Я открыл свой чемоданчик, достал пудру, помазок и принялся за поиски отпечатков пальцев на оружии. Да, я – ретро-детектив.

– Вы видели у него пистолет?

– Нет.

– Угу… Расскажите, как давно вы в море?

– Второй день.

– Откуда направляетесь? И куда?

– Из пункта А в пункт Б.

– С какой целью?

– Это наш обычный маршрут. Так всегда и плаваем. Туда и обратно.

– Как набирали пассажиров?

– У нас этим один человек занимается.

– Угу… Кто?

– Глеб. Ручкин. Он у нас и певец, и официант, за дополнительную плату и в каюте убирается. Вот и зазывала тоже.

– Угу, а об убитом что скажете?

Пожал плечами.

– Вежливый пожилой человек. Всегда здоровался. Всегда «спасибо» в столовой официанту.

– Он с кем-то общался за это время?

– Э, да он со всеми понемногу пытался поговорить. Ради знакомства.

– С вами говорил?

– Так, подходил. О погоде разговаривали.

– А с другими?

– Не знаю… Да вроде также, ни о чём серьёзном.

– Угу, а теперь подробно расскажите об убийстве.

– Э-э, я сначала сидел в столовой, а потом ушёл на палубу…

– Одни были в столовой?

– Нет, там пели Ручкин и Семён… Николаев – он на гитаре играет. У нас сцена в столовой прямо перед столиками. Потом ещё Пузо был…

– ?

– А, это наш повар, – усмехаясь. – По-правильному нужно говорить Пузо́. Он француз. Жерар Пузо́. Но мы его Пу́зо называем… Вот он тоже там был. Он всегда во время выступлений стоит у двери и смотрит. Обожает их.

– И всё?

– Нет, ещё пассажир один был, бывший военный. Суворов – фамилия.

– Всё?

– Да.

– Угу… значит, вы, Суворов, Пу́зо… Николаев… и…

– Ручкин. Глеб Глебович.

– Угу. А времени сколько было?

– Полдевятого.

– Угу. Вы, значит, не поклонник музыки?

– Почему?

– Раз ушли.

– А, просто захотелось прогуляться.

– Вовремя… Вы говорите, говорите. Что дальше было?

– Э-э, я вышел на палубу, постоял у бортика, где-то минуту…

– Угу.

– Потом пошёл обратно. И вот когда я был прямо у двери, вот этой… – показывая на дверь.

– Угу.

– Я услышал выстрел!

– Угу. А когда случился выстрел, вы где именно были у двери?.. С какой стороны от неё? – Бочёнкин напряг брови. – Вы стояли в коридоре или здесь, в каюте? – Я лукаво посмотрел на Бочёнкина. – Хе-хе!

– А-а! Вы об этом… хы… в коридоре, конечно же.

– Угу, а дальше?

– Дальше? Дальше я постучал в дверь, начал звать, чтобы открыли. Но мне никто не ответил, и тогда я открыл своим ключом, и вошёл.

– И?

– И-и… только один труп!

– Угу.

– Больше никого!

– Угу! – вставая. – Как это ни банально, но отпечатков нет.

Бочёнкин сочувствующе кивнул.

– А свет? – сказал я, указав пальцем на люстру. – Он был включён?

– Э, нет, я включил.

– Угу… Так-так-так, а на палубе с вами кто-то был?

– Нет.

– Угу, кажется, я читаю в ваших глазах вопрос. – Бочёнкин поднял в ожидании брови. – Куда мог деться убийца, так?

– Да!

– Предположения есть?

Закачал головой.

– Давайте попробуем вместе. Для начала – теоретически – исключим вас из подозреваемых.

Бочёнкин нервно сглотнул.

– А я подозреваемый?

– Ну ко-неч-но. Но сейчас давайте уберём вас из подозреваемых. Вы согласны? – Кивнул. – А то если это и правда вы, то это совсем как-то скучно получается, согласитесь. – Кивнул. – Значит давайте думать вместе, – снимая перчатки. – Во-первых, судя по этой картине, вы явно застали убийцу врасплох, т. к. он даже не успел сымитировать самоубийство и просто бросил пистолет рядом с этой культёй. Хотя, даже если бы и сымитировал и положил пистолет рядом с левой, навряд ли убитый выстрелил бы себе в правую часть головы левой рукой. Согласны? – Кивнул. – Давайте попробуем понять, куда мог исчезнуть убийца. Давайте представим: вы в коридоре, убийца здесь… а когда вы сюда зашли, здесь его уже нет… в коридор он тоже убежать никак не мог… Предположения?

