Дворы тамъ весма суть уединенны
и въ тихости всѣ съ собой неотмѣнны.
Никогда тамо неувидитъ збору;
всякъ ходить въ ночи безкриклива здору.
Всякъ свои дѣла самъ единъ справляетъ,
а секретарямъ оны неввѣряетъ.
Встрѣчаться тамо часто невозможно.
Несвобедну быть нада неотлоячно,
И всегда терпѣть безъ всякой докуки,
хоть какъ нибудутъ жестокія муки.
Всей то крѣпости всѣ употребляютъ
языкомъ нѣмымъ, а о всемъ всѣ знаютъ;
Ибо хоть безъ словъ всегда онъ вѣщаетъ,
но что въ сердцѣ есть, все онъ открываетъ;
И по желанью что всяку творити
сказуетъ, скорбнуль радостнули быти.
Сія крѣпость называется МОЛЧАЛИВОСТЬ, именемъ ПОЧТЕНІЕ ВОИ дочери, которая въ томъ замкѣ намѣстничествуетъ. Сія ПОЧТЕШЕВА дочь весма есть доброзрачна, но съ перваго приходу никому она ненравится. Всѣ тѣ, которыя съ нею обходятся, любятъ очюнь ея разговоры; глаза она имѣетъ быстрыя, ясныя, и живыя, которыя, когда имъ надобно, Лено и вразумително говорятъ всѣмъ люденъ. Лице она носитъ очюнь мирное и воздержателное. Въ протчемъ явно всѣмъ видимо, что она имѣетъ много хитрости и искуства, которыми она употребляетъ когда хочетъ. Но отданіи еи моего поклона я испоттиха допрошался того мѣста, Гдѣ пребывала моя АМИНТА: а когда я довѣдался, тогда Я занялъ постоялой домъ весма отдаленъ отъ ея жилища. Во свиданіи моемъ съ нею я имѣлъ къ неи рѣчи весма о иномъ всемъ какъ о моей любви: я прожилъ очюнь долгое время въ сеи крѣпости, ведя жизнь зѣло печалну ді не имѣя обходителства ни съ кѣмъ.
Проливать слезы толко мнѣ тамъ было дѣла.
часто ростатся тѣломъ; вся душа хотѣла.
Но никакои АМИНТѢ неимѣлъ докуки,
хоть и жестоки меня погубляли скуки.
Стрепетомъ отъ АМІНТЫ для почетна взора,
иль отъ смерти, нещасью ждалъ я конца скора.
Толко за моей милои слѣдовалъ повсюду,
говорилъ глазы, сердце что страждетъ внутрь уду.
Мои частыя вздохи и печаль постыла казали еи, что меня она побѣдила.
Мои КУПИДОНЪ часто въ сожаленіе о мнѣ приходилъ, и хотѣлъ меня весма покинуть. Но я его такъ улещивалъ, что онъ ни по какой мѣрѣ немогъ того учинить.
Но нѣсколкомъ времяни я нашолъ себя еще наипаче бѣднѣйшимъ: ибо АМИНТА, чрезъ все что я ничинилъ, узнавши мою любовь къ себѣ, немедленно ушла въ пещеру ЖЕСТОКОСТИ. Сія пещера есть превеликой камень дикои такъ не приходной, что никакимъ способомъ невозможно на него взлѣсть. Входъ въ оную пещеру заповѣданъ всѣмъ любовникамъ, и караулимъ чрезъ наисвирѣпѣишихъ Тігровъ. Я хотѣлъ удержать АМИНТУ въ самую ту минуту, какъ она туды входила; но недопустила мнѣ того учинить одна превеликая бабища очюнь дурная, и взгляду свирѣпаго, у которыя оба глаза выпучились изолбу. Сія старая корзовка руки имѣетъ долгія и высохлыя, А ногти какъ Лвиныя. Она обыкла всѣхъ ни во что ставитъ, и кто бы вы нибыли ни накого несмотритъ, и все любитъ весь народъ мучить. Одинъ ея взглядъ приводитъ сердце въ крайнее отчаяніе.
ЖЕСТОКОСТЬ та зовется.
Такъ дурной нелзя видѣть никому никогда,
но младость и пригожство почти вездѣ всегда около ея трется.
Я такъ жестоко испужался увидѣвъ оную, что я весь внѣ себя незнаю куды забѣжалъ по берегу одного превеликаго источника, которой выходитъ съ вершины самой помянутого того дикого камня.
