В середине дня по едва заметной тропинке, вдоль русла ручья, спустился с гор всадник. Это был старый киргиз с темным от загара, сморщенным лицом, белыми усами и узкой бородкой. Его старческий облик украшали живые, яркие глаза, которыми он мгновенно охватил весь лагерь экспедиции. Он сидел на лошади, навьюченной огромными тюками с кочевым скарбом. Его спокойная и гордая посадка изобличала опытного наездника, добрую половину жизни проведшего в седле.

Летавет с помощью Дюшембая разговорился с ним и выяснил, что старик едет с далекой летовки в свое селение, чтобы отвезти домой часть вещей и доставить на летовку муку, соль, спички и охотничьи припасы. Сын у него охотник и пастух, так же как и он сам. Узнав о составе и научной цели экспедиции, старик, не слезая с лошади, подолгу простаивал у наших палаток, интересовался назначением лыж, ледорубов и других незнакомых ему предметов.

Видимо, он не спешил и после нескольких месяцев, проведенных в высокогорье, отводил душу в беседе с новыми людьми. Мы вскоре привыкли к старику, занимались своими делами, предоставив ему удовлетворять свою любознательность.

Вдруг облака едкого дыма заполнили поляну. Костер был в стороне, и в поисках источника дыма все обернулись к старику, стоявшему с наветренной стороны и разглядывавшему вьючные чемоданы и седла.

- Братцы, пожар! Старик загорелся.

Действительно один из больших вьюков старика дымил, как паровоз. Из прогоревшего мешка сыпались искры и вырывались язычки пламени. Альпинисты по пожарной тревоге бросились за водой. Старик, обернувшийся на крики, соскочил, наконец, с коня. Совместными усилиями и десятком котелков с водой пожар был потушен.

Оказалось, что, не имея спичек, старик три дня везет с собою огонь в виде нескольких тлеющих углей от одного костра к другому. Поднявшийся ветерок раздул огонь немного преждевременно.

Старик вынул из обгоревшего вьюка жестянку с потушенными углями и хотел возобновить их запас из костра экспедиции. Мы с трудом уговорили его взять у нас вместо углей коробку спичек. Проводив гостя, мы долго еще вспоминали подробности этого "пожара".

К вечеру приехал радист со своей радиостанцией. Теперь больше ничто не задерживало движение экспедиции, и утром 22 августа началась деятельная подготовка к выходу каравана. Учтя опыт экспедиции 1937 г., все вьюки были уложены еще в Пржевальске, спарены по весу и предназначены для определенных лошадей. Удобнее всего были чемоданы и вьючные ящики, приспособленные для специальных вьючных седел. К сожалению, весь груз не удалось поместить в такую упаковку и более десятка лошадей вьючились разнокалиберными ящиками, тюками и мешками с овсом.

Для удобства и ускорения погрузки парные вьюки обычно не разъединялись. Подводили оседланную лошадь, затем четверо альпинистов поднимали весь вьюк, заносили его над лошадью со стороны крупа и плавно опускали на седло, потом обвязывали вьюк веревкой.

Из 45 лошадей каравана случайно попалась одна лошадь, совершенно не приученная к вьюку. Седло она терпела, но от вьюка старалась немедленно избавиться. Если ей сразу не удавалось от него освободиться, она смирялась и работала вместе с остальными. На вьючку этой лошади, как всегда, обратили особое внимание; Летавет и Чайбеков держали ее с двух сторон под уздцы закрывали ей глаза, а четверо альпинистов подняли вьюк и осторожно занесли его над лошадью. Как только вьюк коснулся седла, лошадь взметнулась на дыбы, разбросав в стороны всех альпинистов. Летавет и Асан Чайбеков, получив сильный толчок, покатились по лугу, Асан попал на открытое место, а Летавет - в самую гущу навьюченных лошадей.

Гутман бросился за ним и задержал его под третьей лошадью.

На голове у Летавета была кровь, но серьезных повреждений он, к счастью, не получил. Альпинисты вновь принялись за работу, с тревогой поглядывая на него и |поражаясь, как он смог остаться целым и невредимым. Наконец, все погрузили, и караван выступил в путь. В верховьях ущелья лес стал мельче и реже. Вскоре тяньшанские ели сменились березой и рябиной. Еще выше на склонах росла только одна арча, а в долине - низкорослая трава.

