Угроза провала вынудила резидента немедленно исчезнуть, однако намеченная им линия работы продолжала неукоснительно соблюдаться. Помимо активных вербовочных подходов к секретаршам из среднего класса, полным ходом шла разработка студенчества. Росла и кембриджская группа.

Гай Берджесс

Ее “второй человек” Гай Френсис де Моней Берджесс являлся наиболее колоритной фигурой среди всех участников “пятерки”. Обилию контактов этого талантливого и совершенно неорганизованного человека, убежденного марксиста и известного гомосексуалиста, получившего после вербовки псевдоним “Мэдхен” (“Девочка”), можно было только удивляться. Гомосексуальную связь с ним имели не менее двух участников группы (Энтони Блант и непродолжительное время Дональд Маклин). Свою главную задачу для советской разведки Берджесс видел в вербовке возможно большего числа новых агентов и самостоятельно или с помощью Филби и Бланта приобрел множество источников (“Мэр”, “Або”, “Ральф”, “Мольер”, “Найджел” и другие). Коммуникабельность Берджесса давала резидентуре все основания надеяться на выполнение поставленной перед ним долговременной задачи проникновения в британскую разведку.

Для начала он стал финансовым советником матери миллионера Виктора Ротшильда и через нее завязал знакомство с начальником IV (военной) секции СИС Стюартом Мензисом и руководителем отдела “В” контрразведки Диком Уайтом, а также с курировавшим разведслужбы постоянным заместителем министра иностранных дел Робертом Ванситтартом. В 1935 году Берджесс начал работать парламентским ассистентом у члена палаты общин Джеймса Макнамары, жизнерадостного человека и тоже гомосексуалиста, и веселые вечеринки этой пары помогли ему выйти на множество новых связей. В конце года “Мэдхен” стал вести передачи на радиостанции Би-Би-Си, специализируясь на интервью с людьми из мира политики и секретных служб. Он постепенно обрастал новыми контактами, среди которых самым результативным было состоявшееся по наводке Маклина знакомство с заместителем начальника I секции СИС Дэвидом Футманом.

Не следует полагать, что Берджесс привлекал к себе одних лишь гомосексуалистов. Он являлся незаурядной личностью, интересным и талантливым человеком, хорошим психологом, и именно это помогло ему в мае 1935 года первым из “кембриджской пятерки” и вообще первым из советских агентов поступить на службу в СИС. Новому сотруднику поручили организацию негласной связи между премьерами Британии Невилем Чемберленом и Франции Эдуардом Даладье. Берджесс решил задачу, опять-таки используя свои неисчерпаемые контакты в среде гомосексуалистов, после чего занялся провоцированием раскола сионистского движения в Палестине. Несколько позже полковник Вивиан решил использовать прошлые, как ему казалось, контакты своего сотрудника и попытался сориентировать Берджесса на работу по коммунистам — не явным членам компартии Великобритании, а нелегальным участникам партийной деятельности. Однако это было совершенно не то, что требовалось советской разведке, и “Мэдхен” деликатно уклонился от такого назначения. Отказ не подорвал его положение в службе, наоборот, в конце 1938 года Берджесса перевели в секцию “Д”, где он, используя накопленный в действиях против сионистов опыт, занялся подрывной пропагандой и активными мероприятиями. На новом месте он организовал на континенте сеть нелегальных радиопередающих станций для введения контрпропагандистской работы против Германии, а несколько позже выдвинул идею создания школы для подготовки агентов, позднее реализованную МИ-6. Берджесс проработал в СИС до конца 1940 года и помог устроиться в нее Киму Филби, все это время регулярно передавая советской разведке доступные ему материалы. После отъезда Дейча и Малли он направлял информацию в парижскую резидентуру и даже иногда выполнял курьерские функции для оставшихся в Англии советских агентов.

