– Ну и?.. Что же произошло потом?

– Что произошло? Я повзрослела. К тому же твой отец… Он оказался совсем не таким, каким я его вообразила. Он ничего от меня не требовал, а только давал. Он неустанно и самоотверженно трудился, стараясь сделать меня счастливой. Однажды утром я проснулась, посмотрела на него, посмотрела на свой раздутый живот, на наш уютный дом и поняла, что на самом деле я – счастливая женщина. И когда несколько дней спустя я услышала по радио о какой-то женщине, которая получила международную премию в области математики, я только рассмеялась. Мне было все равно. Моя жизнь переменилась, я стала другой. Кроме того… Когда умерла Меймени, я пережила это только потому, что рядом был Парвиз. Я осталась жива только благодаря ему. А вот если бы я была профессором математики… Не думаю, что математика могла бы меня спасти.

В задумчивости Дария взяла с туалетного столика щетку для волос и принялась вертеть в руках.

– Кроме того… – продолжила она после небольшой паузы. – Помнишь, когда тебе было восемнадцать, мы пошли в универсальный магазин и я купила тебе джинсовую рубашку? Помнишь, как ты не хотела ее надевать? Ты терпеть ее не могла, а теперь ты носишь ее чуть не каждый день!

– Мистер Дашти не рубашка.

– Он очень хорошо одевается, а его рубашки – настоящий образец вкуса.

– Мама!!! – Внезапно Мина почувствовала под ложечкой что-то вроде щекотки. Это ощущение спускалось все ниже, вплоть до кончиков пальцев на ногах, и она сначала хихикнула, а потом расхохоталась в голос. Она просто не могла ничего с собой поделать. О чем они только спорят?! Какой идиотизм! Мистер Дашти носит стильные рубашки. Ее отец – драгоценный дар… На мгновение она представила своего отца, перевязанного крест-накрест красной атласной лентой с огромным бантом, и расхохоталась еще громче. Ну и ну!.. Слезы потекли у нее по щекам, когда она подумала о диаграммах и графиках, с любовью и тщанием составленных Дарией. Вот эта зазубренная кривая – это мистер Джаханфард, а эта унылая синусоида – мистер Бидар. А вот и мистер Дашти: его линия напоминает очертаниями не то Эверест, не то собор Парижской Богоматери. Бред!..

– Ой, не могу больше! – Мина схватилась за живот. Ей и вправду казалось, что она вот-вот лопнет от смеха.

И снова Мина подумала об отце. Парвиз Резайи – подарок! Подарок Дарие от бедной мертвой бабушки! О Аллах, всемилостивый и милосердный!

Говорить Мина не могла. Согнувшись пополам, она каталась по кровати, чувствуя, как горят щеки и сводит судорогой живот. Сквозь слезы она взглянула на мать. Широко расставив пухлые ноги, Дария стояла над ней в своем розовом домашнем халате, сжимая в одной руке папку с досье мистера Дашти, а в другой – щетку для волос. Надо лбом Дарии белели седые корешки отросших волос: похоже, ей пора было краситься. Когда их семья сумела вырваться из Ирана, Дария поклялась, что покрасит волосы в рыжий цвет, если им удастся добраться до страны, где никто не будет заставлять ее носить хиджаб. И она сдержала слово. Чуть не в первый день их пребывания в американской гостинице Дария на полчаса исчезла в ванной комнате, а когда вышла (ее мокрые волосы были замотаны полотенцем), Парвиз встретил жену громкими аплодисментами и восторженными воплями. Пока Дария медленно разматывала полотенце, он смотрел на жену с нескрываемой гордостью и любовью, а потом безропотно отправился в ванную, чтобы смыть со стен и раковины пятна ярко-красной краски. Точно так же он когда-то собирал по всему рынку окровавленные обрывки ткани и все, что осталось от Меймени, после того как иракский летчик сбросил бомбу на магазин, куда та пришла покупать для внучки лучшие в мире гранаты.

Смех Мины прекратился так же внезапно, как и начался. Еще несколько раз она судорожно вздрогнула, но уже беззвучно, потом встала с кровати и повернулась к матери. Дария молча смотрела куда-то в сторону.

