– Ну и представление ты устроила, – отведя меня в сторону, запускает шпильку Глеб.
Обиженно поджимаю губы:
– И тебе привет.
На мою колкость он никак не реагирует. Только серьезно смотрит сверху вниз, а я начинаю ощущать себя виноватой.
– О каком представлении речь? – беззаботно пожимаю плечами и всеми силами пытаюсь отогнать дурацкое чувство стыда. – Просто уронила брелок и поднялась за ним. Не вижу проблем.
Картинно скрещиваю руки на груди и деловито вздергиваю нос. Глеб равнодушно пропускает мое надуманное оправдание мимо ушей.
– Я к тебе по делу, – коротко оповещает он, и я тут же теряю свою напускную уверенность. – Ты ведь Фогель Диана?
В груди расползается липкий страх, а я неосознанно вжимаюсь спиной в стену. Уйти от разговора не получится – Глеб чуть ли не нависает надо мной, перекрывая пути к отступлению. По его морозному взгляду ничего невозможно прочесть, но серьезный настрой чувствуется крайне остро. Он не отпустит, пока не поговорим.
Первым порывом приходит мысль о вчерашнем проступке. Все-таки Глеб навел обо мне справки в кафе и с рук обиду не спустит…
– Да, это я, – собираю волю в кулак и делаю ничего не подозревающий вид, – а что?
– Мы с тобой в одной команде, – его голос немного теплеет, а из глаз пропадает холодный туман.
– Какой команде? – выпаливаю удивленно, а Глеб вновь напрягается. Смотрит на меня с неприкрытым удивлением, его губы нервно подергиваются.
Я-то думала, он меня выловил, чтобы отчитать за вчерашнее! Ну, обозвать безответственной, поугрожать немного… От страха и думать забыла обо всем остальном.
Глеб смотрит на меня как на отсталую. Несколько секунд молча таращится, будто ожидая, когда закончу прикалываться. Но просветления в помутненном от страха сознании не наступает.
– В хирургической команде, – как ребенку поясняют мне. – Я тоже в абдоминальной хирургии.
Пораженно поднимаю брови, а у Глеба вырывается тяжелый вздох отчаяния:
– Ты не помнишь, в какой кружок записалась?
– Почему же, – обидчиво веду плечом, когда без запинки вру, – помню, конечно. Просто учеба, работа… Забегалась.
– Понимаю. – Его взгляд вновь светлеет, льдинки в нем тают. – В какой больнице дежуришь?
Мысленно щелкаю языком от возмущения. Глеб даже не подумал, что могу работать не в медицине! Он такой же, как мои родители.
Вслух же своего негодования не выливаю, а завожу старую песню. Ту же, что успешно сработала вчера на родителях. Безупречная, полностью продуманная ложь. Только главное, чтобы одногруппник не оказался «коллегой». Иначе придется сочинять новую сказку…
Но удача поворачивается ко мне лицом. Глеб понимающе кивает и признается, что тоже работает медбратом, только в другой больнице. Довольно улыбаюсь, радуясь успешно сработавшей обманке, а новый одногруппник ошибочно принимает это на свой счет.
– Тебе в центр? – вежливо интересуется он.
Киваю и медленно двигаюсь в сторону нужной линии. К моему удивлению, Глеб шагает за мной.
– Мне тоже, – улыбка впервые за день касается его губ, – по дороге обсудим.
– Может, потом? – протягиваю жалобно, вынимая из рюкзака наушники. – Не люблю обсуждать медицину, если я не на учебе… или работе.
Ямочки на щеках парня сглаживаются, а он следом за мной входит в вагон и произносит:
– А мы и не про медицину. Про кружок.
От настырного хвоста избавиться не удается. Занимаю место в углу вагона, Глеб садится рядом. Состав резко трогается, а парень начинает подготовленную речь:
– Ты знала, что в этом году мы будем соревноваться парами?
– Может быть, – отстраненно выдаю я, – если пройдем отборочные…
– На отборочных тоже соревнуемся парами, – с напором поправляет Глеб.
Он красноречиво замолкает, ожидая моей реакции. А я не понимаю, что он хочет от меня услышать, и старательно отвожу взгляд. Догадываюсь, к чему клонит новенький, но на его затеи нет ни времени, ни желания…
– Собрания кружка еще не было, – так и не дождавшись от меня ни слова, продолжает Глеб, – но я нашел руководителя и узнал от него некоторые подробности…
Мысленно выключаюсь из беседы и принимаюсь считать станции до своей остановки. Их набирается всего три.
