Вместо десяти одноэтажных домов построили за лето десять трёхэтажных. На входе небольшой портик с четырьмя полуколоннами, окна витражные на первом этаже, а на втором и третьем, где аудитории, обычные. Там студентам свет нужен. Пока в каждом здании только шесть аудиторий и библиотека по предметам, ещё есть кабинет ректора и общая комната для отдыха преподавателей. В дальнейшем, по мере увеличения количества студентов, предполагалось пристроить крылья ко всем зданиям.

Пётр Дмитриевич сначала хотел институт для химиков строить рядом с лабораториями, на выселке, но потом решил оставить все вместе. Ведь студенты физики и географы тоже будут изучать химию, а, значит, корпуса должны стоять рядом. Институтов получилось десять.

Был институт Химии. В нём, как и во всех высших учебных заведениях, было пока два факультета. Неорганическая химия и органическая. Второй пока очень и очень ущербный, но ведь спирты есть, парафины получили, бензол и прочую отраву из угля выделили, нефть разделяем, да много чего делаем, о чём в просвещённой Европе и не слышали даже.

Вторым был институт Физики и Математики. Ну, тут всё понятно. Третьим – институт Географии, Картографии и Астрономии. Вот только на нём было три факультета. И самым большим отнюдь не Астрономии, а Картографии. Князь Пожарский даже хотел отдельно институт картографии создать, но потом передумал, без знания Географии и Астрономии карты составлять невозможно.

Четвёртым сделали институт Механики. Два факультета – Проектирования и Сопротивления материалов. Вторая наука ещё в очень зачаточном состоянии, но если ею не заниматься, то ведь так в зачаточной фазе и останется. Пятым, и как полагал Пётр, самым важным был институт Сельского хозяйства. Тоже два факультета – Растениеводства и Цветоводства и факультет Животноводства и Ветеринарии.

Шестой институт будет обучать студентов Медицине. Факультет Фармакологии и факультет Прикладной медицины или Лекарский. Седьмым сделали институт Металлургии. Тут разделение понятно: факультет Черных металлов и факультет Цветных и Благородных металлов. Восьмое учебное заведение единственное не носило название «Институт». Называлось оно Академией. Академия Архитектуры и Строительства. Именно с этими факультетами.

Девятым институтом можно было гордиться. Даже науки такой ещё в Европе не было. Институт Силикатов. Тоже два факультета: Строительных материалов и Стекла и Керамики. Последним по счёту Пожарский сделал институт Кораблестроения. Первый факультет Парусного флота, второй Паровых судов. Пока было только одно паровое судёнышко, вмещавшее десяток человек. Только ведь вся жизнь впереди, ещё построим. А строить нужно по науке, а не как придётся и как попало.

В группе должно быть десять человек. Сейчас столько на первый курс не набрали. Нет ещё лишних две с лишним сотни выпускников седьмого класса. Да, если честно и учебников нет, и программы на коленке написаны. Всё будет! Пока не начнёшь и не узнаешь, что нужно.

Сегодня было первое октября – открытие нового учебного года. Пришлось перенести его с 1 сентября. Слишком много народу уже учится. А в это время самая страда. Зачем начинать, как в СССР, учебный год с сентября, если потом всех студентов и преподавателей, один чёрт, загоняли «на картошку». Пусть будет 1 Октября. И введём новый праздник – День Знаний.

Заведующий «Второй Ткацкой» фабрикой Курт Флейшгауф сегодня был не в духе. В красильне чего-то напутали, и вместо тёмно-синего цвета ткань приобрела после стирки и просушки бледно-голубой цвет. Неужели снова перекрашивать. А ведь придётся, ткань не только не соответствовала заказанному князем Пожарским цвету, но ещё и была неравномерно окрашена – пятнами. Вот только, перекрасить, не успеть, после обеда, а, значит, через два часа подойдёт Пётр Дмитриевич. А ведь так всё хорошо начиналось. Построили фабрику совсем недавно. И начали делать на ней ткань из крапивы. И в Европе и здесь, на Руси, грубую ткань для мешков и верёвки и раньше делали из крапивы, но одно дело мешки, а совсем другое – портки или штаны. Здесь совсем другие требования. Ткань должна не только прочной быть, но и не истираться, да ещё желательно и не мяться. Не лёгкая задача.

