Женился сержант как раз в этом городке. Один из казаков семнадцать лет назад взял в жёны дочь местного вогульского князька, вот у него и родилась первой дочь, названная в честь греческой царицы Еленой. Сейчас у тестя уже семеро. Не богато живут. Ну, да теперь изменится всё у них к лучшему. Будут Касьяновы отправлять в Вершилово кедровый орех и мягкую рухлядь, а взамен получать товар из Вершилово. Василий Касьянов был ямским охотником, получал лишь по 7 рублей жалованья в год до 1623 года. Под слабое хлебное вино долгими зимними вечерами любил тесть похвастать, как подали ямщики челобитную Верхотурскому воеводе Ивану Ивановичу Пушкину, а тот не преминул отправить её царю с припискою поспособствовать ямским охотникам, так как сильно в нужде де те пребывают, и прибавить им по 3 рубля на год. А через год после этой прибавки верхотурские ямщики просили сравнять их с туринскими и тюменскими ямщиками, получавшими по 15 рублей и содержавшими гоньбу лошадей на двух дорогах, тогда как верхотурские ямщики гоняли на семь дорог: велено было Государем императором давать им жалованья тоже по 15 рублей.
Михаил в Верхотурье поселился как раз на ямском дворе и там и повстречал и тестя будущего, а потом и жену свою. Договорились они с Касьяновым, что встанет Бурдаков на постой к ямщику до весны за три рубля с полным обеспечением. Вот там с Еленушкой и свиделись.
В городок на Урал камне добирались несколько месяцев. В середине мая 1625 года отчалили на новой, необычно узкой, лодье из Вершилово. До Казани был кормщик с ними, что знал те места. Быстро добрались. Косой парус, что позволял идти почти при любом ветре, да десять опытных гребцов, только успевай наблюдать проплывающие мимо деревеньки и городки. Потом сложнее стало. Кормщика-то в Казани оставили. Один раз даже заблудились. Было это при впадении в Каму реки Вятка. Там сама Кама такой изгиб делает, что показалось вершиловцам, что Вятка и есть продолжение реки, пока до села первого не добрались и узнали, что обознались, день прошёл, да назад потом столь же. К Перми уже в самом конце июля доплыли. А ведь ещё и дальше до Соли Камской добираться. В этом городе первое задание Петра Дмитриевича выполнили, зашёл Михаил к местному воеводе Гаврилу Михайловичу Веревкину и передал просьбицу князя Пожарского показать опись хозяйства. Тот занят был, собирался в Пермь по делам и отправил к своим товарищам Якову Бутримову и Моисею Фёдоровичу Глебову. Вот Глебов и показал списки. Согласно писцовым книгам, в 1623 году в Соликамске было 357 дворов, 67 лавок, 37 варниц и 16 кузниц. За прошедшие полтора года и ещё увеличилось население. Идут ведь и идут людишки в Сибирь, кто и остаётся.
Дальше добирались по Бабиновой дороге. Сам-то Артемий Сафронович помер в позапрошлом годе, но внук его Кузьма Бабинов дело семейное продолжает, за дорогой смотрит. От него Михаил узнал и об истории новой дороги в Сибирь. В 1595 году, царь Фёдор Иоаннович, подписал указ, который разрешал прокладывать новые дороги из Урала в Сибирь. Через два года, посадский человек из города Сольвычегодска по имени Артемий Бабинов, отыскал короткую дорогу от Соликамска до Верхотурья. Бабинов выведал о новом пути у вогулов, причём, с помощью хитрости. Однажды набрёл он возле Чаньвинской пещеры на аборигенов, справляющих свои языческие обряды. Приходили они тайком с реки Туры. Пошёл-то Артемий на охоту, и увидел тени в лесу. Сначала он подумал, что это зверь, а оказалось, что это были вогулы. Тогда охотник притаился, и решил проследить за ними. Так, по тайным сокмам (тропам), через реки и Уральские горы, вогулы вывели Бабинова в дремучие леса Сибири. Чтобы не забыть дорогу назад, Артемий Бабинов заламывал ветки деревьев в виде креста. Так он по знакам домой и вернулся. В 1597 году, началось строительство сухопутной дороги из города Соликамска в Верхотурье. Построить необходимо было всего 250 километров. Артемий Бабинов стал не только открывателем дороги, но и устроителем всей верх-яйвинской земли, лежащей на пути из Соликамска в Верхотурье. Царь Фёдор Иоаннович пожаловал его земельной дачей и выдал грамоту, чтобы «с его деревни и с его двора пошлины и оброки не брали… и велел ему по той же новочищенной Сибирской дороге жить на Ейве-реке на льготе и слободу устроити для проезду воевод наших и служилых и всяких людей, и наших соболиных и денежных казны и хлебных запасов…».
