Мелкая копия Лиары поставила на электроплиту глубокую сковороду, намаслила её. Пока та грелась, быстро нарезала овощей и копчёного мяса. Когда на плите зашкварчило, то бросила на дно корж из какой-то рыхлой, ноздреватой массы, залила густой смесью из пакета, набросала овощей и прикрыла вторым коржом. Сверху она рассыпала мясо и залила остатками смеси.

— Тем более, что для меня очень легко выдерживать правильное время и температурный режим, — добавила Львовна, — я же не органик.

Вазир потянула воздух носом и улыбнулась.

— Впервые вижу как вогронн готовят. А каково это, вообще, быть синтетиком?

— Ну и вопрос, — корабельный разум прикрыла сковороду стеклянной крышкой, — на самом деле не по адресу. Я ведь куда ближе к вам, чем к тем же гетам или к бате.

— В смысле? — удивилась Спектр.

— Ну слушай, — начала объяснять синта, — меня никто не писал изначально как искинт. Троцкий передал Щитту всего лишь очень умный Винт, в котором использовал не до конца протестированные наработки. Короче, он что-то намутил с интерактивной моделью и у меня зародилось самосознание. Комедия в том, что и вы и я привязаны к визуализации окружающего мира и ассоциации символики с образами. В то время, как вся Тиккунская братия «мыслит» математическими категориями и функциями. Разве что у тебя в голове воображаемая стерео-проекция на две вогнутые плоскости, а у меня полноценное трёхмерное пространство.

— Зелена, но ты же ещё и включена в корабль, — спросила асари.

— Тут или одно или другое, — квази-подросток подняла крышку, принюхалась, а затем филигранным движением подкинула готовящаеся блюдо в воздух и поймала его «мордой вниз» на сковороду, после чего снова прикрыла крышкой. — Когда я в этом теле, то ощущаю себя почти асари. Информация с корабля идёт через оптический канал, как окошко аугментированной реальности. Причём у Троцкого или Горыныча такого ограничения нет. А когда я отключаю аватарку, то моим «телом» становится весь корабль, собственно. Когда я жила в Секвойе, например, у меня периодически чесалась правая дюза. Вот представь себе, что у тебя две дырки в заднице и одна из них свербит — самое то. Так же я могу «присмотреться» к любому месту, где у меня есть камера, словно я стою за ней. И данные с внешних сенсоров тоже идут в визуализацию, хотя конечно же тебе будет сложно представить, как можно одновременно «видеть» несколько разных электромагнитных спектров плюс гравитационные аномалии.

— Интересно, — Тела почесала хентакли, — значит, мы не так уж сильно и различаемся?

— Угу, — кивнула синта, — мелочи, вроде моей абсолютной памяти. У меня даже эмоции есть, я радуюсь, обижаюсь, мне можно сделать больно или приятно. В то время, как даже у личностных матриц, вроде бати, сплошная эмуляция. Мол, «здесь надо улыбнуться, тут нахмуриться, тут, вообще, гневно потопать ногами.» А на деле — матрицы, собственные вектора, функционалы… сплошная полилинейная алгебра.

— Без пол литра и серии лекций я явно не разберусь, — призналась Спектр.

Зелена понюхала воздух, взяла из шкафа большую тарелку и вывернула на него пирого-образное блюдо. После чего достала вилки, и две тарелки поменьше, подвинув один к севшей за стол асари.

— Налетай, — сказала она и подала пример, отломив себе немаленький шмат.

— Вкусно! — поблагодарила её Вазир, прожевав первый кусок.

— Вот вот. А всякие дебилы несут какую-то чушь про несовместимость синтетиков и органиков, — усмехнулась псевдо-асари. — Мы с Кэпом вообще, можно сказать, гибриды.

— Мхм? — дева с набитым ртом, издала вопросительный звук.

— Ну смотри, — объяснила та, — я синтетик с органическим образом мышления, в теле асари. Алекс — органический мозг в теле робота, причём часть его низкоуровневых функций, как то сердцебиение, например, или расширение памяти, выполняются процессорами. Хотя, конечно, — уточнила она, — за деталями надо к Харту или к Мясоведу. Я с биологией и кибер-протезированием не дружу.

— В лазурь, — махнула рукой уже не настолько голодная девушка, — я его люблю вне зависимости от начинки.

