Между тем Давидовичи уже воевали Северскую область и осадили Новгород; но все их приступы были отбиты. С досады они принялись грабить и жечь те села, где находились скот, запасы хлеба, меду и другого имущества Ольговичей. На реке Рахне, недалеко от Новгорода, они захватили княжие табуны в 1000 коней и 3000 кобыл; а хлеб и дома пожгли. В каком-то сельце Игорь устроил себе «добрый двор», где было наготовлено много вина и меду в погребах, а в кладовых всякой утвари, железной и медной. Давидовичи велели покласть на воза сколько можно было увезти; а остальное сожгли вместе с двором; причем сгорели ближние церковь св. Георгия и гумно, на котором стояло 900 стогов. Они осадили Путивль, но не могли его взять, пока не пришел на помощь сам Изяслав. Тогда граждане Путивля выслали с поклоном к великому князю и сдались ему, но с клятвенным уговором, что он не отдаст жителей в полон ратным людям. Изяслав исполнил клятву и взял только двор Святославов со всем его добром. В княжих погребах здесь нашли 500 берковцев меду и 80 корчаг вина; забрали 700 человек княжей челяди, и все это победители разделили между собою. Не пощадили и самый храм Вознесения, откуда взяли серебряные сосуды, кадильницы, шитые золотом покровы, Евангелие в кованом переплете и другие богослужебные книги, а также сняли и колокола. Эти известия летописи о добыче, захваченной у Ольговичей, бросают любопытный свет на их хозяйственный быт, на их домовитость, равно и на зажиточность самых областей.
Узнав, что Путивль взят и великий князь идет на Новгород Северский, Святослав Ольгович начал советоваться с своими союзниками, т. е. с Иваном Юрьевичем Суздальским, Иваном Берладником и половецкими ханами. На совете решено не ждать Изяслава в Новгороде, а спасаться далее на север в лесную сторону Брянскую и Карачевскую, и там ожидать помощи от Юрия. Изяславу Давидовичу сильно не хотелось упустить из рук двоюродного брата; он отпросился у великого князя, взял у него часть киевской дружины с воеводою Шварном и налегке, без обоза, с 3000 конницы поскакал к Карачеву. Услыхав приближающуюся погоню, Святослав и его союзники вдруг обернулись, ударили на Изяслава Давидовича и разбили его; так что он со стыдом прибежал к великому князю. Последний, раздосадованный этой неудачей, сам поспешил к Карачеву. Но Святослав Ольгович ушел отсюда далее в землю вятичей. Великий князь не решился преследовать его по глухим, лесным дебрям и воротился в Киев, предоставив Северскую область в распоряжение Давидовичей. Но едва он оставил восточную сторону Днепра, как здесь обстоятельства начали изменяться в пользу гонимого им Северского князя. Одним из виновников этой перемены был Святослав Всеволодович, родной племянник Ольговичей. Взятый в плен при свержении Игоря, этот молодой князь был обласкан и наделен волостями от Изяслава II, которому он тоже приходился племянником, но только по матери. Будучи оставлен вместе с Давидовичами для продолжения войны, он отдался родственному влечению и тайно извещал дядю о движениях его неприятелей. В то же время от Юрия приспела к Святославу на помощь белозерская дружина в 1000 человек, хорошо вооруженных. Дела его поправились.
Юрий, покончив с Рязанским князем, в следующем 1147 году повоевал новгородские волости по р. Мете, так как новгородцы держали сторону Изяслава. А Святослав Ольгович, по желанию Суздальского князя разорил часть Смоленской земли, именно берега Протвы, где жила Голядь и откуда северская дружина вывела большой полон. Затем по приглашению Юрия Святослав отправился на свиданье с ним в Москву. Впереди себя он послал сына Олега, который привез Суздальскому князю в подарок красивого пардуса, или барса (вероятно, не живого, а только шкуру этого зверя). Свидание князей сопровождалось веселыми пирами; причем гость и его дружинники были щедро оделены подарками от тароватого хозяина. Свидание Юрия Долгорукого с Святославом Ольговичем в марте 1147 года замечательно в особенности тем, что по этому поводу летопись впервые упоминает имя Москвы, столь знаменитой впоследствии, а тогда еще незначительного города, расположенного посреди глухих лесов на берегу реки Москвы, на пограничье Суздальских владений с Черниговскими и Рязанскими. Укрепив союз с Долгоруким, Святослав из Москвы воротился в землю вятичей. Летопись прибавляет любопытную черту: на этом походе у него умер престарелый боярин Петр Ильич, который служил еще отцу его Олегу; от старости он уже не мог сесть на коня, потому что имел девяносто лет от роду.
