2. Вектор общественных интересов

Инновации изменяют общество через совершенствование условий производства (техники, квалификации людей, организационных форм). Мы можем назвать развитием экономики совершенствование взаимодействия инноваций в технике, в образовании и новых организационных форм. Следствием этого является общественная экономия труда не только за счёт внедрения более производительной техники, но и за счёт развития каждого члена общества, что приводит к снижению спроса на архаичные потребительные стоимости и росту спроса на современные. Очевидно, что нельзя проектировать развитие техники, не делая того же самого по отношению к образовательной системе и организационному развитию. Но ведь такие задачи возможно ставить только если существует долгосрочное планирование на уровне всего общества (или по крайней мере его крупных частей — монополий). Планы технологического развития должны определять долгосрочные планы исследований (в передовых отраслях — на десятилетия вперёд), а также долгосрочные планы подготовки кадров. Организационные формы должны обеспечивать оптимизацию самого процесса интеграции этих разных сфер. А общественный интерес, если мы хотим инновационного развития, выражается вовсе не в полной занятости (как полагал Кейнс), понимаемой как максимизация рабочего времени, а в максимизации превращения рабочего времени в свободное, которое является ресурсом для образования людей и развития передовых организационных форм. Вот что должно быть критерием для всех действий государства в экономике, а не занятость, не накопления и не инфляция (последняя кстати при таком подходе вообще сменится стабильным снижением цен, об этом — в главе 2).

Вообще, взгляд на государство как на субъекта, оказывающего лишь краткосрочное корректирующее воздействие кейнсианскими или монетаристскими методами, заставляет задать вопрос — что это за экономика такая, которую нужно все время исправлять? Почему нельзя наконец исправить и направить по пути устойчивого развития? Почему общество в лице государства должно постоянно исправлять последствия частных злоупотреблений?

Ответ прост: это экономика, которую никто и не собирается поддерживать на пути развития. Хоть устойчивого, хоть неустойчивого. То есть на пути улучшения взаимодействия технических инноваций, образования и новых организационных форм (такое определение экономического развития мы дали выше). Все перечисленные школы, и отнесённые выше к эластичному виду госрегулирования, и к ситуационно-косвенному его виду, пользуются стремлением к достижению старого доброго макроэкономического равновесия (равновесия по Л. Вальрасу). А это стремление (существующее лишь в абстрактной модели) называют ростом (увеличением выпуска товаров и услуг с учётом соотношения спроса и предложения), а не развитием. Инновации если же и рассматриваются, то как средство замещения старых технологических укладов новыми. Взаимодействие с образованием и обновлением организационных форм вообще там выпадает из поля зрения.

Мы же зафиксируем: инновации — это взаимодействие трёх вышеперечисленных сфер (развития техники, образования, обновления организационных форм). От эффективности этого взаимодействия и зависит успешность достижения общественных интересов.

3. Возможность перераспределять мешает планомерному инновационному развитию

Такое определение инноваций требует планомерности в их развитии. Ведь если речь идёт не о какой-то одной сфере, состоящий из похожих элементов и связей между ними, а о трёх разных таких сферах, без общей цели у нас будет не взаимодействие, а хаотичные дёргания со случайными успехами. То есть необходима общая цель, отвечающая критерию SMART (цель должна быть конкретной, измеримой, достижимой, относящейся к общему делу и согласованной по времени — specific, measurable, achievable, relevant and timed — получается акроним SMART), и система целесообразных заданий участникам всех трёх перечисленных сфер.

План — система заданий участникам производства, ведущих к достижению цели производства.

Управление инновационным процессом касается не только управления взаимодействием исследователей и производственников, но и взаимодействием первых и вторых со сферой образования (включая корпоративное), органами социально-экономического планирования, финансирующими исследования и разработки организациями. Все перечисленные стороны только совместно способны разрабатывать и реализовывать дорожные карты технологического развития, которые являются планом развития как производства потребительных стоимостей, так и изменения баланса обмена веществ с природой (что означает попытку реального решения проблем экологии. Нужно исключить сброс пластика в океан — ну так давайте исследуем этот вопрос со всех сторон! Причём все необходимые стороны пусть в этом участвуют. А потом — исполняют общее решение.