— Я моего Алёшеньку тоже люблю, — расплылась в улыбке Зелена. — Слушай, когда нашу Женьку-биотика в следующий раз из монастыря выпустят, мы планируем пойти в парк аттракционов втроём. Пошли с нами?

— Спасибо за приглашение, почему бы и нет, — настоящая асари подмигнула клонке, после чего спросила, — можно я с собой Анаю приведу?

***

«Уважаемые пассажиры,» раздался голос Дубянского по внутренней связи, «наш корабль совершил посадку в е. енях Феросского экуменополиса. До ближайшей человеческой колонии, примерно полторы тысячи километров по дуге планеты. Температура за бортом восемнадцать градусов по Цельсию. Предупреждение, в атмосфере свирепствует флоросифилис. Симптомы включают голоса в голове и рабское подчинение хтоническому грибному властелину. Кто выйдет за борт без наглухо задранного шлема — сам себе тупой осёл.» Раздавшийся по салону вопль, «пошёл на х. й! Нет такой болезни!» вызвал лишь смех у экипажа.

Поскольку у Старого Корня не было адреса в экстранете, связаться с ним с орбиты было, мягко говоря, проблематично. С другой стороны, анализ информации когда-то спёртой тогда ещё кибер-пёсиком Троцким, вкупе с тем, что успел уже недавно украсть Тзинч, пока ему не обрубили щупальца, показывал что на месте посадки под поверхностью находится один из крупных нервных узлов планетарного мега-растения. Так что вероятность получить ответ на транслируемое с внешних динамиков «эй, Ториан Зелёный, выходи, поговорить надо!» была весьма высока.

Искинты оказались правы. Где-то через пару часов на камерах обзора показалась зеленомордая фигурка асари, вылезшая откуда-то из руин. На встречу ей направился сам Шницель в компании Патогеныча и Заида.

— Кто вы? — обратилась клон Шиалы к троим бронекостюмам.

— Алекс Щитт, — ответил ктулхуист, — с друзьями. Извини, шлем не сниму, в воздухе спор дохрена.

— Чем докажешь? — недоверчиво спросила псевдо-асари.

— Росток, Илос, — ответил человек, — достаточно?

— Да, — сморщилась собеседница.

— Пошли тогда на корабль, побеседуем, — сказал ей киборг. — У нас там теплее и удобнее.

Представительница хтоника прошла за галактиками через шлюз, с интересом осматриваясь по сторонам. Разделённая со Старым Ростом память её «сестры» очень и очень разнилась со внутренним раскладом этого корабля, так похожего внешне на Нормандию. Выскочившая ей навстречу молоденькая кварианка без скафандра (!) шлёпнула трёхпалой ладонью себе по лбу, убежала куда-то и через пол минуты вернулась с халатом, который вручила гостье.

— Оденься, — буркнула она, а после небольшой паузы добавила, — и не вздумай перед капитаном сиськами вертеть, у меня есть…

— Дробовик? — спросила зелёная, «вспомнив» другую кварианку.

— Нет, дура, — поправила её грубая, но заботливая незнакомка, — формулы гербицидов широкого спектра и доступ к синтезатору.

Да уж, для владеющей барьерной техникой копии коммандос это было действительно страшнее гладкоствольного оружия. Впрочем, судя по смеху окружающих, угроза была не серьёзной. Матрона-растение снова огляделась — троица в броне уже сняла шлемы и к ним присоединилось ещё несколько галактов.

— Действительно Щитт, — кивнула она, — здравствуйте, капрал. А где коммандер Шепард?

— Временно мёртв, — хмыкнул бывший десантник, — я за него. Кстати уже не капрал, а лейтенант в отставке.

— Понятно, — протянула клонка, хотя ничего понятно не было. — Доктор Т’Сони, и вы здесь, — обратилась она к узнанной по чужой памяти деве.

— Доктор Т’Сони это я, — раздался смешливый голос с другой стороны.

Не-асари обернулась и увидела ещё одну копию той же синекожей особи. Захотелось бахнуть водочки — её предшественнице, что провела несколько месяцев на похожем летающем дурдоме, помогало.

— А это, тогда кто? — спросила она, указав лицом на первый экземпляр.

— В некотором роде моя сестра, — вздохнула археолог.