Да простят меня «Смешарики», если сочтут название плагиатом. Само приползло. Ну, или прилетело. Но лучше не скажешь…

– Как меня достала ваша дача! – возмутился я, привычно и бесполезно.

– Помнишь правило американских женщин – полицейских? – спокойно отозвалась мать, – Если не удается избежать изнасилования, постарайтесь расслабиться и получить максимальное удовольствие. Возьми с собой кого-нибудь из друзей. И нам лишние руки в помощь, и тебе не так скучно.

Я заткнулся и задумался. Меня бесило это правило американских женщин-полицейских, тем более, что я не женщина, и не полицейский, но сама идея была хорошей. У Макса была своя машина, и он ее водил, так что, если уговорить его, то можно даже избежать совместной поездки с бабушкой на заднем сиденье. К тому же, можно было провести оставшееся от весенне-полевых (осенне-полевых, военно-полевых, трудовой повинности, нужное подчеркнуть) работ время с пользой. Рядом с дачей есть заброшка – бывшая военная часть, и я ее не дообследовал.

Заброшкой я Макса и соблазнил. Он любознательный. Правда, бабушка все равно успела вынести мозг, обвинив меня:

а) в пропуске занятий в универе

б) в отсутствии девушки.

Девушки, действительно, не было, как и пропусков (их не было!!!), и поэтому на это я особенно обиделся. Но мне-то что, я – в машину к Максу, а папе с мамой с ней до самой дачи ехать. Просто бабушка в универе работает, и считает, что все про меня знает. Впрочем, она считает, что она про все лучше всех знает, ориентируясь, в основном, на передачи Малахова по телевизору. Ненавижу! (передачи Малахова, но на вкус и цвет…)

В общем, не надо о грустном, мы с Максом решили начать с заброшки. А кто нас остановит? Потом покосим, попилим деревья, покопаем, еще какую-нибудь глупость сделаем.

Позвонил матери, поставил перед фактом. При Максе она качать права не стала. Вообще-то с матерью можно договориться. С ней иногда даже общаться можно, музыку, например, обсудить, посмеяться над чем-нибудь. Если попросишь чего-нибудь – сделает. Свой парень короче. Только зануда. Она в детстве отличницей была. С отцом и проще и сложнее.

Короче. Приехали мы на заброшку, еще светло было. Там прикольно. Развалины, подвалы. Надписи всякие. Блиндажи, гильзы стреляные. Коммуникации непонятные. Кое-что совсем старое. Так, в одном из подвалов я ногой провалился в какую-то конкретную дырку. Попытался выдернуть ногу – полетел вниз вместе со всем полом. Отплевавшись от кирпичей, штукатурки и всех подходящих случаю выражений, позвал Макса. Тот, оказывается, так и остался стоять в дверном проеме, не успел зайти в помещение, в котором пол обрушился. И отозвался не сразу, обалдел, потому что. За меня испугался.

Я тоже испугался. Ощупался. Вроде ничего серьезного себе не повредил. Даже ноги себе не переломал. Странно. Ладно, исследуем дальше. О! А тут что-то глобальное! Я включил фонарик на телефоне. Во-первых, огромное подземное помещение. Гораздо больше, чем то, из которого я провалился. А во-вторых… Интересно, а вылезти я смогу?

– Ма-акс!

Пока Макс ходил к машине за буксировочным шнуром, я, набрел на что-то грандиозное, под почти целым чехлом. Подсветив фонариком из телефона, приподнял край… Фигасссе! Самолет! И кажется даже в смазке…

Откуда здесь самолет? Но это вопрос без ответа. Люди давно покинули это место.

Макс, помимо троса, притаранил мощный фонарик – прожектор (который от аккумулятора). Осветил частично освобожденный мной от чехла самолет и тоже офонарел. Пока он спускался, я влез на крыло и добрался до кабины. Да это же СУ 27! Одноместный! Я, кажется, на что-то нажал, и кабина открылась вверх. СУшки же даже еще с вооружения не сняты! Но тогда чего он здесь делает почти совсем новый? А вдруг он на ходу? А, может, ну его нафиг? Кто-то же его здесь оставил, и может в любой момент забрать?

