, что составляет нашу ответственность перед богом. Полный рационализм, вышедший не из сомнения и размышления, а просто из беспечного невежества, и с этим рационализмом соединение какой-то фальшивой сентиментальности, имеющей религиозную маску, без всякой практической деятельности»[108].

В этой записи, в сущности говоря, заложены те идеи, которые мы находим в «Переписке с друзьями» Гоголя, книге, которая сложилась как результат непосредственных разговоров с Жуковским и которая увидела свет в своем настоящем виде только благодаря покровительству и одобрению Жуковского.

Религиозно-теоретические сочинения Жуковского этих лет помогают понять смысл его творческой эволюции. Например, статья «О смертной казни» может объяснить, почему Жуковский переводит такое произведение, как «Матео Фальконе», в котором он одобряет казнь — убийство отцом своего сына. Стремление Жуковского отгородиться от бурных событий современности заставляет его противопоставлять наступившему «безбожному» революционному времени «идеально-аристократический» патриархальный век Гомера. Этим стремлением противопоставить идеальный мир народного эпоса раздираемому социальными потрясениями веку современности объясняется обращение Жуковского к эпосу (Гомеру, Махабхарате и т. п.). Поэтому, принимаясь за свой перевод «Одиссеи», Жуковский смотрит на свою работу как на важную миссию, имеющую не только литературное, но и религиозно-дидактическое значение для современности. Так же смотрел на задачу перевода Жуковским «Одиссеи» и Гоголь, который прямо писал о том, что в «Одиссее» «услышит сильный упрек себе наш XIX век!»

Патриархальные иллюзии, однако, оказались не ко времени, и «Одиссея» не оправдала надежд, возлагавшихся на нее и Гоголем и Жуковским. Следующая работа Жуковского была уже непосредственно посвящена темам религиозного искупления («Вечный жид»). Однако кончить ее он не успел.

12 апреля 1852 г. Жуковский умер.

1937