Естественно, что на людях Ицхак был благопристойным иудеем, соблюдающим субботу и нарочито проверяющим любое подаваемое ему блюдо на предмет кошерности. Оставаясь же в одиночестве, Гаон любил пообгладывать свиные ребрышки или навернуть копченого сала под рюмочку выдержанного коньяка…

Председатель ВЕКа пожевал губами, перевернул холеными наманикюренными пальцами очередную страницу отчета ПАСЕ по ситуации в Чечне и холодно посмотрел на лорда Джадда, скрючившегося в огромном кресле напротив. В Брюсселе уже вторую неделю лил дождь, и низкорослый, похожий на изможденного гнома англичанин страдал от приступов ревматизма.

– Я не вижу сдвигов, – хрипло проговорил Гаон. – Русские не снижают активности, а ваши партнеры топчутся на месте. Где обещанное контрнаступление?

Британец убрал гримасу боли и попытался сесть прямо.

– Силы концентрируются. Аль Фаттх сообщает, что его отряды заняты последними приготовлениями…

– Он говорил подобное еще месяц назад. До вашей инспекционной поездки, – безжалостно напомнил Ицхак, испытывая удовлетворение от того, что топчет чванливого лорда. – Вам, мистер, следовало бы помнить прошлые обещания.

Джадд пропустил мимо ушей презрительное «мистер» и подложил подушку под поясницу.

– Ситуация сложная. Есть некоторые противоречия между командирами повстанцев. Джа-фар хочет идти на Гудермес, Аль Фаттх и Хат-, таб – на Грозный, Масхадов настаивает на точечных ударах. Без четкой договоренности и скоординированности действий успех проблематичен… А наши друзья в Москве не могут действовать открыто. Не то время, – лорд грустно покачал головой. – Иван[1] на подъеме. Те политики, что раньше могли считаться умеренными и лояльными цивилизованному миру, сейчас ведут себя непредсказуемо.

– Оговорите сумму, которая их устроит, – презрительно скривился Гаон.

– Не все так просто. Со многими у нас нет прямых финансовых отношений. А у тех, кто зависим, нет достаточных сил. К тому же сейчас они заняты субмариной, и тема Чечни их волнует крайне мало…

С Россией и у ПАСЕ, и у ВЕКа, и у МВФ, и у стран Большой Семерки вечно возникали непредвиденные сложности.

Предсказать поведение безумных азиатов, населяющих одну седьмую часть суши, было нереально. Их швыряло из стороны в сторону. То русские бросались в объятия Запада, то меняли свое отношение на прямо противоположное и устремляли взоры на Китай, то вставали в позу и принимались шагать по своему собственному пути, цедя сквозь зубы непонятные угрозы и бряцая остатками вооружения. Причем подобные вещи происходили как на государственном уровне, так и в отношениях с индивидуумами.

Чиновник мог годами брать взятки, отдавать задарма самые сладкие кусочки естественных монополий, фигурировать на десятках видеокассет в обнимку с дорогими проститутками, договариваться с киллерами и покупать на собственное имя недвижимость в Европе, а потом вдруг в одночасье становиться записным патриотом, посылать своих кредиторов открытым текстом и орать о том, что он больше ничего не боится и ему по барабану, будут преданы гласности пресловутые видеозаписи или нет. Самое интересное заключалось в том, что такой оборотень действительно не испытывал ни малейшего страха и только смеялся в ответ на увещевания не делать глупостей.

Дикая страна.

И дикий народ…

Под влиянием сверхдозы «огненной воды», которую в России почитают за основной продукт потребительской корзины, любой бюрократ превращался в радетеля национальных интересов и вполне мог треснуть по роже западному бизнесмену, от которого неоднократно принимал пухлые конверты с валютой и дорогие подарки.

Бороться с русскими обычными методами было невозможно.

Даже доведение половины населения страны до нищеты, разжигание войны на Кавказе и построение вертикали коррупции никак не влияло на загадочную славянскую душу. Душа снимала стресс ведром нажористого самогона марки «taburetoffka» и отправляла свой телесный носитель на свершение разнообразных подвигов.

