Контрразведки в Испании не существовало ни в тот момент, ни ранее, а сами испанцы с гордостью заявляли, что подобный институт противоречит их национальному характеру. Не было в стране и внешней разведки, но она хотя бы имела исторические корни в прошлом, когда в эпоху контрреформации Филипп II наводнил Европу своими шпионами. Из-за отсутствия спецслужб правительство упустило из виду довольно явные и широкомасштабные приготовления заговорщиков, и вплоть до начала мятежа, названного его участниками “Национальным движением”, он казался для президента и его аппарата чем-то далеким и не вполне реальным.

Националисты планировали провести операцию по сосредоточению войск от периферии к центру и в результате концентрического наступления захватить столицу. Части в Марокко возглавлял генерал Франко, в Андалузии — Кейпо де Льяно, в Каталонии — Каррасио, в Сарагосе — Кабанельяс, в Валенсии и на Балеарских островах — Годед, в Мадриде — Фанхуль. Руководителем заговора являлся генерал Мола, начальником штаба — подполковник Галарса, а на роль диктатора и главы государства планировался проживавший в Португалии изгнанник Санхурхо. Выступления войск начались внезапно во множестве мест, и сопровождались казнями захваченных видных республиканцев. Премьер Кирога не нашел в этой ситуации ничего лучшего, чем на следующий день после начала мятежа издать декрет о роспуске армии и замене ее народной милицией. Мятежники, естественно, декрет не выполнили, и, следовательно, своей цели он не достиг. Распущенными оказались именно верные правительству войска, а спешно формировавшиеся отряды народной милиции были слабо вооружены, почти совсем не обучены и абсолютно не приспособлены для скоординированных действий. Удар по расчетам националистов нанес флот. Более половины экипажей его действующего корабельного состава осталось верным правительству, они в течение некоторого, хотя и непродолжительного времени успешно блокировали Гибралтарский пролив и сорвали планы массовой переброски марокканских частей на Пиренейский полуостров.

Внезапное нападение регулярных войск на совершенно не готовых к отпору сторонников правительства сразу же позволило им достичь значительных успехов везде, за исключением Каталонии и Страны Басков. Организованное сопротивление оказали лишь силы безопасности, в результате действий которых один из лидеров мятежников генерал Годед был захвачен в плен. Провалилось и выступление в самом Мадриде, но вылетевший из Португалии в Испанию 20 июля 1936 года генерал Санхурхо об этом так и не узнал. Он был настолько уверен в скором вступлении в должность главы государства, что погрузил в маленький самолет огромный и тяжелый багаж с различными мундирами и регалиями, в которых намеревался принимать парад войск в столице. По всей видимости, именно эта излишняя перегрузка, против которой категорически возражал перед вылетом пилот, и погубила генерала. Самолет рухнул, похоронив его под обломками. Некоторые исследователи считают эту катастрофу результатом диверсии, что, однако, весьма маловероятно, поскольку к лету 1936 года испанское правительство еще не располагало абсолютно никакими спецслужбами. После некоторого замешательства мятеж возглавил генерал Франсиско Франко Баамонде, со временем получивший титул “каудильо” (“вождь”).

Правительство рассчитывало на получение помощи в подавлении мятежа от Советского Союза, но несколько обманулось в своих ожиданиях. Первоначально Москва ограничилась отправкой группы летчиков для пилотирования боевых самолетов французского производства. И только после начала неприкрытой немецкой и итальянской помощи националистам, после того, как Троцкий во всеуслышание обвинил своего главного врага Сталина в том, что он бросил испанскую революцию на произвол судьбы и на растерзание фашистам, СССР начал поставлять правительству Народного фронта вооружение и боевую технику. 16 октября генеральный секретарь Коммунистической партии Испании (КПИ) Хосе Диас получил от Сталина телеграмму, в которой говорилось: “Испанская война — это не частное дело испанцев. Это общее дело всего передового и прогрессивного человечества”^[254]. Официальная пропаганда начала именовать испанские события “Национально-революционной войной испанского народа”, и первые 16 советских судов с грузом танков, самолетов и горючего прибыли из Одессы в Картахену.