Первое впечатление о Глебе совсем не вяжется с тем, что вижу сейчас. Новенький казался мне холодным, отстраненным. Да и другим девушкам, готова поспорить, привиделся именно этот образ, что так любят романтизировать. Задумчивый голубоглазый брюнет, который никогда не улыбается и постоянно молчит…
Неудивительно, что появление Глеба в группе вызвало такой резонанс среди студенток. Теперь каждая хочет стать той самой, что растопит сердце парня и нарисует на его лице улыбку…
Придуманное приторное описание невольно вызывает ухмылку. Глеб вопросительно поднимает бровь и выжидающе склоняется ко мне:
– Ну, так что скажешь? – смотрит полным надежды взглядом. – Как тебе план?
Виновато прикусываю губу. Пока Глеб распинался передо мной и двигал какие-то стратегии, я витала в облаках. А теперь он спрашивает мое мнение!
– Крутой план, – иду ва-банк, ободрительно улыбаюсь и скрещиваю пальцы, спрятанные в кармане.
– Рад, что мы с тобой сошлись во мнениях. Когда приступим?
Не знаю, какой там план у Глеба, но мой точно терпит крах. Закашливаюсь от неожиданности и судорожно придумываю отмазки, сама не знаю от чего:
– Работа, – наигранно поджимаю губы. Тяжелый вздох разочарования даже выдавливать из себя не приходится. Я действительно чувствую, что ввязываюсь во что-то, что мне очень сильно не понравится…
Глеб внимательно смотрит на меня. От пронизывающего холодом взора по нутру проползает мороз.
– Вообще-то, работа оговаривалась планом, – терпеливо напоминает он.
Хмурюсь и пристально вглядываюсь в лицо Глеба, будто надеясь прочесть прослушанные детали разговора. Но голос из динамика называет следующую станцию, и я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в улыбке облегчения.
– Я на следующей выхожу. – В душе бушует нетерпение, и играть огорчение становится невыносимо тяжело.
Подхватываю рюкзак и, не дожидаясь остановки, двигаюсь к дверям. Так спешу сбежать от Глеба, что немного теряю равновесие. Кто-то подхватывает меня за локоть. Оборачиваюсь, чтобы отблагодарить доброго пассажира, и лицом к лицу сталкиваюсь с приставучим новоиспеченным одногруппником… и напарником.
– Я тоже выхожу.
От досады подкашиваются ноги, и я чуть не бодаю парня лбом в подбородок. Глеб твердо впивается пальцами мне в плечи, помогая устоять. Пока молчит, он снова кажется несколько отчужденным, меланхоличным. Не случись этой беседы, я бы и дальше думала, что Глеб замкнутый недотрога.
Из вагона он выходит следом за мной, становится рядом на эскалаторе, ползущем вверх, и снова возвращается к прерванному разговору:
– Что решила? – Глеб поворачивается ко мне и двумя руками опирается на двигающиеся перила позади себя.
Конца лестницы пока что даже не видно. Кажется, будто ступеньки назло едут медленнее обычного. Настойчивость Глеба душит, напористость берет в тиски. Даже сбежать от него не удалось!
– Ты о чем? – Сил на притворство почти не остается. Я выдохлась.
Глеб щелкает языком, и этот жест застает меня врасплох. Не думала, что его упорство иссякнет так скоро.
– Когда мы начнем встречаться, Диана?
Если бы лестница не была забита народом под завязку, сомневаюсь, что осталась бы стоять на месте. Но бежать не выйдет, а Глеб сверлит меня выжидающим взглядом, стоя совсем рядом.
В голову ничего не приходит. Абсолютная звенящая пустота. Только сообщение от Тимура мелькает где-то в памяти: «Я бы поставил на тебя».
Борюсь со смущением и встречаюсь с Глебом взглядом. Не отворачиваюсь, как прежде, не отвожу глаз и впервые за время нашего знакомства смотрю на Глеба, а не сквозь него.
Блики ламп дрожат искорками в морозной паутине глаз. Глеб, чуть опустив голову, внимательно наблюдает за мной и ждет ответа, пока я оценивающе осматриваю его.