Из которых самым незначительным считался небольшой еврейский погромчик.

– Вот и надо пользоваться их растерянностью, – посоветовал Гаон. – Бить, пока не оправились от шока.

– Русские генералы на Кавказе в шоке не находятся, – буркнул лорд Джадд. – Даже наоборот. Только усиливают давление на повстанцев. Такое впечатление, что они мстят за подлодку.

– Кому?

– Чеченцам, разумеется…

– Они что, предполагают теракт?

– Я не знаю, что у них в головах. Но факт остается фактом – на второй день с момента официального объявления о катастрофе по всей территории Чечни пошли массовые зачистки. Фильтрационные лагеря забиты до отказа. Позавчера недалеко от границы с Ингушетией одна очень перспективная с нашей точки зрения группа попала в засаду. Уничтожена полностью, вместе с техникой. Русские даже не стали церемониться с пленными. Как сообщил наш источник, взятых живыми привязали к дереву и взорвали…

– Вы сделали представление по этому случаю?

– Не все так просто…

– Почему?

– У нас почти нет информации. Такое ощущение, что русские сами не знают, кто именно расстрелял колонну.

– Так не бывает.

– У русских бывает. Общее командование развито крайне слабо, разные специальные группы подчиняются разным генералам. А те конкурируют между собой…

– Вы мне описываете картинку, идентичную обстановке в лагере повстанцев.

– Именно так, – англичанин нахохлился. – Они много лет жили в одной стране и имеют одинаковое воспитание.

Ицхак Гаон на секунду задумался, размышляя о том, так ли необходимо ему вкладывать деньги в непредсказуемых сепаратистов.

Может быть, лучше поддержать Москву?

Тем более, что на Ближнем Востоке назревает очередная драчка между арабами и евреями. Получившие немного денег русские чиновники тут же примутся их делить и разворовывать и на некоторое время отвлекутся от миротворческих процессов.

Нет, чеченцы на этом этапе все же перспективнее…

– Продолжайте работать, – глава ВЕКа подвел черту под разговором. – А о том, чтобы ситуация изменилась в лучшую сторону, я позабочусь…

Привычное течение жизни заложников было нарушено.

Вместо женщины неопределенного возраста, приносившей им ужин, в подвал вломились возбужденные и радостные от предвкушения какого-то события трое вооруженных чеченцев.

– Подъем! – заорал Турпал Беноев, размахивая коротким пистолетом-пулеметом «Борз». Это чудо ичкерийской технической мысли было гордостью оружейников республики, однако в основном годилось лишь для раскалывания орехов. Затвор все время клинило, газоотводные трубки забивало пороховым нагаром, пули летели куда угодно, но только мимо цели, предохранитель срабатывал через два раза на третий.

Митя Чубаров с опаской посмотрел на Беноева.

Ему не хотелось случайно погибнуть, если «Борз» начнет самопроизвольно стрелять. За долгие месяцы, проведенные в чеченском ауле, казак трижды видел, как пистолет-пулемет ни с того ни с сего вдруг начинал изрыгать огонь.

Причем однажды оружие заработало, будучи положенным на землю, без участия человека, и рассадило весь тридцатипатронный магазин, крутясь юлой в облаке пыли и дыма.

Тогда от случайных пуль погибли два чумазых подростка.

Похороны превратились в общедеревенский митинг, на котором было решено отправить гонцов к производителям негодного оружия. Группа подобралась быстро, горящие гневом молодые парни попрыгали в четыре джипа и унеслись в долину, пообещав поквитаться с тейпом обидчиков и получить в качестве компенсации два миллиона долларов.

Назад вернулись двое из шестнадцати.

В кузове старого грузовика.

Один был ранен в живот и умер через несколько дней, второй больше месяца лежал пластом, пока не срослись сломанные ребра.

Оружейники оказались людьми серьезными и в ответ на предъявленные к товару рекламации тут же врезали из пары десятков автоматических стволов. Что характерно – не собственного производства, а изготовленных на заводах фирмы «Кольт» в далекой Америке.