Из всех многочисленных желающих полететь первыми в космос на межпланетной ракете наиболее подходящим кандидатом на это являюсь я.

Помимо всех достоинств, которыми обладают другие самопожертвователи, я имею то неоспоримое качество, что согласен на любые условия. Я согласен полететь в мировое пространство, если даже не будет никаких шансов на возвращение обратно.

Далее, мое согласие не предполагает оказания каких-либо льгот для моей семьи в случае моей гибели по той причине, что я одинок — семьи и родных у меня нет.

Более того, я не требую никаких вознаграждений и в случае моего возвращения не буду претендовать на миллионы, которых, может быть, добиваются при этом другие.

Даже именем своим жертвую — я согласен на то, чтобы мой полет остался неизвестным и чтобы все почести и слава досталась другому человеку по вашему выбору.

Я могу вообще исчезнуть с лица земли на время или навсегда. Я полагаю, что после моего пробного полета, если даже он кончится трагической неудачей, будет более успешным второй полет, которому я уступаю все почести первенства.

Объяснить мое исчезновение перед окружающими меня знакомыми, которых, кстати, очень мало, для вас не составит большого труда, и я полагаюсь на вашу изобретательность.

Итак, я согласен лететь без заключения каких бы то ни было контрактов.

Уверяю вас, что я пройду самую придирчивую, медицинскую комиссию без замечаний: в недавнем прошлом я летчик и оставил службу в авиации по причинам, не относящимся к состоянию моего здоровья.

Можете меня найти по адресу на этом конверте.

Готов лететь с Земли в любую минуту, Артур Кокрофт».

— Да-а, — протянул Флип, — письмо действительно смелое. Я не думал, что он может пойти на такое…

— А он оказался сильнее, чем вы думали. Антони Ван Силвер тоже был поражен этим письмом. Он перечитал его дважды, долго смотрел на конверт. Но скоро Тони пришел в себя и на мои слова о том, что наука движется вперед энтузиастами, сказал с улыбкой:

— Вы правы, учитель, нашей науке очень нужны такие чудаки.

Разговор у нас не вязался. Это был первый наш разговор, который вдруг перестал интересовать Тони. Он любезно попрощался, сказав, что очень торопится, почему и заехал только на несколько минут. Я видел в окно, как Тони садился в свой автомобиль: он весело насвистывал и был очень доволен чем-то. Теперь я понимаю: он был доволен потому, что я снова дал ему идею. Я дал ему страшную идею, сам того не желая.

— А кто вы? Может, вы от Тони и пришли ко мне, чтобы меня проверить? Я уже ничего не понимаю и жду от всех только плохого. Кто вы?

— Обо мне не беспокойтесь. Я репортер газеты «Калейдоскоп» — вот мой документ. Мое имя Флип Маккуэл. Можете проверить: я живу в той же квартире, где и жил Артур Кокрофт. Мы с ним знакомы около полгода. А вот недавно Артур исчез, оставив странную записку о том, что уезжает к каким-то родственникам. Но я знаю, что никаких родственников у него нет.

— Потрясающее, чудовищное преступление! Господин Маккуэл, их надо разоблачить. Ради своих военных целей они способны даже на это. Им лишь бы захватить новые пространства для военных баз.

— Я согласен с вами. Разрешите мне взять это письмо.

— Письмо Артура Кокрофта? — профессор встал за стулом. — Нет. Я его вам не отдам, это письмо останется у меня, как памятная вещь о лучшем человеке, которого я не уберег. Я разрешаю вам сфотографировать это письмо.

Флип по нескольку раз фотографировал каждую страничку и конверт письма. В волнении он боялся сделать какие-нибудь ошибки при съемке и долго щелкал аппаратом, повторяя снимки. Профессор смотрел на него полными решимости и осуждения глазами.

Маккуэл бежал вниз по лестнице, перескакивая через несколько ступенек. Внизу с безнадежным видом стояло несколько знакомых Флипу репортеров. Видно было, что они ждали его. По неуловимой ассоциации при взгляде на репортеров Флип вдруг вспомнил Эсси. Вероятно, потому, что у него было такое же просящее выражение лица тогда, когда он ждал ее ответа, как и у них сейчас.