В 1617 года грамотой царя Михаила Артемию Бабинову было присвоено почётное звание – «Сибирской дороги вож» («вож» – древнее русское слово, которым в России именовали тех, кто прокладывал новые пути), и он перешёл на государственную службу. Основанная им Верх-Яйвинская слободка позднее стала погостом, а сейчас уже и селом.
Кузьма похвалялся Бурдакову, что он в этом годе усовершенствовал дорогу между сёлами Чикман и Молчан.
Ну, а в Верхотурье их отряд перезимовал. Поначалу разместились на яме, но жить в такой тесноте и при дороговизне местной вершиловцы не захотели. Срубили себе две домины по подобия тех, что строят в Вершилово и других основанных князем Пожарским городах. Жаль кирпича не успели изготовить, снег выпал, и не разведать уже было, где глины хорошей накопать можно. Потому печь сложили из камней, этого-то богатства полно на Урале. В баню же ходили к знакомцу, а потом и тестю Бурдакова – Касьянову.
Город был построен на окончании сухопутной дороги и на начале водного пути в Сибирь на месте вогульского городища Немонкарр. За, без малого три десятка лет, успели, и кремль срубить, и построить Свято-Троицкий собор, и даже создать женский Свято-Покровский монастырь. Место для строительства Верхотурья выбирал чердынский воевода Сарыч Шестаков, он и план кремля сам начертал. Особенностью его плана было то, что воевода предложил строить только три стены, а так как место выбрано на высоком (26 метров) утёсе мысом выдающемся в реку Туру, то со стороны утёса вместо стены «хоромы поставить в ряд» и «от реки поставить наугольные башни». План в Москве одобрили и прислали первых воевод Верхотурья Василия Головина и Ивана Воейкова строить крепость.
Михаил с князем Пожарским по стране, да и по соседним странам, попутешествовал. Много городов повидал. Бросалось в глаза, после Вершилова-то, грязь и неустроенность. Вот и Верхотурье было неустроенным, улица одна, а остальное всё вкривь и вкось поставлено. Трудно разве составить план и нарисовать на нём прямые улицы, а потом строить всё согласно этому плану. Эх, не учились те воеводы в Вершилово.
В конце осени и зимою в Верхотурье Михаилу забот хватало. Князь Пётр Дмитриевич кроме составления карты и описания маршрута и новых городков выдал Бурдакову и вполне осязаемое задание. Нужно было набрать максимальное количество кедрового ореха и семян пихты. Потом в Вершилово всё это разделят и отправят в новые города, что зависят от Петра Дмитриевича: Мариинск, Михайловск, Димитровград, Красноглинск, Царицын, Саратов, Астрахань, да и в смоленском Днепропетровске кедры не помешают. Так-то в тех местах леса нет, из-за чего и ветра сильные и бури пыльные. Вырастит лес, ветра поутихнут, а со временем и хворост появится, грибы, ягоды. Как людям русским без леса. Не русские там? Ну, это пока не русские. Одумаются.
На обратном пути неприятность случилась. Или приятность? Скорее – удачное приключение. Чуть ниже Перми на их лодью напали казаки на двух шитиках. Чего людям спокойно не живётся? Почему обязательно грабить и убивать надо? Только теперь в Гиене Огненной будет у татей время подумать о правильности жизни своей. Против вершиловских ружей с цельнометаллическим патроном их четыре дедовские пищали, из коих даже прицелиться нельзя, хрень собачья. А фальконет, что казаки на носу одного шитика поставили, при выстреле только самих казаков и покалечил, пороху, скорее всего, переложили, а может, второпях второе ядрышко забили.
Десяток Михаила отделался только икотой. Смеялись до неё, над горе воинами. Два залпа и нет казачков. Когда по очереди проверили их лодки после боя и нашли «удачу». Целый мешок соболей. Вот, спрашивается, что надо было? Продали бы мягкую рухлядь, и денег хватило бы каждому на большущий дом и подворье со множеством скотины. Жадность? Глупость? Жадная глупость?