К вечеру достигли колхозной летовки, возле которой развьючили караван и расставили палатки.

Все немногочисленное население летовки высыпало нам навстречу. Женщины, удовлетворив любопытство, скрылись в юртах, но мужчины занялись своим делом только после того, как узнали вое последние новости на Иссык-куле, во Фрунзе и в Москве. Они поделились своими заботами: появились волки, и хотя пастухов вооружили винтовками, но волки по-прежнему беспокоят стада.

Самый почтенный колхозник Атемкул, выполняя долг хозяина, пригласил всех прибывших выпить кумыса. Угощенье этим не ограничилось, и большая часть альпинисток здесь впервые попробовала и одобрила мясо тэке.

Больше всех были рады прибытию экспедиции дети. Гурьбой и поодиночке они бегали по альпинистскому табору, всем интересовались и, получив в свое полное распоряжение несколько номеров "Огонька" и "Крокодила", убежали показать их своим родителям. Однако отсутствовали они недолго и вскоре вновь появились между палатками вместе со своими игрушками. Эти "игрушки" оказались весьма своеобразными. В животноводческом колхозе все с детства приучаются ухаживать за животными. Ребятишки привели к нам показывать свои сокровища - нескольких телят, козлят, барашков и даже одного верблюжонка. Мягкий, пушистый и смешной, он покорил альпинистские сердца, и мы вместе с детьми возились с верблюжонком на лужайке. Верблюжонку понравились новые знакомые, и он часто заходил в лагерь даже в отсутствие хозяев, совал свою голову в палатки и в конце концов был уличен в поедании газет, книг и других бумажных изделий, попадавшихся ему на глаза.

Амасбай, направленный в помощь колхозникам для борьбы с волками, вернулся с двумя шкурами серых хищников.

В наших утренних сборах в поход дети приняли живое участие. Маленький Хаджир принес большой пучок сухой, мягкой травы, чтобы положить ее в наши ботинки, а его сестренка Бейсерке выехала проводить караван верхом на огромном быке.

ДВА ГОРНЫХ ХРЕБТА

Через Терскей Ала-тау экспедиция пошла перевалом Чон-ашу. Некоторые вьюки оказались слишком тяжелыми и плохо налаженными для перевозки. Например, Иванов вел лошадь, на которой, кроме мешка с сухарями, было привязано 6 пар лыж и 13 ледорубов. Все это так часто разбалтывалось, что Иванов спешился и бежал рядом с лошадью, придерживая лыжи рукой. Кроме того, среди лошадей оказалось несколько равнинных, не приученных к горным тропинкам, и альпинисты хлебнули с ними горя. На хорошей тропе недостатки каравана не были заметны, но как только вышли на крутые склоны, так и началось. То вьюк перевернется под живот лошади, то лошадь поскользнется и упадет. Плохо сбалансированные вьюки исправляли на ходу, прикрепляя ледорубы на оказавшуюся более легкой сторону или снимая что-нибудь с тяжелой. Неприученных лошадей осторожно вели в поводу.

На леднике Чон-ашу оказалось мало снега, и нам пришлось вырубать ступени для лошадей. Специальные подковы с шипами, правда, немного помогали лошадям, но крутые ледяные склоны и открытые трещины ледника потребовали большой помощи вьючным животным, и проводка каравана заняла поэтому много времени. Перевал остался позади лишь во второй половине дня.

Без отдыха прошли долину Оттук, а когда вышли на перевал Беркут, увидели красные отблески заката на ледяном куполе вершины пика Сталинской Конституции.

Многое вспомнили участники прошлогоднего восхождения, пока фотографировали пик через телеобъектив и пока закат не погасил освещение прекрасной панорамы. Громоздкость каравана сильно задерживала движение экспедиции. Только в полночь измученные лошади и усталые люди достигли площадки у ручья, где можно было остановиться. В полной темноте развьючили караван и связали лошадей, не снимая седел, чтобы они остыли перед выходом на пастбище.

Моросивший дождь вынудил расставить палатки. Оказалось, что в темноте найти свою свернутую палатку еще труднее, чем ее поставить. Все палатки экспедиции имели разборные стойки, а вместо колышков применяли ледовые крючья. Оттяжки обычно привязывали к большому камню или тяжелому вьюку. Когда в палатках загорелись огни, в ночном лагере стало даже уютно.