— Теперь можете идти смело.

Уилл открыл глаза и осмотрелся. Они были на дне пропасти, на довольно широкой, расчищенной тропе, которая шла сильно под уклон.

Сноумен, принаравливаясь к походке Уилла, шел медленно. За одним из поворотов показался вход в пещеру, а возле него на карточках сидели сноумены-носильщики и сноумены-конвоиры.

Уиллу казалось, что пещере не будет конца. От самого входа он подсчитывал шаги, но на одном из четырехзначных чисел запнулся и прекратил подсчет. Постепенно стены сближались, свод понижался, и пещера незаметно превратилась в тоннель. В лицо путников пахнуло, теплом. С каждым шагом становилось светлее.

Сноумены ступали беззвучно, казалось, скользили по гладкому полу, а шаги Уилла, обутого в тяжёлые альпинистские ботинки, гулко разносились под сводами и будили эхо. За одним из поворотов начался длинный ступенчатый подъем. На двести восьмидесятой ступеньке, Уилл тяжело вздохнул, сел и, не глядя на спутников, покачивая головой, объявил: «Не могу, Я не верблюд. Дайте передохнуть».

Сноумены рассмеялись, остановились. Говорящий по-английски покровительственно потрепал по плечу Уилла и тоном взрослого, уговаривающего ребенка не капризничать, сказал: «Осталось мало»…

Уилл молча поднялся.

…Действительно, через несколько десятков шагов, после выхода из тоннеля в коридор, сноумены свернули направо, немного прошли — и стали. Один из них рукой провел по стене, и та бесшумно разлетелась в стороны. Жестом указывая на образовавшийся вход в обширное помещение, «предводитель» (как Уилл мысленно назвал великана, владеющего английским языком) пригласил Уилла войти.

Опережая Уилла, носильщики шагнули вперед, сложили посреди комнаты кладь и вышли. «Предводитель», словно проверяя наличие необходимого, осмотрел помещение взглянул на пленника, улыбнувшись, сказал: «Все на месте. Все в порядке. Если вам понадобится попасть в туалетную, под крышкой стола нажмите синюю кнопку», — и, пятясь, покинул комнату. Моментально стена сомкнулась, и Уилл остался один. Обеими руками ухватившись за голову, он опустился на пол, лицом уткнулся в один из тюков и закрыл глаза.

Усталость сковала все его члены. Ему хотелось одного — отдыха. Абсолютно не шевелясь, Уилл пролежал минут тридцать, а затем, кряхтя приподнялся, рукой ощупывая тюк, сел на него, сладко позевывая, потянулся и открыл глаза.

Да, он был один. В комнате размером не менее ста квадратных метров с очень высоким потолком. Но, как ни странно, Уилл не чувствовал гнета тюрьмы. Ему было жарко. Скинув теплый комбинезон, Уилл заложил руки в карманы и прошелся по комнате.

Пол, стены и потолок помещения были из цветного базальта, гладко отполированы, без единой трещины и шва, будто их одновременно покрыли расплавленной каменной массой, которую впоследствии обработали. Отовсюду веяло теплом, чувствовалась циркуляция воздуха, но ни окон, ни дверей, ни какой-либо отдушины в комнате не было.

У одной стены стояла кровать, вернее, ложе из гранита, как определил Уилл, а на нем лежал мягкий матрац и несколько круглых подушек, напомнивших Уиллу «мутаки», виденные им во время путешествия на гору Арарат.

У противоположной стены стоял стол. Его изогнутые ножки хоть и были из базальта, казались легкими, а верх из темно-розового мрамора, отражая невидимые лучи — блестел. Возле него — два кресла с высокими спинками и резными подлокотниками. На столе — хрустальные графин и стакан.

Внимание Уилла привлекла третья стена, вернее; шкаф в ней, схожий со шкафами-картотеками из публичной библиотеки, со множеством квадратных ящичков, и тут же в центре, на тумбе, яхонтовый ящик, до некоторой степени похожий на большой телевизор, а перед ним, — табурет.

Во всех углах под потолком имелись парные приборы, по внешнему виду незнакомые Уиллу.

Источников света нигде не было видно и, казалось, что стены и потолок светятся всей своей поверхностью.

