В 1933 году армейские криптоаналитики Соединенных Штатов достигли первых после роспуска Бюро шифров успехов в прочтении японской корреспонденции. Длительный перерыв в получении информации во многом объяснялся самыми серьезными мерами по защите переписки, принятыми японцами после сенсационных публикаций Ярдли. В течение 1931–1941 годов они ввели в действие 34 новых кода и шифра, по преимуществу принципиально измененных по сравнению с действовавшими ранее. Серьезным шагом вперед явилось применение с начала 1930-х годов шифровальных аппаратов типа “машина Б”, условно названных американцами “цветными”. Первое, простейшее устройство такого рода имело три ротора, один из которых шифровал исключительно гласные (6 позиций), второй — только согласные (20 позиций), а третий управлял движением первых двух. Здесь следует отметить, что японцы использовали азбуку ромадзи, предназначенную для транслитерации латинскими буквами иероглифов, а также знаков азбук катакана и хиракана. Слабостью этой техники явилась замена гласных только на гласные, а согласных только на согласные, облегчившая подбор ключей к ней. Любопытно, что японцы создали именно такую систему для того, чтобы в итоге закрытия своей переписки получить “произносимые” слова и тем самым сэкономить на телеграфных расходах, поскольку связисты брали меньшую плату за передачу комбинаций наподобие LORNLI по сравнению, например, с NXJPQ. Несколько позднее “машину Б” существенно изменили, дав первому ротору возможность заменять не только гласные, но и любые другие буквы алфавита. Американские армейские криптоаналитики, приступившие к попыткам вскрытия в 1932 году и добившиеся успехов лишь тремя годами позднее, условно назвали первую машинную шифрсистему “красной”. В дальнейшем, по мере совершенствования японцами своих систем, они употребляли для их обозначения иные оттенки красного цвета, наибольшую известность среди которых получил применявшийся с 1938 года “пурпурный” шифр. Его главной особенностью являлось применение особых коммутаторов, периодически прерывавших или изменявших характер движения роторов и весьма осложнявших дешифрование. Японцы использовали эти устройства в основном в дипломатической переписке, программа вскрытия которой в СИС носила кодовое обозначение “Мэджик”. Значительные трудности заставили армейцев не ограничиваться своими силами, а обратиться за помощью к морякам. Следует отметить, что в морской радиоразведке термин “Мэджик” не употреблялся, там использовалось обозначение “пурпурный” шифр или “Машина Б”. Как уже указывалось, в 1935 году армейские криптоаналитики условно обозначили первую японскую машинную шифрсистему “красной”. Поскольку морские радиоразведчики работали над системой этого же ряда, они назвали ее “оранжевой”, а затем, по мере ее усложнения, именовали новые системы этого же ряда все более насыщенными оттенками красного цвета, придя вместе с армейцами в 1938 году к “пурпурному” шифру.
История радиоразведывательной службы флота началась в 1920-х годах, когда разведка ВМС влачила жалкое существование. Ей было запрещено иметь в своем составе информационно-аналитическое подразделение и вести агентурную работу, поэтому фактически она превратилась в своего рода почтовую контору для накопления поступающих из разных мест отрывочных сообщений и передачи их руководству флота. В 1921 году сменивший Альберта Паркера на посту ее начальника капитан 1-го ранга Эндрю Лонг решил исправить ситуацию и резко усилить роль дешифровальной службы, совершив тем самым прорыв в подлинную криптографию двадцатого столетия. Не менее существенным оказался приказ об увеличении числа офицеров, направляемых в Японию для изучения языка наиболее вероятного противника. Еще одним важным этапом на пути к вскрытию японских шифров стала операция под руководством будущего заместителя директора ОНИ Захариаса по снятию копии с содержащей так называемой “Красной книги” военно-морских кодов. Ее переводили на английский язык на протяжении нескольких лет, зато, как долгое время утверждали историки, в результате дешифрование японских немашинных кодов стало для американцев намного более легкой задачей. На самом деле все обстояло не вполне так и значительно сложнее. Сообщения не только кодировались по книге, но и перешифровывались затем по системе, аналогичной блокнотам разовых ключей, а эти материалы остались в неприкосновенности. Успехи криптоаналитиков Соединенных Штатов в этой области прежде всего объясняются довольно частой неаккуратностью японцев в кодировании и шифровании своей переписки.