Да ладно! Заброшка, кто его тут заберет, его тут похоронили! Вернее, законсервировали. И потеряли

Уняв сердцебиение, я полез на место пилота. Где там Макс? Ух ты, сколько кнопочек!

Я стал нажимать все подряд. Как только коснулся рукой «высоты», вся приборная доска осветилась. Епть! Работает!

– Ма-акс! – в восторге завопил я, продолжая что-то нажимать, не глядя. Ответа я не дождался, потому что фонарь кабины неожиданно напал на меня сверху, впереди вспыхнуло много яркого света, который свернулся в одну точку, и я потерял сознание.

Очухался в полной темноте. Что это было?

Я, по-прежнему, находился в кабине самолета. Приборная панель светилась какими-то цифрами. Кабина была открыта. Я посидел немного, приходя в себя, потом как-то умудрился перевалиться через борт и сползти, а не плюхнуться, как мешок с д…. Голова подкруживалсь. Вокруг была кромешная темень (приборная панель не в счет). И как-то не по себе. Поэтому я не заорал, а почти прошептал: – Ма-акс! – Бесполезно – никого нет дома.

Телефон с фонариком был где-то в кармане. Я кое-как поднялся на ноги и побрел, освещая себе путь. Что-то явно было не так. Я посветил наверх. Потолок! Не обваленный! Ничего не понимаю! Я добрался до стены и побрел вдоль нее в поисках выхода. На дверь я набрел. Точнее, на лестницу, которая упиралась в люк. При первой попытке, показалось, что он заперт. Но выйти очень хотелось, а другого ничего похожего не нашлось. Со второй попытки я понял, что заперто не наглухо – крышка шевелится. Силушкой меня бог не обидел, так что после некоторых усилий, снаружи с нее что-то упало, а потом выход открылся совсем, и я почувствовал, как в люк хлынул свежий воздух. Чего нельзя было сказать о свете. Ночь уже! Ничего себе! Но, может, оно и к лучшему.

Во-первых, потому что после темноты он меня не ослепил, а, во-вторых, мне показалось, что щёлкнул затвор и кто-то крикнул: «Стой, кто идет!». И я со страху, едва успев подняться на ноги, тут же рухнул рядом с каким-то невнятным хламом, и тут же, подчинившись рельефу, скатился в канавку под забором и замер. Никто близко не подошел. Показалось?

Но жить-то хочется! Лучше перебдеть, чем недобдеть. Я попробовал оглядеться. Вроде бы на заброшку залазил… Здания вроде те же. Только целые… без дырок даже. Строения, вышки, радары. Работают. Крутятся! Часовые живые! То есть… вернулась военная часть?! И где Макс?

Я тихонечко пополз по дну своей канавки вдоль забора. Чего-то мне сильно захотелось домой, к маме… Или даже на дачу, только куда-нибудь отсюда…

Как по заказу, вскоре нашлась дорожка-ямка, довольно утоптанная, уводящая вниз, под забор и за пределы. Я с огромным облегчением покинул бывшую заброшку – актуальную военную часть. Чудеса, однако! Ничего себе за хлебушком сходил!

Оказавшись с другой стороны забора, вдохнулось свободнее. Места вроде знакомые – сколько лет на даче-то оттрубил! Не заблужусь.

Места знакомые, но какие-то не такие. А почему – не могу объяснить. Более пусто, что ли. В это время года? В разгар дачного сезона? И неба как-то больше. Деревья какие-то маленькие.

Ну, дачу я нашел. Можно сказать, на ощупь. Она стояла вся темная, без света. На обоих воротах – замки. На мой ор и стук ботинками в ворота никто не отозвался. Кроме собак. Сначала облаяли, потом облизали. Собак я не боюсь, они меня любят. Эти, похоже, ничьи. И я их не знаю. Странно. Да моя ли это дача? Очертания дома смутные. Вроде моя, а вроде и нет. Другая. Веранды нет, навес только. Тихо и глухо. Темно. Что я здесь делаю вообще? Где я головой так ударился, что ничего не понимаю? Я сполз спиной по воротам на землю, закрыл лицо руками. Посидел. Что делать-то? Через ворота лезть? А смысл?

Домой хочу!

До шоссе идти было не так уж и далеко. Правда, денег у меня мало, но может какая попутка подберет грузовая? Тут автобус стоит рублей сорок. У меня с собой полтинник.