– И ты защитишь меня?

– Не обманывайтесь, видя перед собой ласкового котика. Я хищник.

Я рассмеялась, но пунцовый румянец на щеках юноши заставил посерьезнеть. Он злился. И сильно.

– Скажи, меня осуждают?

– Вас обсуждают. Но разве вам не все равно, что о вас думают? Вы здесь временно. Вернетесь в свой мир и очень скоро забудете о несчастном короле и его невестах.

– Очень хочу на это надеяться.

Вопреки ожиданиям, мы не пошли к лестнице, ведущей в холл. Дант толкнул одну из дверей по правой стороне, за которой открылась винтовая лестница, уходящая вниз.

– Минус первый этаж? – спросила я, оценивая длину спуска. Конец лестницы терялся в темноте.

– Да, – просто подтвердил юноша, снимая с крюка лампу. Оказавшись в его руках, она тут же разгорелась. Магия?

Я старалась не отставать. Честно говоря, было жутковато. Лестница под ногами сотрясалась, эхо разносило гул шагов, а на стенах плясали искаженные тени. В голове завозились параноидальные мысли: куда меня ведут? Рогувердцам от меня проще избавиться, чем вернуть на родину. Король болен, его сестра явится минимум через две недели, а я доставляю лишь беспокойство. Надо бы попридержать свой язык и не воспринимать проявленную заботу как должное.

– Скажи, а другого пути в купальню нет? Не такого мрачного?

– Есть, но вы же не захотели идти через залу, где на вас опять будут смотреть, как на сумасшедшую.

– Ах, вот, оказывается, как на меня смотрят! И ты тоже?

– Я видел вас настоящую: вы плакали во сне. У вас чистая душа. И я поклялся, что не дам вас в обиду. Можете рассчитывать на меня.

Так мило. Понимая, что мне, как бы я не храбрилась, все же неловко под взглядами расфуфыренных невест, Дант выбрал обходной путь. И клятвы его хоть и были излишне пылкими, заставляли верить, что я за надежной спиной. Пусть пока по юношески узкой.

– Из тебя вырастет настоящий мужчина. Я бы хотела иметь такого чуткого мужа.

– Я уже мужчина.

По голосу было заметно, что ему льстили мои слова. Я улыбнулась и сказала «прощай» параноику, жившему во мне.

Купальная, хоть и представляла собой помещение без единого окна, оказалась на удивление светлой. Как только мы вошли, по периметру небольшого бассейна разом зажглись все лампы. Но Дант повел меня не к нему, а к стоящему чуть поодаль огромному ушату. Над ним вился пар.

– Я попросил нагреть для вас воды. Когда в лохани остынет, я буду добавлять, – он кивнул на стоящие у скамьи ведра. – Раздевайтесь.

– Как? Совсем?

Он явно не намеревался уходить.

– Если вы собираетесь купаться в одежде, то я примкну к голосам людей, считающих вас сумасшедшей, – он откупорил одну из баночек и тонкой струйкой вылил в воду пахучую жидкость. Закатав рукав, побултыхал в ушате пятерней, породив тем самым высокую пену.

– Хотя бы отвернись, – произнесла я, садясь на скамью и стаскивая сапоги. Дант выполнил мою просьбу, занявшись изучением содержимого корзины. Он извлек оттуда полотенце и, не оглядываясь, протянул мне. Я быстро скинула свитер и штаны, расстегнула лифчик и, завернувшись в довольно большое полотенце, стащила трусики. Стесняясь, смяла их в комок и сунула в карман джинсов. Погрузившись в пену по самую шею, в блаженстве закрыла глаза. Вздрогнула, когда рядом раздался голос Данта.

– Это для мытья головы, – он протянул высокую склянку, принуждая меня взять ее в руки.

– Спасибо, – я откупорила флакон и понюхала содержимое. – Приятно пахнет.

– Настой на травах, – пояснил он, закатывая второй рукав «униформы». В такой ходили все слуги во дворце: рубашка, а поверх нее длинный, до колен, жилет. Простая, но добротная ткань. На ногах туфли с пряжками и высокие носки, в которые заправлялись штаны.

– Ты собираешься мыть мне голову? – удивилась я.

– И потереть спину, – он показал мочало.

– Не надо. Я сама.

– Леди сами ничего не делают. Для этого у них и есть служанки.