В глазах у Флипа потемнело: «Селлар теперь расскажет ей обо мне, и я больше для нее не Артур Кокрофт! Неужели я навсегда ее потерял?»

Репортеры окружили его, подхватили под руки и, страшно стиснув в дверях, вывалились на улицу. Они втащили его в машину и помчались по извилистому шоссе. Владелец машины, репортер газеты «Новости» Ралья Тербер, гнал автомобиль быстрее горного ветра.

Понемногу Флип пришел в себя. Он оглядел репортеров и понял: они едут с ним в редакцию «Калейдоскопа» с тем, чтобы первыми после газеты «Калейдоскоп» закричать о важных новостях «с переднего края науки».

Редактор газеты «Калейдоскоп» Хауард Нуп, увидев в своем кабинете Флипа Маккуэла, окруженного ввалившимися вместе с ним репортерами других конкурирующих газет, понял, что Флип одержал победу. Прежде всего, редактор повернулся на своем стуле спиной к вошедшим и крикнул в окно секретарю:

— Остановите набор вечернего номера!

— Господин редактор, — произнес Флип, покосившись на застывших в напряженном внимании репортеров, — я не привез ничего интересного.

Маленькие глазки «Дяди Хау» стали большими от удивления:

— Что-о? Но ты же был у Селлара!

— Был.

— И не взял от него никакой статьи, никакого интервью! Ты что же, целовался с ним? Разговаривал о жизни родственников? Или ты уже продал материал другой газете? А-а, понимаю, а ну-ка, господа, проваливайте отсюда. Нам с Флипом нужно поговорить.

Господа репортеры молча вышли.

— Господин редактор, я все-таки ничего не имею. Пока ничего. Только хотел бы спросить у вас, что вы знаете об Антони Ван Силвере.

— Как не знать! Этот Силвер участвовал в запуске ракеты и сейчас проводит пресс-конференцию с представителями популярной прессы в малом зале университета.

— Мне сейчас же надо туда!

— Ты выкладывай то, что привез от Селлара!

— Пока еще рано выкладывать. Потерпите, и вы получите потрясающую новость. Мне не хватает одного маленького звена для того, чтобы удивить весь мир.

«Дядя Хау» почувствовал, что Флип говорит правду.

— Поезжай. Но там уже сидит наш Уффелрой, может быть, тебе достаточно будет того, что привезет он?

— Нет. Я должен задать Силверу кое-какие вопросы, до каких ваш хваленый Уффелрой не додумался.

Репортеры, ждавшие окончания беседы за дверью кабинета, побежали впереди Флипа к автомашине. Они решили не отходить от Флипа Маккуэла. Они чувствовали запах добычи, чувствовали, что Флип несет в себе сенсацию.

Пресс-конференция подходила уже к концу, когда туда влетело четверо репортеров. Антони Ван Силвер стоял у стола в новой чрезвычайно элегантной военной форме, которая очень шла ему.

Он недаром занимался спортом: его фигура в тщательно подогнанной одежде была идеальна. Флип Маккуэл впервые увидел его. Это был блондин с приветливым лицом, но холодными и несколько дерзкими глазами.

Сзади стола, на стене, висела карта, изображающая на синем фоне неба со звездами диски Земли, Луны и предполагаемую траекторию полета ракеты «Феномен». Не кто иной, как Джек Уффелрой задавал вопрос Антони Ван Силверу:

— Читатели газеты «Калейдоскоп» интересуются, когда будет послана ракета на Луну с человеком и кто будет тот герой, которому достанется эта честь? Будет ли он обязательно военным?

— Следующая ракета, уже с человеком, — отвечает Тони, — будет послана сразу же, как только летящая сейчас благополучно вернется на Землю. Пассажир будет не обязательно военный, может быть, даже кто-нибудь из вас, желающих лететь, репортеров.

В зале засмеялись. Флип протиснулся вперед. Он видел то, что искал: на столе перед Тони лежала записная книжка с золотым обрезом. Она была закрыта, и Тони, по-видимому, за время конференции ее еще не открывал, хотя ясно, что положил ее для того, чтобы в случае необходимости заглянуть в имеющиеся там записи.