– Ах, мама!.. – Мина усадила ее на кровать и вынула щетку из неподвижных пальцев. – Я вот что подумала… Как тебе кажется, может, когда я буду встречаться с мистером Дашти, мне стоит надеть к лавандовому платью белый кардиган?.. – С этими словами она коснулась щеткой седых корешков на голове Дарии и принялась медленно расчесывать ей волосы.

Настало воскресенье, и Мина спустилась в подземку, чтобы доехать до дома родителей (ее машина была в ремонте). У дверей она позвонила, словно была гостем. Дверь открыл Парвиз, одетый в свой лучший костюм-тройку. На шею он повязал галстук с черепашками, купленный в музее Метрополитен (ручная работа!). Волосы у него были еще влажными после душа, к тому же от него исходил густой запах «Олд спайса».

Дария тоже вышла в прихожую. На ней был пошитый на заказ кремовый костюм с юбкой, отчего ее светло-карие глаза казались зелеными. Пучок был в идеальном порядке, губы подведены блеском. При виде дочери, одетой в джинсы и белую рубашку и подпоясанной кардиганом, она слегка нахмурилась, но ничего не сказала.

Потянув носом, Мина уловила доносящийся с кухни запах риса басмати и аромат подливки гормэ-сабзи[2]. Похоже, чай с мистером Дашти обещал превратиться в полноценный обед.

Ровно в четверть второго зазвонил дверной звонок, и Дария, бросив половник в раковину, бросилась открывать. Перед дверью она остановилась, несколько раз глубоко вздохнула и пригладила ладонями пучок и только потом повернула ручку замка. На пороге стоял невысокий коренастый мужчина с букетом белых и розовых роз, одетый в бежевый костюм. Он был чисто выбрит. Его глаза имели очень красивую миндалевидную форму, что, впрочем, было свойственно многим иранцам. Пряди редких волос были хитроумно зачесаны таким образом, чтобы максимально прикрывать лысину, однако как раз тогда, когда он наклонил голову в знак приветствия, резкий порыв ветра поднял их почти вертикально вверх.

– Мистер Дашти! Какая приятная неожиданность! – воскликнула Дария на фарси, словно приход гостя застиг ее врасплох. – Добро пожаловать! Проходите, мы ужасно рады вас видеть.

Мистер Дашти снова поклонился.

– Я тоже рад знакомству, миссис Резайи. Да сохранит Аллах вас и ваш дом. Мне очень неловко вас затруднять, поэтому простите великодушно, если я доставил вам неудобство.

– О, мистер Дашти, как вы можете так говорить? Гость в дом – радость в дом! Мы очень счастливы принимать у себя столь достойного человека. Очень любезно с вашей стороны почтить вниманием наш скромный кров. Сегодня у нас настоящий праздник. Пожалуйста, входите, все наше – ваше. – И Дария в свою очередь поклонилась.

Весь этот обмен любезностями представлял собой старинный персидский обычай, требовавший произнесения цветистых фраз, демонстрации уважения, лести, самоуничижения, ритуальных жестов и поступков и уклончивых ответов на необязательные вопросы. Дария и Парвиз виртуозно владели этим ритуалом и наслаждались каждым произнесенным словом или фразой, тогда как Мина терпеть его не могла.

– …Вы доставили нам огромное удовольствие, когда согласились посетить нас в нашем убогом жилище, – продолжала Дария. – Прошу вас, проходите.

Мистер Дашти наконец-то переступил порог и неуверенно огляделся. Заметив Мину, он сразу же отвернулся и стал смотреть на лестницу, которая вела на второй этаж, потом перевел взгляд на стену, потом – на свои сверкающие туфли. От дальнейшей неловкости его спас голос Парвиза, который донесся из-за все еще распахнутой входной двери.

– Очень, очень рад вас видеть, мистер Дашти, сэр! – воскликнул Парвиз, поднимаясь на крыльцо. – Добро пожаловать в наш дом! – И он принялся энергично трясти руку гостя, пока тот в свою очередь выражал свой восторг по поводу знакомства со столь достойным человеком.

Когда оба мужчины оказались в прихожей, Дария наконец закрыла дверь, повернулась и… встретилась взглядом с Миной. На мгновение она как будто даже растерялась, но тут же овладела собой и воскликнула: