— Не уверена, что хочу замуж, — заметила Ми Чжа. — Говорят же: когда женщина выходит замуж, три дня ей достается лучшая еда, которой потом должно хватить на всю оставшуюся жизнь. Если это неправда, зачем старшие ее повторяют?

— Чего это ты сегодня такая мрачная? — спросила я. — Ты всегда мечтала о замужестве. Помнишь, мы еще обсуждали, чего мы хотим от супругов…

Она оборвала меня:

— Может, нам полагается хотеть завести мужа, но есть ли в этом что-то хорошее?

— Не понимаю, с чего ты вдруг передумала, — сказала я.

Не успела Ми Чжа ответить, как сестренка воскликнула:

— Делиться любовью — вот чем я хочу заниматься!

Я шлепнула ее по руке.

— Хватит болтать, работай как следует! Нам еще три ряда нужно пройти, прежде чем отправимся домой.

Ми Чжа и сестренка умолкли, а я продолжала думать. Нам с Ми Чжа обеим надо было замуж. Так уж полагается. Мы все время об этом думали, хоть не всегда и высказывали мысли вслух. Мне в сердце запал маловероятный кандидат — Сан Мун. Подруге я о своих чувствах пока не говорила — ждала, пока она тоже кого-нибудь выберет. Но ее новое настроение сбивало меня с толку. Как это она вдруг раздумала, если мы уже несколько месяцев копили деньги на свадьбу?

* * *

Через три дня, когда распорядок жизни уже вернулся в привычную колею, я послала сестренку принести воды и собрать растопку. Отец еще спал, а третий брат устроился у задней стены дома, подальше от любопытных глаз японцев. Я как раз собрала снаряжение и мешки с вещами, но неожиданно за мной зашла Ми Чжа. Мы собирались идти в поле, когда из своего домика нас позвала бабушка:

— Зайдите на минутку, мне надо с вами кое-что обсудить.

Мы скинули сандалии и зашли.

— Жених строит дом, а невеста его наполняет, — торжественно заявила бабушка.

Я улыбнулась. Ну вот, я всего четвертый день дома, а уже слышу традиционные пожелания свадьбы и счастливого брака. Реакцию Ми Чжа мне не удалось разгадать.

— Ваши жизни всегда переплетались, — продолжила бабушка. — Поэтому будет правильно, если вы выйдете замуж одновременно.

— Ён Сук вы легко найдете мужа, — возразила Ми Чжа, — но кто женится на мне после… — она помедлила, подбирая слова, — …ну то есть с таким прошлым, как у моей семьи?

— Вот тут-то ты ошибаешься, девочка. Твоя тетка сообщила мне, что получила для тебя предложение о договорном браке. Она попросила меня выступить от имени твоей семьи, поскольку ты была Сун Силь как дочь. Разве тетка тебе не сказала?

Меня эти неожиданные новости очень обрадовали, но Ми Чжа помрачнела.

— Что ж, наконец-то тетушка Ли Ок от меня избавится.

— В чем-то твоя жизнь улучшится, — пообещала бабушка.

Я не очень поняла, о чем речь, а Ми Чжа не стала спрашивать. Вид у нее был не то чтобы радостный. Я как раз собиралась начать расспросы, но бабушка продолжила:

— А ты, милая Ён Сук, выйдешь замуж на той же неделе, что и твоя названая сестра. Твоя мать была бы рада это услышать.

Я мигом перестала переживать за Ми Чжа и взволнованно спросила:

— И за кого я выйду?

— А я? — В голосе Ми Чжа никакой радости не чувствовалось.

— Я своего мужа только на свадьбе увидела, — сурово сказала бабушка, — и потом еще долго боялась на него посмотреть.

Значит, она советует не ждать счастья в браке? Ми Чжа взяла меня за руку, я в ответ сжала ее ладонь. Что бы ни случилось, мы всегда будем поддерживать друг друга.

* * *

На следующий день стояла такая же влажная духота. Я обычно работала в воде, так что привыкла каждый день мыть тело дочиста. А теперь, на сборе сладкого картофеля, оставалось только радоваться, что на одежде не видно старой грязи и не будет видно сегодняшней свежей, а краска из сока хурмы не даст ткани провонять потом. Но все равно я поморщилась, надевая брюки и натягивая через голову тунику. Мы с сестрой накормили отца, бабушку и брата и устроили их на день, после чего пошли в поле. Ми Чжа ждала нас на обычном месте на олле.