Сему потоку быть стало
съ слезъ любовничьихъ начало,
Которыя чрезъ ихъ плачь смѣшенный со стономъ
стремляютъ съ камня воду въ бѣль скипящимъ звономъ.
вода камень умягчаетъ,
шумъ всюду слышимъ бываетъ;
Древеса и всѣ цвѣты въ сожалѣни зрятся,
одна толко ЖЕСТОКОСТЬ ничемъ можетъ смяться.
Сеи источникъ окруженъ лѣсомъ пребезмѣрно дремучимъ и темнымъ; на всѣхъ коркахъ древесъ оныхъ вырѣзаны плачевныя гісторіи многихъ любовниковъ, и по всему тому лѣсу слышятся вездѣ крикъ, пени и укоры. Эхо неповторяетъ тамъ какъ слова печалныя и весма рыдателныя. Наконецъ, все дышетъ смертью въ семъ печалномъ мѣстѣ. Тамъ то и я отчаявшися выручить изъ рукъ ЖЕСТОКОСТИ мою АМИНТУ, въ горкомъ рыданіи вопілъ слѣдующее:
Увы, АМИНТА жестока!
Немогуль я при смерти васъ моей смягчити?
сеи лѣсъ, и все неможетъ безъ жалости быти.
Ахъ, АМИНТА, жеще рока!
Сеи камень, ежели бы имѣлъ столко мочи,
восхотѣлъ бы утереть мои слезны очи.
Ахъ, АМИНТА! безъ порока
Можетель вы быть смерти моея виною?
пока щититься, увы! вамъ здѣ жестотою?
Ахъ, АМИНТА! нѣтли срока?
Сіе мое рыданіе повсюду слышимо было, тѣмъ наипаче, что частое Эхо разносіло его двократно иногда трикратно по всему лѣсу. Я тогда не имѣлъ себѣ ни малого покою, и непереставалъ на малъ часъ горнія изливать слезы. А прохаживался я часто около того дикого камня, гдѣ я иногда встрѣчался съ АМИНТОЮ; но она всегда была съ ЖЕСТОКОСТІЮ, которую я старался умягчить чрезъ всякородное униженіе, но всегда вотще. Въ одинъ изъ сихъ дней, когда я былъ въ болшемъ сокрушеніи нежели обычаино, КУПІДОНЪ мои привелъ меня на берегъ одного озера, которое называется ОЗЕРО ОТЧАЯНІЯ.
Въ семъ озерѣ бѣдныя любовники присны
престаютъ быть въ семъ свѣтѣ милымъ ненависны:
Отчаяваясь всегда отнихъ любимы быть,
и немогуще начасъ во свѣтѣ безъ нихъ жить;
Препроводивши многи свои дни въ печали
пріходятъ къ тому они; дабы жізнь скончали.
Тамо находятся всѣ птицы злопророчны,
тамъ плаваютъ лебеди весма дикимъ точны,
И чрезъ свои печалны пѣсни и негласны
плачютъ о любовникахъ, которы безчасны.
По берегамъ сего озера многія ходятъ любовники печалныя, и невидалъ я изъ нихъ какъ очюнь малое число; которое бросается въ то озеро. На меня было нашло искушеніе въ ономъ утопіться, но тотъ часъ я другое намѣреніе предвоспріялъ, то есть, еще однажды отвѣдать, прежде нежели потоплюсь, что немогули я умягчить АМИНТУ, и ЖЕСТОКОСТЬ. Всемъ намѣреніи пошолъ я корпѣть при въ самомъ входѣ онаго камня, весма разрѣшився оттуду никогда не отойти, пока АМИНТА изъ пещеры невыдетъ; и тамъ то я изливая великія источники слезъ учинилъ слышимы быть повсюду мои рыданія, и былъ всегда презираемъ отъ ЖЕСТОКОСТИ. На конецъ я думаю, что мои болѣзни могли бы меня до основанія изнурить, ежели бы КУП'ДОНЪ мои недалъ мнѣ вѣрнаго и добраго совѣта, которой избавилъ меня отъ смерти. Во единъ отъ сіхъ дней, внезапу увідѣлъ я преизрядную собой дѣвицу? которая мимо меня шла, и плакала на меня смотря, и казалося съ ея взглядовъ, что она оплакивала мое нащастіе.