Размеры мебели и предметов не поразили Уилла, но он обратил внимание на абсолютное отсутствие чего-либо деревянного или металлического. Все, что видел и до чего дотрагивался Уилл, было каменное, сделанное из легкого «воздушного» камня. Даже гигантская кровать, при незначительном усилии Уилла, легко поддалась с места.

Двигаясь вдоль стен, Уилл рукояткой ледоруба выстукивал каждый сантиметр, но везде звук был одинаковый — глухой, — «М-мда!» — глубокомысленно проговорил Уилл, закончив проверку стен, и подумал: «Видно я попал всерьез и надолго».

Откинув ледоруб, он устало сел на кровать, и тотчас в комнате наступила темнота, в которой с трудом различались контуры мешков, лежащих в трех метрах от кровати.

Уилл громко выругался. Этак, чего доброго, сноумены собираются его держать в потемках, а ему необходимо разобрать тюки, достать консервы, подкрепиться, так как с утра он чувствовал голод.

Чертыхаясь, Уилл поднялся на ноги. Помещение наполнилось светом. На душе узника отлегло. «Очевидно, было временное затухание, а раз так, не мешает посидеть еще минут десять, пятнадцать» — решил Уилл и опустился на ложе. Но тут же его окутал мрак.

Так повторялось несколько раз: стоило Уиллу оказаться на ногах, в комнате становилось светло, но едва он садился на кровать — наступала темнота. Наконец Уилл догадался: освещение выключается автоматически от давления на ложе.

— «Остроумно, весьма остроумно!», — проникаясь уважением к сноуменам, решил Уилл, отходя от кровати и усаживаясь в одно из кресел у стола.

После того, как Уилл по требованию сноумена бросил пистолет, на протяжении всего пути его преследовала мысль: напрасно он послушался. Мало ли что «предводитель» говорил по-английски. Сноумены могли, где-либо пленить англичанина и от него выучиться языку и все же остаться косматыми дикарями, которые при первом же выстреле разбежались бы, а так, как он, Уилл, в совершенстве владеет оружием, то были бы перебиты все до одного.

Шествуя между двумя рыжеволосыми великанами, Уилл неоднократно на глаз прикидывал расстояние до носильщиков, шедших впереди, до «предводителя», замыкавшего группу, и рука его крепко сжимала ледоруб. Его подмывало прыгнуть вперёд, размозжить череп одному, затем второму, перебить ноги двум, и… последний убежал бы или пал бы с пробитой головой. Ведь сноумены были безоружны, а у него, кроме ледоруба преимущество внезапного нападения.

Эта мысль не оставляла его до входа в тоннель.

Но когда перед косматыми чудовищами послушно разверзлась стена, и Уилл оказался в комнате у него моментально изменилось мнение, о пленивших его: соорудить освещенные и хорошо вентилируемые подземные тоннели, создать помещение, в котором светом управляет кровать, могли только люди, стоящие на высшем уровне развития, обладающие исключительной культурой, и сильно развитой промышленностью, знающие химию, продуктом которой являются «камни», послужившие сырьем для кровати, стола и всего остального.

Правда, все это не вяжется с внешним обликом сноуменов, во всем напоминающих огромных орангутангов.

Уилл безразлично махнул рукой, подошел к тюкам и принялся распаковывать их. Все, что лежало в палатке и вне ее, сноуменами было принесено, даже винчестер с коробкой патронов и пистолет, на всякий случай, Уиллом снятый с погибшего члена экспедиции.

Из тюка с консервами Уилл отобрал банку галет и паштет из куриной печёнки, полез в карман, пошарил в нем, и в усмешке скривив губы, неторопливо ощупал все карманы — ни в одном из них ножа не оказалось.

Уилл отлично помнил: вчера вечером свой единственный нож он положил в карман. Неужели же в тот момент, когда «предводитель» на руки поднимал Уилла, нож выпал?

Уиллу стало неприятно. Консервные банки по заказу экспедиции сделаны из особо прочной жести, покрытой сплавом непроводника тепла, а в утерянном ноже имеется специальный резак для вскрытия банок. Голыми руками консервы не возьмешь.

Как нарочно, голод, с утра дававший знать о себе усилился. Обескураженный Уилл одну из банок поковырял пистолетным шомполом, постучал об пол и с досадой отложил в сторону. Оставалось одно: ждать прихода кого-либо из сноуменов и попросить нож. Не может быть, чтобы существа, пусть косматые и звероподобные, но умеющие строить подземные сооружения, не имели ножа.