Следом представились парни, по очереди протягивая ладони.

– Слава Богу, ребята! Слава Богу! Завтра вечером приезжайте к нам, он будет дома. Сейчас он после наркоза, ему следует отдохнуть!

– До свидания! – дружно попрощались они.

Батурин сел на заднее сидение такси, хлопнула дверь жёлтого седана.

– На Ваганьковское кладбище, потом в Москва -Сити! – сухо сказал Андрей Дмитриевич. Хоть он и не увидел сына, на душе все же стало спокойнее.

– Отлично, едем! – живо отреагировал лысый грузный таксист с бородкой в тёмном костюме с коротким стоячим воротником.

– Эта девочка с личиком фарфоровой игрушки, наверное, девушка Арсения, – размышлял Батурин -старший. Чуть узковатые светлые глаза, из-за слез он не смог взглянуть глубоко в них. Да и слезы какие-то неоткровенные. Не было эмоций в этой сцене сожаления. Переживания были не те, какими виделись старшему Батурину.

– Ну, Бог с ней! Не жена же! – улыбнулся он, впервые рассуждая о личной жизни сына. Уважая друг друга, они не касались этих тем. – Ну, так-то красивая. белотелая, пухлые щеки и губки, маленький подбородок, нос аккуратный, с небольшой горбинкой. Русые золотые волосы по плечи. Вкус есть у Арсения! «С лица воду не пить» – вспомнил он старую русскую поговорку. Ладно, сами разберутся!

Он решил не кидаться в противоречивую оценку Полины.

– Всё -таки кого-то она мне напоминает!

На улице тёплый нежный май. Деревья зеленели свежими листьями, вкусно пахли цветы, коих было достаточно посажено вдоль аллеи кладбища.

– Танечка, моя Танечка! – любя, он поцеловал фотографию на могильной плите, протерев ладонью запылённый мрамор.

Он сел на скамейку у надгробной клумбы. Часто приезжал он к супруге. Никого он не любил до неё и после. На него с чёрного камня смотрела улыбающаяся Татьяна. Художник очень хорошо передал мимику, черты её лица. Она при жизни часто смеялась, с ярко выраженными при этом ямочками в уголках губ. Большие, даже очень большие глаза, вздёрнутый пуговкой носик, овальное озорное лицо. Необычная и яркая внешность жены до сих пор не выходила из его головы, не говоря о её мягком характере. Потеряв супругу, он осиротел, чуть не ушёл в себя, замкнулся. Только одиннадцати -летний сын вытащил его из этого состояния.

– Родненькая, мне тебя так не хватает! Пожалуйста, помоги нам там сверху, Арсений наш заболел, я боюсь за него!

Опустив голову, Андрей Дмитриевич долго потом молчал, вспоминая, как познакомился с будущей супругой. Он начинающий бизнесмен, она уже популярная модель. Столкнулись они в столице Франции, в Париже, на смотровой площадке Эйфелевой башни. Их глаза встретились, и мир для них взорвался и счастливо бурлил, пока смерть Татьяны не разлучила их.

– Романтично, но печально! – встал он со скамейки. – Я сберегу его! Я все для этого сделаю! – сказал он, уходя.

3

– Папа, ну хорош! Я все понял! Не спорю, что со спортом пока надо завязать, – Арсений старался успокоить отца. – Ты же знаешь, я у тебя здоровый! -прижался он к нему. – Но если честно, так жаль упустить шанс на попадание на Олимпиаду, ведь впереди Чемпионат мира во Франции, я потеряю форму.

– О чём ты говоришь? Что у тебя в голове? Оставь свои амбиции! Я потерял твою мать, я не хочу тебя потерять! – резко встал Андрей Дмитриевич, начал быстро расхаживать туда – сюда по огромному залу. Он только что привёз сына из больницы. Врач сказал: – «Реабилитация!» Потом повторное обследование, после чего мы только начнём рассуждать о спорте.

– Так не хочется больше переступать порог больницы, пап! – Батурин – младший никогда не перечил отцу и не вступал с ним в споры. Но сейчас слезы наворачивались от мысли, что болезнь рушит все планы.

– Ладно, сын, давай поступим прагматично, – снова сел на кресло Батурин -старший напротив, взял его за руки. Они были холодные, подрагивали то ли от нервов, то ли от слабого кровообращения. Лекарства делали своё дело. Сердечно – сосудистой системе была противопоказана нагрузка, любое повышение давления.

