Стэн завел машину, мотор жалобно загудел, захрипел; автомобиль дернулся несколько раз и заглох. Тарэн грубо выругался, вновь поворачивая ключ зажигания, я обернулась к окну, смотря на засохшие кровяные потеки на стекле. Вспоминались те автомобили, которые мы встречали на трассе в бесконечные часы дороги из °22-1-20-21-14 к Старым рубежам (тогда мы еще все были уверены, что сможем до Рубежей добраться, и что там нас ждет спасение). Вспоминались и клубы дыма, объявшие города и населенные пункты; и красные вспышки, озаряющие темные ночи, и грохот, сотрясающий землю, когда очередной авиаудар разбивал высотки и жилые кварталы. Багряные небеса вспоминались. И кислая вонь… Уверена, что все те дни не крик ветра, и не свист шин ударял по моим ушам – но крики и вопли тысяч и тысяч людей, оказавшихся в ловушке и молящих о спасении.
К всеобщему удивлению дверь таможенного поста оказывается заперта. Замок слишком изощренный для такого допотопного места: Роберт вызывает Стивена, тот приходит к нам с целым набором отмычек. Никогда в жизни не видела столько разнообразных и хитроумных вскрывателей: всех форм, размеров, да исходных материалов, которые только может представить человеческий мозг. Дэвис тратит на замок не больше минуты. Деликатно вскрывает дверь, а я сама думаю о том, что, даже потеряй я ключ от сейфа Гивори, его все равно без проблем бы смогли открыть.
Да и сколько еще сейфов, замков и дверей можно вскрыть? Сколько можно узнать, в какие тайны можно забраться с такими умениями?
Видимо глаза мои слишком горят, когда наблюдаю за Стивеном, потому что Роберт по-доброму смеется, подталкивая Льюиса локтем.
Когда дверь распахивается, Стивен возвращается в машину. В таможенном домике нас встречает тьма коридора и все та же удушающая кислая вонь: на полу и стенах тянутся кровавые следы. Давно уже засохшие. В первую секунду хочу развернуться и броситься прочь; сердце стучит в горле, и руки мгновенно становятся влажными и холодными. Но Льюис с пистолетом и фонариком в руках продвигаться вперед. Следом за ним, почти даже расслаблено, следует Роберт. Достаточно тихо… И я иду следом. Холодный голубоватый круг света от моего фонарика подрагивает: на стенах развешаны информационные баннеры, напоминалки, медицинские рекомендации и правила досмотра людей, багажа и машин. На одной из стен, прямо поверх агитационной иллюстрации Трех, баллончиком написано: "ЭТУ СРАНЬ УНИЧТОЖИТ ТОЛЬКО БОЛЬШАЯ ЖОПА. ДА ЗДРАВСТВУЮТ МЕРТВЫЕ, ДА ПРИДЕТ ИЗБАВЛЕНИЕ". И огромный глаз, окруженный изогнутыми переплетенными лучами, формирующими ромб по форме.
Замираю, всматриваясь в неровные буквы. Символ кажется смутно знакомым…
Когда за моей спиной раздается резкий звук, почти отпрыгиваю: оборачиваюсь, вижу Льюиса, открывающего шкафчики. Роберт тоже занят осмотром полок, загороженных столами и стеллажами. Оба сосредоточены. Движения угловатые, резкие. Фонарик Льюиса лежит на столе, и белый круг света направлен на длинный коридор с закрытыми дверьми.
Никогда бы не подумала, что эти посты такие обширные внутри.
Выдыхаю сдавленно. Принимаюсь рыться в бумагах на столе: много документации таможенных перевозок, еще больше – анкет и ксерокопий удостоверений. Целыми пачками лежат пропускные бумаги (не удивительно, когда для получения единичного таможенного пропуска требовали папку из десятка подписанных и заверенных документов).
Больше чем бумаг здесь только крови. Она везде. Как на скотобойне. По стенам, по столам, на полу. Но нигде нет тел. Выпрямляюсь, вновь смотря по сторонам.
Показалось? Или из коридора действительно доносится шум?
Краем глаза вижу, как напрягается Роберт, и Крис перехватывает пистолет, прицеливаясь. Сердце ударяет по ребрам, чуть пригибаюсь, лихорадочно в голове обдумывая пути отступления.
А Льюис медленно, почти бесшумно направляется в коридор. Скрежет становится сильнее, а затем нечто начинает биться в одну из закрытых дверей – настолько резко и громко, что даже Льюис отпрыгивает в сторону, громко выругиваясь. Рычание, грохот; этих тварей ни две и ни три.