— Тетя Ли Ок и дядя Хим Чхан сказали, что сегодня я им понадоблюсь, — предупредила она, — но давай вечером, встретимся на берегу? Погуляем, поговорим, а может, и поплаваем.

У меня по шее уже с утра тек пот, так что я охотно согласилась. Мы с Ми Чжа обменялись парой слов, потом она ушла, а мы с сестрой пошли в поле. Мы выкапывали сладкий картофель, потели, пили воду, потом повторяли все то же самое снова и снова. Распрямляясь, я каждый раз видела вдали мерцающий и зовущий океан. Мне уже не терпелось поплавать вечером с Ми Чжа. А может, мы просто посидим на мелководье, и пусть вода плещется вокруг нас, лечит, успокаивает и оживляет без всяких усилий с нашей стороны.

В конце дня мы с сестрой, усталые и грязные, шли по дороге к дому и вдруг услышали шум автомобиля. Небывалое диво в наших краях! Автомобиль замедлил ход и подъехал к нам. Его вел шофер, а на заднем сиденье сидели двое мужчин. С дальней стороны я увидела Сан Муна в западном костюме. В животе у меня затрепетало.

Мужчина, сидевший ближе ко мне, — наверняка отец Сан Муна — был одет так же. Он опустил окно, выглянул, опершись локтем на стекло, и посмотрел на меня. Я несколько раз низко поклонилась, надеясь, что моя почтительность и уважительное поведение покажут будущему тестю: я не просто чумазая крестьянская девчонка. Он увидит, какая я вежливая и работящая, и поймет, что я буду хорошо заботиться о его сыне, помогу семье зарабатывать деньги и прекрасно вести дом. Ну, во всяком случае, мне хотелось надеяться. Я покосилась на сестру. Закончив кланяться, она во все глаза уставилась на мужчин в иностранной одежде, на их автомобиль и шофера. Она никогда не выезжала из Хадо и была такой же неискушенной, как я когда-то, но мне все равно стало стыдно за сестру. Однако я заметила, что Сан Мун смотрел вперед и не обменялся со мной приветствиями, как полагалось бы молодому человеку, приехавшему заключать помолвку.

Явно не собираясь знакомиться со мной, будущий тесть сказал мне:

— Девушка…

Мне стало стыдно, что меня застали в таком виде, и я нервно выпалила:

— Давайте я провожу вас к бабушке и отцу.

Сан Мун озадаченно уставился на меня. Его отец повел себя более сдержанно и скрыл удивление. Однако, хотя он не стал надо мной смеяться, от выражения его лица я почувствовала себя глубоко униженной.

— Я приехал встретиться с семьей Хан Ми Чжа, — сказал мужчина вежливо. — Не проводишь ли нас к дому ее семьи?

Ми Чжа? А, ну конечно. Я сжала губы, а сердце заныло. Она красивее. Она выросла в городе. Отец ее был коллаборационистом, так что у них с Сан Муном много общего. Все понятно, но меня задело молчание Ми Чжа и предательство бабушки. Я не говорила бабушке, что мне понравился Сан Мун, но наверняка, договариваясь о браке, она выяснила, что мы с ним познакомились. Очень хотелось расплакаться, но нельзя было позориться еще больше.

— Автомобиль лучше оставить тут, — предупредила я. — Дальше придется идти пешком.

Водитель остановился у обочины, потом вышел и открыл дверцу сначала перед отцом, потом перед сыном. Сан Мун по-прежнему игнорировал меня. День был жаркий, и в каждом доме, мимо которого мы проходили, одну стену подняли на бамбуковых шестах, чтобы проветрить помещение, так что все и каждый видели, как мы идем. В доме Ми Чжа стена тоже была открыта. Ее тетка и дядя сидели в главной комнате, скрестив ноги. С одной стороны от них устроилась моя бабушка в своих самых чистых и аккуратных брюках и тунике. С другой стороны по-японски, на пятках, сидела Ми Чжа, изящно сложив руки на коленях. На ней было хлопчатобумажное кимоно с пионами, волосы она зачесала наверх и уложила на японский манер. Лицо у нее было совсем белое, но не от японской пудры, а от чего-то еще. От печали? Или чувства вины? Может, только я одна и заметила, что глаза у нее покраснели, словно она недавно плакала. Все четверо поднялись и низко поклонились гостям. Сан Мун и его отец поклонились в ответ, хоть и не так низко.