— Не опоздаем? Сколько им добираться?

— К вечеру будут. И надо не из деревни идти... Спугнем раньше времени. А вокруг да со всех концов.

— А зерно-то она куда дела? Может, спросим сначала? — предложил мужик из Малого совета деревни.

— Как поймаем, тогда и спросим. А без подмоги к ней идти, в одиночку... Одурманит она тебя!

Олаф, силушка дурная которого, щедро сдобренная пивом, давно выхода искала, осклабился:

— Поохотимся на ведьму?

Собравшиеся загалдели, поддерживая. Адреналин нарастал, сомнений в собственной правоте не возникало.

— Избавимся от напасти, холеры проклятой, — старейшина Алоиз поднялся, решительно настроенный собирать и вести за собой всех. Его мнение среди деревенских имело решающий вес.

Он свой, такой же, как они.

Ему доверяют.

И никому в голову не придет, что жена его, добропорядочная и понятная до последней морщинки на круглом лице Герда, и мужа, и всю деревню дурит.

Платок ведьма обронила в поле. Герда, глазастая, подобрала — как знала, что пригодится!

Нужны ей были деньги, нуж-ны! Позарез! Еще по ранней весне, когда о грядущих дождях и думать не думали, и знать не знали.

Кто мог предвидеть, что все так обернется?!

Тогда-то и пришел слушок, о купце, что не прочь зерно приобрести для путешествия какого-то. Да не просто приобрести, а чуть ли не по двойной цене! Срочно!

Староста Алоиз обронил, что жаль, мол, им продавать нечего, запасов впритык...

Герда и услышала. И озаботилась. Устроила все шито-крыто, даже муж ничего-то не заметил. Никто. Как казалось до недавнего времени...

Ведьма что-то поняла. Недаром про зерно то и дело выспрашивала, издевалась. Герда весь сон потеряла, измучившись в страхе.

Никому-то под плети неохота.

Деньги нужны были на брата младшего, непутевого. Живет он в ближайшем городе — Перке, работает поваром в зажиточном доме... Но имеет свои слабости. Проигрался бедолага. Чтобы закрыть один долг, влез в другой. И так раза три-четыре.

У Герды выбора не было! Его же те бандиты убить грозились! Не могла этого допустить, она младшенького своего крепко любит, с детства ответственность за него несет.

Вот и... что продано, за то заплачено.

Брат вызволен из долговой ловушки. Продолжает испытывать удачу.

А в Перке не только братец родной, но и друг сердечный, на которого, однако, тоже приходится тратиться иногда. Менестрели — они такие... отчаянные. Страстные!

Подрался, инструмент разбил свой, плакался Герде так, что сердце женщины не выдержало. Ну как можно не помочь? Тем более, что возможность у нее имелась.

Кто ж знал, кто ж знал...

*

Кошаки сидели тихо. Аги прижимала объемную сумку-корзину к боку, чтобы та не слишком тряслась при беге, но сам бег это замедляло. Плюс тяжелый рюкзак за спиной.

Раньше надо было уходить. Не думать, не сомневаться, а ногами быстрее шевелить.

Задний ум — ее самая сильная сторона, как видно.

Эффект толпы, помнится, папа... (или Сим? Или оба?) рассказывал об этом. Коллективный психоз, грозивший Аги нехилыми проблемами.

Самое смешное, что о его причине Аги лишь догадывалась.

Читать потоки эфира времени не было. Сортировать, разбираться...

Да и какая разница, в чем причина?! Главное — выбраться из деревни.

Цепочка людей через равные расстояния. Привлекли даже знакомых из соседних деревень. Собаковода Грейма, например. А у него псы злые, натасканные на лис, рысей, да и на медведей с ними ходят. Не лают, тихо и целеустремленно идут по следу.

Проскользнет? Насколько растянулась эта живая цепь? И где ее концы, если они есть?

А если окружили?

Отойти от деревни успела на порядочное расстояние, вернуться и запереться в каком-нибудь каменном здании (деревянное быстрее подожгут) — не вариант.

Аги выругалась сквозь зубы.

Бежать по размытой лесной почве получалсь плохо, Аги замедлила шаг, стараясь не поскользнуться.

Взяла левее, надеясь обогнуть вереницу огней. Надеялась, что цепочка не длинней, чем видится, и что после людей с факелами не идут люди без них, скрытые темнотой ночи. Единственное оставшееся преимущество, что и ее в темени не видно. Хорошо, что одежда вся черная.