– Сукины дети, – зло выплевывает Крис, ударяя по металлической закрытой двери. Оборачивается к Роберту. – Видимо закрылись изнутри, да там и передохли. На время. А сюда, – Крис кивает еще на одну запертую комнату, – перетаскивали трупы. Следов крови очень много, видно, как по полу волочили тела… – договорить он не успевает. Из-за угла коридора показывается полуобглоданный зараженный в форме, и только делает шаг из-за поворота, как Крис тут же стреляет. Тело валится на пол.
Внутри еще одной запертой комнаты начинается движение.
Машина загремела, зажужжала и тяжело тронулась. Я продолжала сидеть, не распахивая глаз и прокручивая в голове воспоминания, которые оставались яркими и ощутимыми даже тактильно. Передачи переключались рвано, машину каждый раз дергало. Ехали в натяг, дождь усиливался, и никто из горгоновцев не произносил ни звука. Все были погружены в собственные мысли.
Три недели назад мы были напуганы восстающими из мертвых зараженными. Две недели минуло с момента нашего шока от полыхающей вокруг страны – каждый встречающий нас город был укутан черным дымом, и нередко шум от взрывов мешался с грохотом грома. Мародеры и спасающиеся, брошенные машины, несущиеся в пропасть мрака конвои и колонны гражданских машин. Я так остро помню ту ночь, когда мы приехали к первому уцелевшему блокпосту. Помню свое искреннее удивление пустоте вокруг. Но сегодня, когда нас со всех сторон обуяла тишина и безмолвие, удивления уже не было – было тягостное предчувствие и первобытный ужас.
Когда мне хватило сил открыть глаза, увидела бледных напряженных горгоновцев. Посмотрела на себя в кусочек зеркала заднего вида – я и сама белее побелки. Когда перевела взгляд на стекло своей двери, дернулась назад – вертикальный кровавый след немного плыл под потоком стекающих капель дождя.
Не шевелилась, почти не дышала и не моргала. Пейзаж проносился за окном мутным грязным пятном, и только стекающие потоки дождя, окрасившиеся в красный, акцентировали все мое внимание.
Капли бились о лобовое стекло. Дождь усиливался, ударял в крышу грохочущей машины. Стеклоочистители не успевали работать.
– Все в порядке? – наконец раздался голос Сары. Ей никто не ответил, просто каждый кивнул, скорее даже для самого себя. – Ливень спустился. Стэн, будь осторожнее, и… Не забудь остановиться у машины Марка.
Тарэн не забыл. Притормозил. Норман, прикрываясь от ливня рукой, забрал отложенные вещи. И, хотя Роудез выскочил на улицу буквально на минуту, обратно в машину он вернулся изрядно промокший. Вода стекала по его лицу, темные постоянно взъерошенные волосы липли ко лбу и вискам.
Не знаю, через какое время съехали на лесную дорогу. Из-за мутной стены дождя было сложно различить пейзаж; я поняла, что мы свернули только благодаря тому, что машину начало немного подзаносить на вязкой грязи. Впереди оставались поваленные на дорогу деревья – достаточно серьезный участок пути нам все равно придётся пройти пешком. Под этой стеной дождя. Груженными нашей добычей.
– Ох, только бы не забуксовать… – протянул себе под нос Тарэн.
– Стэн! – рявкнули Норман с Сарой в унисон, от чего я дрогнула. Тарэн смерил продолжавшую бурчать Сару недовольным взглядом. Норман на это со всей силы ударил по сиденью водителя боковой стороной кулака. Я зажмурилась, ожидая ответного всплеска эмоций, но… Ничего не произошло. Каждый промолчал. Не до ругни тогда было. Машину кидало из стороны в сторону, дождь не прекращался, а шум стеклоочистителей бил по оголенным нервам. Не выключи Сара рацию на "немое время", Сборт наверняка уже десяток раз попытался бы связаться.
Мы миновали опасные ямистые участки, сокрытые толщей воды – реки разливанные. Первая серьезная выбоина должна была ждать нас позже, но внезапно машина будто провалилась. Нас круто дернуло, зад резко повело в сторону. Мотор зарычал и заглох. Тарэн грубо выругался, завел машину вновь. Брызги грязи полетели в стороны, машину качало и трясло, но с места она больше не сдвинулась.
