Предвоенный период являлся весьма сложным временем и для британских криптоаналитиков, но в этом случае не по причине недостатка средств. Бюджет Правительственной школы кодов и шифров неуклонно увеличивался и к 1939 году достиг 324878 фунтов^[213], по требованию руководителя Центра промышленной разведки Мортона в ней была открыта коммерческая секция, а в мае 1938 года — специализированная германская секция. Штат ПШКШ в 1935 году насчитывал 37 офицеров и 67 вспомогательных сотрудников, а к 1939 году число последних выросло до 88^[214]. Несмотря на это, дела в службе обстояли далеко не блестяще. Проблема состояла в том, что в 1930-е годы криптографическая служба Великобритании встретилась с грозным противником. Немцы, а вслед за ними и японцы, стали применять для закрытия своей переписки машинные методы шифрования, к чему их прямо-таки вынудил возросший объем секретной переписки вооруженных сил и органов безопасности. Дело в том, что пришедшие на смену прежнему поколению новые шифры блочной гаммы одноразового использования хотя и отличались абсолютной криптографической стойкостью, но требовали огромных затрат времени, были громоздки и для массового применения непригодны. Поэтому сразу же после Первой мировой войны немцы приступили к разработке механического шифровального аппарата и весьма преуспели в этом. Теперь весь доступный для радиоперехвата массив информации шифровался и дешифровался ими быстро и, казалось, вполне надежно. Английские исследователи из ПШКШ сумели просчитать такое развитие событий и с середины 1930-х годов сориентировали разведку на оперативный поиск этой системы, хотя долгое время это не приносило нужных результатов.

История вскрытия шифров “Энигмы” темна и противоречива. Поляки, французы и англичане преподносят ее по-разному, но в действительности лишь поляки смогли реконструировать “Энигму” и создать устройство для автоматического поиска ключей к ней. Их работа описывается в соответствующей главе, здесь же необходимо отметить, что французы тоже опередили англичан, правда, уже не в математическом, а в агентурном отношении, регулярно получая ежемесячные установки ключей от своего агента Ганса-Тило Шмидта (“Ашэ”). Вклад британцев ненамного отличался от нуля. Перед лицом общей опасности криптографы и разведчики трех стран решили объединить усилия, и в январе 1939 года в Париже состоялось их совместное совещание, а в июле англичане и французы получили от поляков по одному экземпляру реконструированной “Энигмы” и соответствующую документацию. Однако даже надвигавшаяся война не заставила французов поделиться сведениями о своем агенте в ФА, а поляков — рассказать о достигнутых ими технических решениях. Эти секреты перестанут быть таковыми для ПШКШ только после начала войны, когда начнется настоящая и планомерная “антиэнигма” — операция “Ультра”, до этого же момента успехи британских криптоаналитиков оставались более чем скромными. Например, они долгое время не имели понятия, для чего им могут пригодиться передаваемые французами установки “Энигмы”, тогда как поляки мгновенно нашли им весьма эффективное применение. В 1938 году в СИС считалось, что Правительственная школа кодов и шифров “была совершенно непригодной для тех целей, ради которых она создавалась”^[215]. Возглавлявший ПШКШ капитан 2-го ранга Элистер Деннистон однажды грустно сказал одному из сотрудников: “Я не думаю, что немцы жаждут предоставить тебе возможность читать их бумажки, и сильно сомневаюсь, что ты когда-либо их прочтешь”^[216]. Существуют веские основания предполагать, что до второй половины 1938 года британские криптоаналитики полагали закрытую с помощью “Энигмы” переписку невскрываемой и поэтому сосредоточились на менее стойких ручных шифрах.

2. ЗАЩИТА ИМПЕРИИ

Значительно успешнее, чем любая ветвь разведки, работала против немцев контрразведка, которую обеспечивали Служба безопасности (МИ-5) и Особый отдел Скотланд-Ярда. Их возглавляли соответственно Вернон Келл и Альберт Каннинг.