– Я не леди, а ты не служанка, – я потянулась и отняла у него мочало. – Кстати, ты сын лорда, но почему–то не одеваешься сообразно своего статуса. Зачем весь этот спектакль?

– Выносить горшки в бархате и шелке? – Дант улыбнулся, но улыбка его была грустной. – Здесь я только слуга. Никто во дворце не знает, что лорд Лоури мой отец.

– Почему вы скрываете ваше родство?

– Я бастард. У лорда Лоури есть настоящий наследник. Я признался только потому, чтобы вы знали – я в ответе за вашу жизнь перед отцом и королем.

– Я сохраню твой секрет.

– Как и я ваш.

– Какой же?

– Вы избранная.

– Боже, это еще что такое? – я подняла на него глаза.

– Вы услышали боль короля, а мама всегда говорила, чувствующие чужую боль – избранные. Об этом мало кто помнит, избранных почти не осталось.

– Поясни–ка подробнее, что значит «избранные»? Куда их избирают?

– В жены. Или в мужья. И никогда с ними не расстаются. Это подарок судьбы.

– Черт. Не шути так. Иначе мне придется молиться о смерти короля.

– Отчего же? – он был удивлен. Даже шокирован. Кто добровольно отказывается от удачи? – Наш король умен и красив. Вы же видели, сколько желающих разделить с ним брачное ложе?

– Не сравнивай меня с королевскими невестами. Там в первую очередь корысть. А я выйду замуж по любви. И никому не позволю задержать меня здесь только потому, что я заметила, как страдает ваш король. Здесь нет никаких тайн и нет никаких избранных, не выдумывай. Просто совпадение, – я поставила бутылочку с «шампунем» на край лохани, зажала нос и, набрав в легкие воздуха, ушла под воду. Не хотела вступать в спор.

Пока я купалась, на скамейке появилась новая одежда, мою же куда–то унесли.

– Ее выстирают и вернут, – успокоил меня Дант, когда я расстроилась отсутствием лифчика. Взамен ничего другого не дали.

Я успела представить глаза консьержки, когда я вернусь в свой мир в бархатном халате в пол и расшитых жемчугом тапочках без задника – именно в это меня облачили после купания.

Единственное, что я разрешила своему слуге – расчесать мне волосы. Он сам вызвался. Сказал, так будет быстрее. Хоть настой на травах и сделал их шелковистыми, местный гребень оказался тяжелым и неудобным. Я едва не вывихнула запястье.

Удивительно дело, но стоило Данту несколько раз провести расческой по моей шевелюре, как волосы полностью высохли. На восхищенный возглас он лишь пожал плечами.

– Признавайся, ты волшебник?

– Мне передался мамин дар стихийника. Но волосы высушил не я. Гребень.

– Понятно, – протянула я, хотя ничего не поняла. – А твой отец каким даром владеет?

– К сожалению, магия достается не всякому, – уклончиво ответил Дант. – Но всегда можно обойтись амулетом, – он повертел гребнем, чтобы я поняла, о каких амулетах идет речь. – Они продаются. Подороже или подешевле, в зависимости от вложенной в них силы. Например, перстень, что висит у вас на шее, стоит баснословных денег.

Я опомнилась и поплотнее запахнула халат, пряча под ним цепочку с кольцом.

– Мне дал его король, – поторопилась оправдаться я.

– Я знаю. Отец упомянул, что Его Величество передал вам свой Язык.

Я вытаращила глаза, а Дант рассмеялся.

– Король брал с собой этот перстень, когда уходил в другие миры. Удобно. Не надо учить местные языки. Но если вам случится остаться здесь, придется на самом деле освоить рогувердский. Таково правило.

– Мне не случится остаться здесь, – я отмела саму мысль о подобном исходе. – Меня ждут родители и старшая сестра. И мои племянники, их у сестры трое. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы попасть домой.

– Я понимаю. Но неужели вас не обольщает сделаться королевой? У избранных шансы высоки…

– Я не избранная. Ты ошибся. И не заикайся об этом.

Назад мы вернулись тем же путем. Еще более неприлично было бы разгуливать по дворцу в халате и без нижнего белья под ним.

В покоях меня ждал сюрприз – служанки, стреляя глазами, вкатили вешалку, на которой висело несколько платьев. На стол выложили высокую стопку батистового белья.