Задумал производить Пётр Дмитриевич эти штаны из синего плотного и прочного материала ещё до похода по вразумлению Речи Посполитой. Только без него не заладилось. Как не пытались бороться с крапивой, ничего хорошего не получалось. И мнётся ткань и на перегибах вытирается. Самые лучшие станки использовали и самые лучшие мастера бились – не получается. И ведь теперь, когда получили всё-таки этот материал, Курту было обидно. Приехал князь Пожарский с Украины, пришёл через семь или восемь дней после возвращения на фабрику, пощупал материал, сказал что-то непонятное. «Хлопок нужен». Снова помял материал и попросил рассказать весь процесс.

– Лучше всего собрать крапиву зимой или в первой половине весны, и ты будешь иметь уже почти готовую тресту: погода сама – дожди, росы, изморозь, туманы и зимние оттепели – поработают за тебя, разрушив наружные оболочки. Принесённые с пустыря стебли крапивы нужно хорошо высушить, разложив на печи. Затем нужно удалить мелкие ветки и засохшие листья. Чтобы проверить качество полученной тресты, её разминают пальцами и надламывают в нескольких местах. Готовая треста должна разламываться в руках с лёгким треском, а волокна – отделяться от деревянистых частей стебля.

Обработку тресты начинают с обминания её в специальных мялицах. От того, насколько добросовестно размяты стебли, зависит качество пряжи. Не домнёшь мялкой, так не возьмёшь прялкой – говорят в народе. Обминание тресты идёт более споро, если вместо мялицы использовать двухвальные или трёхвальные мялки. Один закладывает между валами тресту, другой крутит рукоятку и принимает обмятые стебли, называемые повесмом.

Чтобы удалить из обмятой тресты кострику – деревянные части стебля, разломанные на мелкие кусочки, – её треплют специальной трепалкой, имеющей форму большого деревянного ножа, или косаря. Нанося трепалкой по повесму частые резкие удары, как можно чище выбивают застрявшую в волокнах кострику. Затем повесмо кладут на пень и тщательно проколачивают. Обычно после такой обработки оставшиеся частицы кострики легко отслаиваются. Их остаётся только вытрясти, ударяя пучком повесма о круглую деревянную палку.

Особенно трудно отделяются от повесма вещества, находящиеся между волокнами в верхнем слое стебля. Их можно окончательно разрушить и удалить способом ошмыгивания. Если приходится обрабатывать значительное количество повесма, то его пучки удобнее удерживать не руками, а специальными щипцами. Щипцы состоят из двух берёзовых дощечек, соединённых полоской листового железа. При ошмыгивании один конец пучка повесма можно зажать в мялице рычагом-билом.

Однако гораздо удобнее применять для этих целей специальный зажим с валиком-эксцентриком. Тем более что такой зажим понадобится на следующем этапе обработки волокон – чесании. Закреплённые волокна захватывают щипцами рядом с зажимом. Обшмыгивая участок за участком, постепенно продвигаются от одного конца к другому. На следующем этапе пучок волокон переворачивают и закрепляют в зажиме другим концом.

Подготовленные к чесанию волокна называют мычками. Крапивные, а также конопляные мычки состоят из длинных, средних и коротких волокон. Чем длиннее волокна, тем тоньше и длиннее пряжа. Для отделения длинных волокон от средних и коротких используют большие кленовые гребни, укреплённые на подставках. Но особенно длинные и чистые волокна получают после повторного чесания так называемыми мыкалками – маленькими гребёнками и щётками, изготовленными из свиной щетины. Чесать начинают со свободного конца, постепенно продвигаясь в сторону зажима. При этом на расчёске остаются короткие волокнистые очёски – изгребь. Волокна средней длины, вычёсываемые волосяными щётками, называются пачесями, а оставшиеся длинные волокна – куделью.