Уже в сентябре в Мадриде при министерстве внутренних дел Испании открылось представительство НКВД, в обиходе именовавшееся резидентурой, руководителем которого стал А. М. Орлов, а его помощником — Н. М. Белкин. Вскоре его отделения были созданы в Барселоне и Валенсии. Главной обязанностью этой структуры являлось обеспечение руководства Советского Союза разведывательной и контрразведывательной информацией по всему спектру испанских проблем (функция любой резидентуры), при этом взаимодействие с МВД Испании в создании и организации органов государственной безопасности (функция именно представительства) оказалось отодвинутым на второй план. На должность главного военного советника прибыл бывший начальник Разведупра РККА Я. К. Берзин, но фактически высшим среди советников по положению считался все же Орлов.

Обе стороны ударными темпами бросились создавать крайне необходимые в военной обстановке службы разведки и контрразведки.

Националисты в августе 1936 года сформировали Информационную службу Северной Испании (СИФНЕ) во главе с полковником Бертраном Мусити. Задачей этого органа являлось ведение внешней разведки, а его название подчеркивало региональный характер деятельности службы, поскольку на севере Испании находилась хотя и основная, но все же лишь часть территорий и сил националистов. Вскоре в Биаррице открылась ее зарубежная резидентура, ставшая первой загранточкой разведки националистов.

Республиканцы начали с организации борьбы со шпионажем. При МВД была сформирована контрразведывательная служба (“Сегуридад”) с филиалами в главных городах страны, главными задачами которой стали обеспечение государственной безопасности и проведение контрразведывательных операций по борьбе с подрывной деятельностью франкистов. В качестве силового подразделения контрразведке придавался отряд из 100 полицейских. Одновременно аналогичная служба формировалась и в армии. Первоначально этот возглавлявшийся полковником Антонио Ортегой орган безопасности работал по преимуществу топорными и террористическими методами, не было речи об изящных оперативных комбинациях, о перевербовке вражеских агентов, зато обычным делом стали расстрелы подозреваемых в шпионаже без какого-либо серьезного расследования. В “Сегуридад” входил информационный отдел, функции которого значительно отличались от обязанностей аналогично именовавшихся структур в спецслужбах других стран, поскольку он обладал правом ареста и следствия.

Почти сразу же контрразведка столкнулась с весьма специфическим фактором, сильно дестабилизировавшим обстановку в столице. Правительство легкомысленно подтвердило экстерриториальность не только зданий иностранных посольств и миссий, но и так называемых “общежитий граждан иностранных государств”, то есть домов, где проживали их сотрудники. Вскоре они стали настоящим рассадником подрывных элементов, однако из-за их дипломатической неприкосновенности ничего с этим поделать было невозможно. Но в декабре 1936 года терпение службы государственной безопасности лопнуло, и отряд “Сегуридад” вторгся в два принадлежавших финской миссии здания. Жильцы первого из них оказали полицейским вооруженное сопротивление. К изумлению контрразведчиков, среди примерно двух тысяч их обитателей не оказалось ни одного финна, зато при обыске обнаружился солидный арсенал стрелкового оружия и мастерская по изготовлению ручных гранат. Аналогичная картина наблюдалась в доме чилийского посольства. В турецком здании контрразведчики изъяли 100 ящиков с винтовками, в перуанском — радиостанцию и шифры. Аресту подверглись 800 человек, а еще 2 тысячи по указанию правительства были депортированы во Францию. Резонанс этой акции оказался так велик, а нарушение иностранными миссиями дипломатического статуса столь очевидно, что директор “Сегуридад” не получил даже выговора за эту, казалось бы, вопиющую с точки зрения международного права акцию.