– Нам что главнее, Арсений? – продолжил отец. – Конечно, жизнь! На втором месте что? Твои планы. Так вот сейчас едем, точнее, завтра с утра, к бабе Нюре. Я тоже «хороший сын» своей матери, уже два года не навещал старушку, стыдно! Сам не хотел бы, чтобы вот на закате лет меня забыли дети, внуки.

– Так! Так! Какие дети? Ведь я у тебя один? – по-ребячьи вскочил Арсений, смеясь. – Что, в нашей семье пополнение?

– Какое? – недоумевая, смотрел на сына отец.

Стоя у плиты, он занимался приготовлением пищи. Зашипела в сковороде яичница с колбасой.

– Да это чисто мужская еда! – с сарказмом взялся за вилку Арсений.

Вот уже много лет одна и та же картина: сын с отцом на огромной кухне большой и дорогой квартиры в элитной высотке.

– Без женских рук пока так и будет! – с досадой выдохнул Андрей Дмитриевич, со сковородой и полотенцем на плече разложил яичницу по тарелкам, сел сам за стол.

– Пора привести в дом женщину, – серьёзно, не глядя в глаза отцу, заключил Арсений.

– Не понял, – перестал жевать Батурин -старший, – ты женишься? – и сразу в его памяти всплыла та девочка с фарфоровой головкой, как её, а да, Полина, – вспомнил он имя.

– Я? – захохотал Арсений. – Тебе пора! Я уже взрослый, за мной не требуется надзор. Займись своей личной жизнью. Мамы нет, мы её всегда будем любить. Она была бы рада твоему счастью.

Повисла тишина. Впервые они заговорили об очень личном. Зазвонил сотовый телефон, Арсений взял трубку.

– Да? Хорошо, сейчас выхожу! – быстро ответил он кому-то. – Пап, там друзья приехали.

– Пусть зайдут в гости, – ответил Батурин старший.

– Мы по городу на пару часиков! – Арсений стал одеваться. – Я же, как понимаю, должен со всеми попрощаться?

– Ну да, согласен, выедем утром рано. Дуй на пару часиков, не больше! Ты ещё слаб! – сделал серьёзное лицо отец.

– Разрешите откланяться? – встал по стойке смирно Арсений, одетый в цветную футболку и тёмное трико, по-весеннему легко.

– Разрешаю! – довольно ответил Андрей Дмитриевич, но для серьёзности напустил показную важность.

У подъезда Арсения встретила ухоженная, дорого одетая Полина, источающая парфюм от ведущего мирового бренда.

– Привет, милый! – она кинулась ему на шею. – Поехали поужинаем?

– Здорово, братан! – поздоровались Серега с Лёхой, его друзья по университету.

– Хорошо, едем! Здорово всем! – ответил Арсений, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье дорогого внедорожника.

Полина быстро крутила руль, выезжая на одну из центральных улиц района.

– Завтра уезжаю в деревню к бабушке, пару недель не буду на связи, – сказал Лука расстроено.

– А как же мы? Собирались на море? – Леха состроил недовольную мину.

– А я? – надула губы Полина.

– Пару недель, я обещал отцу, что поживу как аскет! Правда на деревенской сметане с борщом, ну или борще со сметаной! Врач требует отдыха! – Арсений поцеловал в щёчку Полину. – А без тебя я там с ума сойду, но зато как соскучусь!

– А сейчас не скучал? – игриво стукнула она ладошкой по его плечу.

– А спорт? – спросил Серега.

– Пока реабилитация!

Арсений не верил, что болезнь может его свалить. Он был молод и самоуверен, но слово отца -закон.

4

Ранним утром Москва тихая, как смиренный ребёнок, ещё не наполнилась шумами. Редкие горожане, проснувшиеся, но не пришедшие в себя, попадались идущими по тротуару. Автомобиль, ведомый Андреем Дмитриевичем Батуриным, одиноко проезжал мимо них. Арсений, не привыкший к раннему подъёму, спал, кивая головой, сдерживаемый ремнём безопасности. До деревни Вербовое, где проживала мать Батурина, было пути около двухсот километров.

Первый месяц лета радовал сочным цветом зелени и чистым мягким воздухом. Высокие деревья стройно стояли по краям кювета, словно отдавали честь проезжающим, а лёгкий ветерок ласково приводил листочки в трепет, отчего их цвет менял тон.

– Какая красота! – радовался Батурин – старший, любуясь природой, сына, просыпайся! Скоро на месте будем, проспишь родные края! Вот как ни -будь заблудишься в лесу, запоминай дорогу, – засмеялся он, потрепал сына за плечо.