В конце 1920-х — начале 1930-х годов МИ-5 переживала весьма сложный период своей истории. Из-за значительного сокращения бюджетных ассигнований в 1929 году ее штат был сокращен до 16 офицеров и гражданских чиновников, нескольких клерков и немногочисленного вспомогательного персонала. Тогда же контрразведка, продолжавшая находиться в составе военного министерства, получила официальное наименование Службы безопасности военного министерства. Ее внутренняя структура сжалась до минимума, из всех секций остались только “А” (административная и превентивная) и “В” (расследований). Кроме того, еще трое сотрудников, составляли группу наблюдения. Совершенно ясно, что обеспечить безопасности государства такая структура была совершенно не в состоянии. Как ни странно, поворотным моментом в истории МИ-5 послужили ее трения с СИС. Поддержанные руководством Особого отдела контрразведчики протестовали против работы по линии коммунистических организаций СИС, не имевшей права на деятельность внутри страны. После вмешательства Комитета по секретным службам разведка окончательно утратила право проводить операции ближе, чем за пределами трехмильной зоны окружавших Британские острова территориальных вод. Однако на этом разбирательство не закончилось. Бедственное состояние контрразведки было слишком явным, и далее игнорировать это стало просто небезопасно. В результате МИ-5 вывели из состава военного министерства и убрали из ее наименования указание на ведомственную подчиненность. Теперь она стала межведомственной секретной службой, действующей в интересах министерств военного, колоний, доминионов, внутренних и иностранных дел, трех видов вооруженных сил, комитета имперской обороны, генерального прокурора и иных государственных институтов. Заместитель директора Эрик Холт-Уилсон в секретной лекции для оперативного персонала прокомментировал новый статус следующим образом: “Наша Служба безопасности является более, нежели национальной, она — имперская. С нами сотрудничают официальные агентства, по прямым указаниям министерств доминионов и колоний и под надзором региональных губернаторов и их начальников полиции, для усиления действия местных законов о безопасности на каждой заморской территории Британского Содружества. Все они действуют под нашим руководством в целях обеспечения безопасности. В наши обязанности входит давать им советы, когда это необходимо, по мерам безопасности в военной и гражданской областях, и обмениваться информацией, касающейся перемещений внутри империи отдельных лиц, возможно, враждебных ее интересам с точки зрения безопасности”^[217]. Любопытно, что из-за запутанности и нелогичности британской системы государственных учреждений военные только к 1933 году окончательно разобрались, что контрразведка им более не подчиняется. Изменение статуса весьма благоприятно сказалось на МИ-5. Практически немедленно в ее составе возникла направленная протии коммунистического влияния группа “М”, условное обозначение которой было принято по первой букве одного из имен ее начальника Эдуарда Генри Максуэлла Найта. С 15 октября 1931 года МИ-5 отвечала за оценку всех видов угрозы национальной безопасности Соединенного Королевства по всей территории империи, за исключением ирландских террористов и анархистов, которыми ведал Особый отдел.

Приоритетными задачами МИ-5 в порядке убывания являлись противодействие советскому шпионажу, препятствование распространению коммунизма в Великобритании и лишь в третью очередь — борьба с германским шпионажем. Остальные направления деятельности считались второстепенными. Однако и этот подход являлся весьма прогрессивным по сравнению с концепцией СИС, буквально не желавшей замечать опасности нацизма почти до самого начала Второй мировой войны. Келл в 1934 году официально запросил правительство, следует ли его ведомству как-то реагировать на рост фашистских организаций в стране. После получения положительного ответа МИ-5 занялась Британским союзом фашистов (БУФ) и вскоре приобрела в нем перспективного агента Джеймса Хьюджеса, в дальнейшем возглавившего разведывательную секцию союза. В октябре 1935 года он предоставил неопровержимые доказательства финансирования БУФ из-за границы. В частности, Муссолини ежемесячно перечислял на содержание союза 3 тысячи фунтов стерлингов. Однако британские фашисты не выходили за пределы идеологической работы, поэтому Служба безопасности ограничила разработку их организации освещением ситуации внутри БУФ.