На помощь Святославу Ольговичу приспели, с одной стороны, новые толпы половцев, с другой — суздальский отряд, предводимый сыном Юрия Глебом. Пришла и вольная южнорусская дружина, известная под именем Бродников, которые при этом впервые упоминаются в летописи. Без сомнения, то были предшественники знаменитых впоследствии дружин казацких. Святослав начал отбирать у Давидовичей землю Вятскую и выгнал их посадников из Брянска, Мценска и других городов. Тогда Давидовичи вступили в переговоры с двоюродным братом при посредстве его племянника Святослава Всеволодовича. Вследствие этих переговоров они отступились от великого князя и заключили против него союз с Ольговичами. Но союз свой держали пока втайне. Предположено было заманить Изяслава на восточную сторону Днепра и схватить его, а потом освободить Игоря Ольговича. Последний теперь не был опасен Давидовичам своими правами на Чернигов как князь, уже отрекшийся от мира. Надобно заметить, что незадолго до того времени Игорь, заключенный в монастырский поруб в Переяславле, опасно занемог и просил великого Князя о пострижении. Изяслав сжалился над ним и велел исполнить его просьбу. Разобрали верх Игоревой тюрьмы и вынесли его оттуда едва живого; но спустя несколько дней ему сделалось легче. Игоря отвезли в Киев и поместили в Федоровом монастыре, где он постригся и принял схиму.
Согласно с своим замыслом, Давидовичи послали к великому князю снова звать его к себе на помощь. Изяслав собрал бояр, дружину, киевских мужей и объявил им о своем намерении вместе с братом Ростиславом Смоленским и с Черниговскими князьями идти на Святослава Ольговича и на дядю своего Юрия в самую Суздальскую. землю. Киевляне отговаривали великого князя и советовали ему не доверяться Черниговским князьям. Но Изяслав настаивал, ссылаясь на их крестное целование. Тогда киевляне дали знаменательный ответ: «Князь, ты на нас не гневайся; на племя Володимира не можем поднять руки, а на Ольговичей пойдем хотя и с детьми». Изяслав, однако, остался при своем намерении и выступил с дружиною и киевскими охотниками; а остальных не принуждал. Переправясь за Днепр, он послал боярина Улеба в Чернигов известить о своем походе. Но здесь боярин узнал, что Черниговские князья уже изменили великому князю и хотят его схватить. Улеб поспешно воротился к нему с этим известием. Желая уличить изменников, Изяслав опять шлет к Давидовичам посла с просьбою, чтобы они перед началом общего похода снова поцеловали крест в своем верном и неизменном союзе с великим князем. Давидовичи отказались, говоря, что они уже целовали крест. Тогда киевский посол, заранее наученный, как ему действовать, изложил перед ними все, что было донесено великому князю об их измене, и спросил: правда ли это? Давидовичи были смущены и молча переглядывались друг с другом; потом сказали послу: «Выйди вон и посиди; мы тебя позовем опять». Долго думали они; наконец позвали посла и велели сказать великому князю, что действительно поцеловали крест Святославу Ольговичу, потому что им жаль своего брата, лишенного свободы. Они поручили просить Изяслава об освобождении Игоря, уже чернеца и схимника, и обещали за то остаться верными великому князю.
В ответ на признание Давидовичей Изяслав возвратил им крестные, или договорные, грамоты, с упреком в их неблагодарности: тогда как он собственными трудами добыл для них Новгород-Северский, Путивль и другие волости Ольговичей. В то же время отправил гонцов к брату своему Ростиславу в Смоленск, чтобы известить его об измене Черниговских князей и звать к себе на помощь. Послал и в Киев с тем же известием. На время своего отсутствия он поручил блюсти стольный город младшему своему брату Владимиру, митрополиту Клименту и тысяцкому Лазарю. По желанию великого князя власти созвали киевлян на вече у собора св. Софии, и здесь великокняжеский посол во всеуслышание поведал об измене Черниговских князей и об опасности, которой подвергался Изяслав Мстиславич; а в заключение напомнил народу его слова, что на Ольговичей он пойдет хотя и с детьми. «Доспевайте, — прибавил посол: — У кого есть конь, на коне, у кого нет, в ладье; изменники хотели не только убить великого князя, но и вас всех искоренить». Это торжественное обращение к народу, такому впечатлительному, как киевляне, обращение, долженствовавшее возбудить его усердие, оказалось политическою ошибкою, излишнею заботою Изяслава о своем самосохранении.