Бочёнкин вовсю напрягал мозги и рыскал везде глазами, пока не уловил мой намекающий на окно взгляд.

– Окно!

Мы подошли к нему. Стул с вещами стоял почти прямо под ним, в полуметре от стены. Окно было закрыто.

– Окно! – снова удивлённо.

– Когда вы сюда зашли, оно было закрыто?

– Нет, это я его закрыл.

– А зачем?

– Чтобы и муха сюда не залетела и-и не разворочала тут всё.

– Какой вы молодец. А отпечатки?

– Что?

– Вы прикасались к окну в перчатках?

Виновато повёл головой в стороны.

– Ладно, не берите в голову. Ну, так что мы видим? Открыть его можно только изнутри, так?

– Так.

– А до убийства, когда вы были на палубе, оно было открыто? – Пожал плечами. – Не видели?.. Ладно, тогда давайте откроем его… То есть вы предполагаете, что убийца, пока вы стучались в дверь, вылез через него, так?.. – С задержкой снова задействовал плечи и закивал. – А не узковато? – Задумчиво склонил голову набок. – Мне кажется, в такое окошко взрослый человек не пролезет, уж плечи его точно.

Бочёнкин чуть постоял задумчиво, пока его не осенило:

– У нас здесь есть ребёнок! Мальчик! Лет шесть ему!

– Угу!.. А здесь всё как будто Агата Кристи устроила, не находите?

– О! Да, точно! «Смерть на Ниле» и…

– Да, да, а какого роста этот мальчик?

– Да шмакодявка. Вот такой где-то, – показывая себе по пупок.

– Угу. А мне похуй. – Когда Бочёнкин понял суть, его рот широко раскрылся в восторге. – Ну, если он такой, то не кажется вам, что окно будет для него высоковато?

Опять скосил голову набок. Но вскоре из неё послышался довольный смешок, типа «хе-хе, меня не проведёшь».

– Стул!

– Я вообще не понимаю, зачем я здесь нужен, если здесь есть вы!

В довольстве собой поиграл бровями и полосочкой усов. Бочёнкин восхищался собой, пока я не обратил его внимание на брюки.

– А почему они не помяты?

Бочёнкин, широко раскрыв рот и глаза, ловил в воздухе невидимые подсказки, а после выдавил:

– Не знаю, – и поверженно опустил голову.

– Значит, не мальчик?

Отрицательный жест головой.

– А может, у него такие длинные руки, что он смог достать до окна и без стула?

Надежда и снова досада.

– А может, на теплоходе есть взрослые с маленькими плечами?.. Девушки?

– Есть! Одна!

– Кто?

– Невеста одного из пассажиров… худенькая такая и-и вот посюда, – показывая под подбородок.

– Ага. И всё?

– Э… ну и старушка есть. Примерно такая же.

– Ну, старушка – это навряд ли. Но и её не будем исключать. А давайте сейчас попробуем допустить, что убийца не воспользовался окном. – Брови Бочёнкина спрятались за чуб. – Предположения? – Бочёнкин бегал глазами из угла в угол. – Может, шкаф? – Бочёнкин с воодушевлением принялся искать шкаф, но вместо него обнаружил лишь перекладину с вешалками. – Халат?

Подошли к халату. Я снял его с перекладины. Бочёнкин потрогал хиленькое плечико из проволоки и досадно повёл головой.

– Неужели больше негде?

Ещё раз осмотрел каюту – и снова нет.

– Ну а если там? – кивнув в сторону убитого.

Бочёнкин напряг брови. Мне это надоело.

– А кровать, как думаете, не может быть?

Мы подошли к ней.

– Вы думаете, я не заметил бы, если бы кто-то лежал под одеялом?

Я устало вздохнул.

– А под ней не может быть?

Брови достигли орбиты.

– Быть такого не может!

Мы опустились на корточки. Клиренс кровати составлял 30 см. Одеяло свисало с края совсем чуть-чуть, практически не перекрывая вид под кроватью. Ноги Шифера были опущены на пол у изножья кровати.

– И он был здесь?! Когда я был здесь?!

– Ну это пока только теория. Но – наиболее вероятно, что так. Согласитесь, взрослому человеку здесь уместиться не проблема. – Мы поднялись, Бочёнкин, ошарашенный, последовал за мной. – В таком случае возникают вопросы: ждал ли убийца Шифера заранее под кроватью или вошёл через дверь, когда он был уже здесь? И пистолет. Стащил ли он его раньше или… отобрал прямо здесь и застрелил? И ещё вопрос: в какой момент он выбрался из-под кровати и выбежал из каюты?.. Что вы сделали, когда зашли сюда?