Собаки приближались. Аги снова побежала, грязь хлюпнула под ногами, правая попала в углубление, утонув в воде по щиколотку, и Аги все-таки навернулась. Успела выставить вперед руку, защищая корзину. Второй напоролась на что-то острое — сук или корень, раздирая ладонь в кровь.

— Вот же...

— Тебе некуда бежать, ведьма! — раздалось из-за пелены дождя.

Все ближе.

Куда ей бежать? Слева, кажется, есть темный пробел в сужающейся петле огней, но не разглядеть точно. Где спасительная темнота?

Аги рывком поднялась, оглядываясь.

Безымянная кошка издала угрожающий вой-рык и спрыгнула из корзины на землю, отодвинув неплотную крышку. Прижалась к ноге Аги. Та не препятствовала. Меньше груз, больше возможности защищаться. Кошка же... ей тоже есть кого защищать.

Аги уже различала освещенные факелами фигуры людей. Женщины, мужчины... Их много. Вилы, топоры. Собаки... Против ведьмы все средства хороши.

Больше всего, как ни странно, Аги опасалась собак. С людьми... Не верилось, что они это всерьез. Все еще не верилось.

Попытаться поговорить?

Дар, ее столь ценный для Ордена дар, сейчас абсолютно бесполезен. В панике, она от потоков лишь больше запутается, не способная услышать важное. На кой ей, спрашивается, знать, сколько воды еще прольется или насколько сильна ярость окруживших ее людей?!

Ярость она и без дара способна оценить.

Вопрос в другом — насколько далеко они намерены зайти?

— Хватайте! Не дайте себя заморочить! — голос Герды резанул по ушам, и вспышка бешенства всей толпы на миг оглушила. — Грейм, Ало, чего вы ждете?!

— Мак, спускай Гризли! — скомандовал Грейм. — Он ее живой возьмет.

Именно, если спустить сразу всех, как на медведя, то от ведьмы мало что останется. А им она нужна хотя бы живой, ее еще справедливый суд впереди ждет.

Хотя что тут судить? Невиновная не пыталась бы скрыться в ночи.

Кошка, чуя беду, огонь и псов, крутилась и шипела. Инстинкт гнал забраться на дерево, но она не могла оставить котят. А Аги до дерева просто не добежит. Да и не залезет — не кошка.

Укол вины — надо было ее в доме оставить. Там хоть какой бы шанс выжить имелся.

Или, может, дом уже горит с четырех сторон?

Вместо дерева, кошка забралась на Аги. Когти и царапины от них — ладно. Зато, несмотря на дополнительную тяжесть, полегчало. Будто поддержка соратницы рядом — на плече.

Сжала в саднящей и скользкой от крови ладони папин нож. Охотничий, с широким, чуть загнутым лезвием, которым удобно потрошить туши. Если на нее кинутся, первого она успеет если не остановить, то хотя бы задержать.

Сдаваться Аги не собиралась и все еще ступала по диагонали, в сторону темного просвета в цепочке огней.

Пес кинулся, не медля в отличие от людей. Бесшумной тенью, пригнувшись, набирая скорость, готовый к прыжку. Метит в шею.

Аги бы не успела среагировать, если бы не кошка, что метнулась навстречу ощерившейся пасти. Приземлилась аккурат на крупную морду, всадив когти в глаза и нос. Выиграла секунды времени, и Аги полоснула ножом по горлу пса, задев ошейник, увязнув лезвием в жесткой шерсти, но и кожу пропоров.

Остальные псы заливались лаем и рвали удерживающие их поводы.

Голодные, близкие к цели, почуявшие кровь. Люди что-то кричали, Аги уже не различала слов. Все слилось в единый поток хаоса.

Теплая, черная на вид кровь, стекала по ладоням. Кошка снова прыгнула на плечо и прижималась мокрым боком к щеке Аги... Удушающий запах крови, грязи и дыма, хрипы умирающего пса... Лай живых.

Чужая ненависть и страх сметали остальное, не давали отстраниться и трезво мыслить. Амулет на шее жег даже через плотную рубашку. Рука самопроизвольно потянулась обхватить, но металл оказался слишком горячим, чтобы прикоснуться голой кожей.