Третьим членом кембриджской группы стал симпатизировавший коммунистам молодой и талантливый Дональд Дьюарт Маклин, до 1934 года участвовавший в работе студенческой коммунистической ячейки в Кембридже вначале подпольно, а затем в качестве ее официального секретаря. Вероятнее всего, окончательно он решил работать на СССР после откровенной беседы с Филби в августе 1934 года, хотя существуют и другие версии, согласно которым его завербовали то ли Гай Берджесс, то ли коммунист Дэвид Клугман. Чтобы убедить окружающих в отходе Маклина от левых позиций, пришлось основательно потрудиться, но в конечном итоге коммунистическое прошлое агента стало восприниматься окружающими как простительное заблуждение и шалость молодости. Резидентура также произвела его вербовку без санкции Центра, поскольку с июня 1934 по январь 1935 года ее связь с Москвой поддерживалась только через копенгагенскую точку, и ни о какой оперативности в принятии решений не могло быть и речи. После оформления сотрудничества Маклин первоначально получил псевдоним “Вайзе” (“Сирота”), замененный позже на “Гомера”, а основной установкой на работу с ним стало проникновение в министерство иностранных дел. С февраля 1935 года он уже работал на прямой связи с орловым, экстренный отъезд которого из страны ничего не изменил, агент остался на связи с новым нелегальным резидентом Теодором Малли (“Тео”, “Манн”).

Дональд Маклин

В октябре 1935 года Маклин блестяще, как и все, что он делал, сдал экзамены и обрадовал своего руководителя поступлением на должность третьего секретаря Западного отдела МИД. Режим секретности в Форин офис оказался весьма условным, поэтому доступ к закрытым материалам не составил для него особых сложностей. Словно специально для облегчения работы шпионов, папки с бумагами в зависимости от содержания имели твердо установленную цветовую маркировку обложек. Конфиденциальные документы хранились в белых папках, секретные — в зеленых, сообщения разведки накапливались в красных, а совершенно секретные бумаги, в том числе теоретически предназначенные исключительно для начальника отдела материалы радиоперехвата и дешифровок — в синих. Это позволяло не тратить время на просмотр документов для определения степени их важности, а безошибочно выбирать папки нужного цвета. Маклин именно так и поступал, причем иногда он просто заваливал резидентуру материалами, которые ее сотрудники даже не успевали обработать. В 1936 году информация “Вайзе” сорвала планировавшееся мероприятие ПШКШ по дешифровке телеграфной переписки советского посольства. Криптографы инспирировали долгие парламентские дебаты по вопросу взаимоотношений с СССР, чтобы затем, перехватив зашифрованные донесения, произвести в тексте поиск опорных слов и с их помощью взломать коды посольства. Без вмешательства Маклина так бы наверняка и произошло, но теперь все донесения перед шифрованием тщательно перефразировались, и хорошо задуманная попытка ПШКШ не увенчалась успехом. Усилия агента привели также к установлению личности генерального директора МИ-5 и части ее персонала. По информации Маклина, именовавшегося в оперативной переписке “Лириком”, а позже “Стюартом”, НКВД раскрыл британского агента в Наркомате иностранных дел СССР и нескольких агентов в окружении Вилли Мюнценберга. Но “Вайзе” не просто передавал документы и сообщения, а тщательно анализировал их, просчитывал тенденции развития событий и делал прогнозы. Такая обработка сырой информации приобрела особенное значение после непредвиденного отъезда Орлова, когда в нелегальной резидентуре остался лишь один задыхавшийся от обилия работы оперативный сотрудник — Арнольд Дейч. Только в апреле 1936 года на работу прибыл новый резидент — Теодор Малли, один из “великих нелегалов” НКВД. Венгр по национальности и недоучившийся священник по образованию, он служил офицером в австро-венгерской армии, попал в русский плен и в 1918 году добровольно вступил в Красную Армию. В Красноярске Малли вновь попал в плен, на этот раз к белогвардейцам, но занявшие город красные войска освободили его вместе с другими арестованными. С 1921 года он работает в территориальных органах ВЧК/ОГПУ, где последовательно занимает должности помощника уполномоченного по борьбе с бандитизмом, следователя по особо важным делам и начальника Восточного отдела ОГПУ Крыма, а с 1926 года переводится в центральный аппарат на должность вначале уполномоченного, а затем начальника отделения КРО. С 1932 года Малли работает во внешней разведке и выезжает в спецкомандировки на нелегальную работу в Австрию, Германию, Францию и Великобританию. К сожалению, его служба в Иностранном отделе продлилась всего пять лет и стандартно закончилась расстрелом в Москве в июне 1937 года. Для замены Малли руководство разведки планировало направить в Лондон из Копенгагена Быстролетова, но этого не произошло. Его отозвали из Дании и также арестовали, несмотря на все легендарные вербовки и иные удачные операции этого разведчика, тоже неофициально причисленного к “великим нелегалам”.