В экономически развитых странах такое планирование присутствует в определённом виде. Например, в Евросоюзе в XXI веке имеют место попытки не просто разрабатывать программы поддержки НИОКР, инноваций и инвестиций, но и применять какие-то интегрирующие критерии для их увязки — например экономию времени (не рабочего, а, например, времени на транспортировку для логистических проектов). Но в целом даже там намного больше применяется индикативное планирование, то есть многокритериальное. За рамками конкретных проектов (продуктовых, региональных и других) оптимизационных задач с одним критерием на практике не встречается. А многокритериальная оптимизация — это нечто невозможное по определению. Но этим порой и пытаются заниматься.

Планирование индикативное — многокритериальная постановка задачи. Ставятся ключевые показатели эффективности, не связанные друг с другом объективной мерой. В результате невозможно отделить наилучший проект от прочих.

Планирование оптимизационное — основанное на одном объективном критерии. Являющемся мерой для всех ключевых (и неключевых) показателях эффективности. При оптимизации возможно получение максимального эффекта от применения математических методов в экономике.

В главе 2 мы подробно разберём применение единого критерия превращения рабочего времени в свободное для разных типов инновационных проектов. Забегая вперёд можно упомянуть, что таких типов проектов нами выявлено три.

Сейчас же мы можем отметить, что именно проявляется как тенденция, противоположная внедрению инноваций. Это стремление корпораций не создавать прибавочную стоимость, а перераспределять имеющуюся стоимость.

Через неконкурентную борьбу, биржевые и иные финансовые спекуляции, санкции и контрсанкции.

4. «Узкие места» в логистике и производственных цепочках как средство грабежа

Мы имеем дело с государственно-монополистическим капитализмом, это проявляется в огромной мере и в межгосударственных отношениях. При этом мы понимаем, что у госмонополистических корпораций государственные границы не совпадают с государственными — собственный малый и средний бизнес может быть так же далёк от них по интересам, как самые дальние страны. Давайте рассмотрим, как стремление к перераспределению имеющейся стоимости (то есть к ограблению) выражается в международных отношениях.

Например, инициатива «Один пояс, один путь» (Пояс-Путь), выдвигаемая в последние годы Китайской Народной Республикой, призвана соединить в единую сеть наземные и морские логистические центры, порты и дороги, которые свяжут все основные населённые пункты Евразии, Африки и порты тихоокеанской части Южной Америки. Если бы к этой логистике присоединилась бы и Евросоюз (целиком, сейчас это не так) и Северная Америка, туннели под Гибралтарским и Беринговым проливами могли бы связать весь мир в единую транспортную систему. Сейчас период доставки грузов морем из Китая в Европу составляет в среднем 50 суток^[49]. В случае успешной реализации проекта Пояс-Путь они будут доставляться за 10 дней^[50]. Но пока что масс-медиа стран вышеупомянутых Евросоюза и Северной Америки лишь вешают на проект Пояс-Путь ярлык «китайского неоимпериализма»^[51] по достижению глобального доминирования через «дипломатию долговых ловушек»^[52]. Самое существенное, в чем обвиняется инициатива Пояс-Пути — якобы увеличение рисков дефолта в развивающихся странах с нестабильной экономикой. Об этом говорится, например, в докладе вашингтонского Center for Global Development^[53]. Обосновывается это не анализом соглашений, не моделированием результатов реализации логистических проектов, а якобы подтверждающими примерами. Историей о шри-ланкийском порте Хамбантота^[54], который был сдан в аренду китайской компании сроком на 99 лет. Умалчивая при этом о том, что этот долг не является проблемой для Шри-Ланки, а сдача порта Хамбантота в аренду является инструментом структуризации инвестиционного проекта, в котором участвовали также и частные кредиторы, которые являются держателями большей части государственного долга. И эти арендные платежи являются средством погашения именно долга перед ними^[55].