До создания морской радиоразведки флот во время Первой мировой войны занимался пеленгацией радиоустановок противника и перехватом его сообщений, но не дешифровывал их, а передавал полученные тексты для обработки в Бюро шифров в Вашингтоне. На практике, однако, эта совместная структура армии и госдепартамента вскрывала в основном дипломатическую переписку, а на проблемы флота у нее просто не оставалось ресурсов. После войны такая деятельность вообще прекратилась, но в 1923 году по требованию военно-морской разведки всем кораблям Азиатского флота Соединенных Штатов была вменена обязанность перехватывать японские радиограммы, а станция в Сан-Франциско начала нелегально фиксировать всю официальную переписку консульства Японии с Токио. Весьма острой оставалась проблема использования японцами не знаков азбуки Морзе, а ставивших американцев в тупик закодированных символов национального алфавита катакана. Ситуацию изменил обычный старший радиооператор флота Гарри Киддер. В 1923 году с помощью жены одного из своих коллег, этнической японки, он сумел составить таблицу телеграфных эквивалентов знаков катакана, после чего начал перехватывать их вполне осознанно. В тот же период аналогичной деятельностью занимались еще несколько добровольцев, однако подобных успехов не смог достичь более никто. Благодаря усилиям Киддера, в 1924 году американцы открыли в Шанхае свой первый пост перехвата радиообмена японских консульств в Китае с Токио. В дальнейшем морские криптоаналитики пошли по перспективному пути, сопоставив одинаковые сочетания точек и тире, обозначавшие как латинские буквы, так и символы катаканы. На заводах компании “Ундервуд” была заказана специальная пишущая машинка, автоматически преобразовывавшая нанесенные на клавишах буквы в печатавшиеся знаки японской азбуки и позволявшая не знающим японского языка операторам без проблем печатать перехваченные тексты.
В январе 1924 года лейтенант Лоуренс Саффорд в строжайшем секрете от армейских криптографов организовал дешифровальную группу в Секции кодов и сигналов Бюро военно-морской связи. Этот орган радиоразведки первоначально в целях прикрытия именовался “Исследовательским сектором”, а его штат состоял из самого Саффорда и четырех гражданских криптографов. Позднее к ним присоединились два радиооператора. Практически одновременно в составе тихоокеанского флота США было организовано собственное дешифровальное подразделение, официально также предназначавшееся для тренировки личного состава и подготовки к действиям в период войны. Следует отметить, что трудности правового характера всегда меньше беспокоили моряков, чем их коллег из армии, поскольку радиограммы для кораблей в море с некоторой натяжкой можно было квалифицировать как направляемые для всеобщего сведения, что автоматически исключало их из защищаемых американскими законами категорий корреспонденции. Почти сразу же после этого в комнате 2646 здания министерства ВМС появилась постоянная группа морских криптоаналитиков, а на острове Гуам, в Оаху, на Филиппинах и в консульстве США в Шанхае были учреждены посты радиоразведки. Однако на систематическом уровне морская радиоразведка начала осуществляться в Соединенных Штатах лишь с июля 1928 года, когда 150 моряков и 26 морских пехотинцев окончили руководимую Гарри Киддером специальную школу по перехвату и анализу иностранного радиообмена и пополнили ряды “Исследовательского сектора”. Первоначально они размещались в особой пристройке на крыше старого здания министерства ВМС, за что и заслужили ироническое прозвище “банды на крыше”. С июля 1922 года дешифровальную группу флота вывели из состава Секции кодов и сигналов и включили в Отделение военно-морской связи. С марта 1935 по сентябрь 1939 года она именовалась Группой безопасности связи (КОМСЕК) и входила в занимавшийся организацией связи 20-й отдел штаба ВМС. Это название было дано службе исключительно из соображений конспирации, однако и оно применялось достаточно редко, а в обиходе с 1920-х годов обычно употреблялось ее кодовое обозначение OP-20-G. Такая практика продолжилась и после официального переименования группы в октябре 1939 года в Секцию радиоразведки. Она постепенно разрасталась, и вскоре в ее составе образовались собственные секции криптографии, безопасности связи, радиоперехвата и пеленгации, дешифрования и переводов.
