Под конец политического обсуждения начальник штаба раскрыл свои карты:
- Я сейчас представляю план, принятый к исполнению.
Он сослался на слова Дана Шомрона, командующего операцией: "Я думаю, что, если мне удастся благополучно посадить в Энтеббе первый самолет, вся операция пройдет успешно".
Атмосфера была напряженной. Многие все еще сомневались. Но время не ждало. Полет в Энтеббе занимает 7 часов. Если план подлежал одобрению, это надо было сделать в течение нескольких минут.
Теоретически было еще возможно в любой момент, до приземления в Энтеббе отозвать самолеты. Это принималось в расчет на случай возникновения опасных для операции неожиданностей. Иди Амин собирался прервать свое пребывание на острове Маврикия и вернуться в Энтеббе. Что, если израильские десантники и Амин приземлятся в аэропорту одновременно и окажутся лицом к лицу?
Разведка подчеркивала, что здание с заложниками охраняют не более 10 террористов и еще 80 - 100 угандийских солдат находятся поблизости. По-прежнему опасались того, что здание, где содержались заложники, могло быть заминировано.
Раньше всех вылетел "Боинг-707", выкрашенный в цвета "Эль Аль", на борту которого находился командующий ВВС Бенни Пелед, ветеран, летавший на каждом типе военного самолета, когда-либо использовавшемся в Израиле; вместе с ним летел заместитель начальника генерального штаба Иекутиэль Адам. Они следовали по международному маршруту вдоль Красного моря, затем миновали Эфиопию, после чего, продолжая лететь в том же направлении, начали снижаться к западу от озера Наиваша, чтобы приземлиться в аэропорту Найроби.
Пока все шло хорошо. Никто их не запросил. Да и не было причин этого делать: "Боинг" выглядел как обычный коммерческий самолет. Если бы кто-нибудь заглянул внутрь, он бы увидел бизнесменов в обычной одежде и довольно необычный груз, занявший место снятых сидений. Этот груз представлял собой копию тель-авивской штаб-квартиры Бенни Пеледа. Главнокомандующий ВВС фигурировал в списке пассажиров как Сидней Коен, южноафриканский торговец мехами. "Боинг" выкатился на стоянку в максимально безопасном участке аэропорта, туда, где обычно стоят самолеты "Эль Аль", охраняемые полицией. Начальник полиции аэропорта Лайонел Дэвис был одним из немногих, кто знал, почему на этот раз потребовалось принять особо тщательные меры предосторожности.
Второй "Боинг" последовал за первым. Опознавательные знаки ВВС на нем также были закрашены и заменены знаками "Эль Аль". В нем находился госпиталь. Заправка "Боингов" не привлекла внимания: управляющий "Эль Аль "в Найроби об этом позаботился. В Тель-Авив был отправлен обычный телекс, но те, кто его ожидал, были далеко не в обычном состоянии. Директор "Эль Аль" Мордехай Бен Ари немедленно послал копию в генеральный штаб. Бен Ари не покидал своего поста в течение всей прошедшей недели; сейчас наступил апогей этих беспокойных дней и ночей, живо напомнивших ему то время, когда он переправлял на грузовиках и самолетах еврейских беженцев, собранных со всех концов лежавшей в руинах гитлеровской Европы.
Когда оба "Боинга" благополучно достигли Кении, можно было разрешить взлет остальным участникам операции: четырем "Геркулесам" и сопровождавшим их истребителям.
Маленький отряд получил приказ подняться в воздух вскоре после 15.30 и пролетал над Шарм-аш-Шейхом, самой южной точкой Израиля, когда пилоты услышали наконец команду: "Добро!" С этого момента связь по военному радио прекратилась. Все "Геркулесы" имели гражданские регистрационные номера и летели по тому же международному коммерческому маршруту. Пилоты выполняли обычные процедуры, принятые для гражданских самолетов. Конечно, было невозможно замаскировать высоко задранные хвосты "Геркулесов", но на экранах радаров "Гиппо" выглядели обыкновенными пятнышками.
Самолеты летели свободным строем, не выпуская из зоны видимости радаров своего лидера. Они следовали проторенным, хорошо известным путем. Но вскоре после выхода из воздушного пространства Израиля им пришлось резко снизиться. Перед самым
поворотом вглубь материка они заметили военные корабли русского производства, по-видимому, состоящие под командой арабов. Вероятно, это были дозорные корабли, снабженные электронным оборудованием, поэтому отряд "Гиппо" снизился почти до уровня моря.
- Мы обращались со своими "Гиппо" как с истребителями, - сказал один из летчиков. - Мы делали на них все, только не вступали в бои. Сделали внезапный резкий поворот, чтобы обойти построенные русскими радарные установки на земле и на море, затем подпрыгнули, чтобы перебраться через горы...
Они попадали в "страшные грозы" и должны были лететь прямо сквозь них, чтобы сберечь горючее.
- Нам негде было бы приземлиться, если бы с моторами что-то случилось, - сказал один из штурманов. - Аддис-Абеба после наступления темноты закрыта, да и вообще это опасное место - никогда не знаешь, кто там у них сейчас наверху и что за войска, готовые стрелять без разбора, охраняют аэропорт. А искать там путь между гор в кромешной темноте - -это значит пригласить себя на собственные похороны.
На борту лидера команда занималась прокладыванием пути сквозь враждебные небеса. В огромном пулеобразном обтекателе радиолокационной антенны впереди кабины находится сферический диск, который, непрерывно вращаясь, выпускает два мощных луча энергии. Первый направлен на детали корабли, самолеты, горы - и возвращает полученную информацию команде. Второй шарит по всему окружающему пространству, отыскивая препятствия. Вместе они представляют собой всевидящие глаза "Геркулеса", которые замечают все: землю, корабли, бури и штормы.
Электронный мозг расшифровывает сигналы, уточняя, что впереди: гора или грозовая туча.
Янтарно-желтый экран светился в темноте над панелью, в которую были вмонтированы главные приборы. Тонкий луч света обшаривал горизонт, оставляя там и сям пятнышки со светящимися, как у комет, хвостами. Оба пилота, штурман и бортинженер, умели расшифровывать значение каждого пятнышка и отчетливо "видеть" с помощью радара землю внизу и пространство впереди самолета.
