- Она не вспомнит ничего, я забрал у нее память о случившемся. Иначе девочка сошла бы с ума или убила себя.

- Спасибо, - уважительно произнес староста, принимая на руки хрупкое тельце девочки в изодранном платье.

- Передай ребенка родителям и вернись ко мне.

- Как прикажешь, Светозарный.

Меня передернуло. Не в первый раз ко мне так обращаются, в чем-то они правы, но...

- Не называй меня так, - я взглянул в усталые глаза ветерана, и он содрогнулся от моего взгляда.

- Вы правы, - склонился он, отводя глаза. - Прошу меня простить.

- Разместите моих людей. Скажите им, что я позже их заберу.

- Как прикажете, - снова склонил голову староста и понес спящую девочку в относительно целую часть селения.

Шум отвлек меня от размышлений. Несколько местных мужиков пытались задержать направлявшегося ко мне рагруна.

- Пропустить! - приказ вновь прозвучал очень громко.

Мужики нехотя отпустили синекожего воина. Он был одет в черные доспехи, как и все его воины. Но доспехи были явно сделаны специально для его расы. Добравшись, наконец, до меня, он стукнул кулаком по груди.

- Воины построены за стеной и готовы исполнить любую твою волю. Приказывай, господин.

- Ожидай.

Это все, что он от меня услышал. Я сидел на все той же скамейке, машинально исцеляя оставшихся легкораненых людей. Глаза рагруна после каждого использования Света становились все шире.

- Господин, позволь спросить?

- Спрашивай, - мне было все равно. Мысли текли лениво. Я пытался разобраться в своих ощущениях. Кажется, мне удалось сдвинуться с мертвой точки. Я кое-что понял насчет Света.

- Как ты, светлый, можешь относиться к темной знати высшего ранга? Я не видел тебя ранее, но твое кольцо настоящее. Мне непонятно.

В моей руке вновь возник духовный клинок, сияющий стихией Света.

- Скажи мне, воин, это меч Света?

- Да, - непонимающе уставился он на духовное оружие. В его глазах появился некий намек на подозрение. Эта раса прекрасно помнила, кем были обладатели духовных клинков.

Моя рука покрылась черной чешуей и обзавелась когтями. Сияние клинка потухло, а лезвие стало источать первородную Тьму.

- А теперь, смертный? Что это за меч, ответь мне?

Рагрун упал на колени, опустив голову под остротой моего клинка, что коснулся его шеи.

- Это меч Тьмы. Прости меня, господин, я посмел усомниться.

- Тот из твоих воинов, кто посмеет повторить твою ошибку, лишится головы. - Я знал, что рагруны способны к ментальному общению. Все подчиненные этого синекожего воина уже знали о произошедшем. Дождавшись испуганного согласия, я развеял меч и поднял взгляд на старосту, внимательно следившего за нашим общением. - Мне стоит повторить урок и для тебя?

- Не нужно, господин.

- Тогда следуй за мной.

Кивнув рагруну и убедившись, что староста так же направился за мной в сторону выхода из деревни, я зашагал быстрее. За стеной выстроились в идеальный квадрат вооруженные воины. Я прошел вдоль рядов, внимательно изучая каждое лицо с замысловатыми татуировками, каждую пару глаз изумительного янтарного оттенка. Рагруны не выдерживали моего тяжелого взгляда, отводили глаза, вздрагивали от одного моего присутствия. Стоит раздобыть зеркало. Быть может, печать вновь ослабла, проявив в моем облике уникальные черты?

- Скажите мне, воины, как вышло, что вы пожелали стать врагами своего Повелителя? Как вышло, что вы решили пойти против того, кто спас вас от позорного рабства и дал в руки меч? - Мой голос звучал спокойно и размерено, но после каждого моего слова рагруны приходили во все больший ужас.

- Господин! - командир встал между мной и очередным своим воином. - У нас и в мыслях не было предать Повелителя! О чем же ты говоришь?

- О том говорю, что вы сейчас поступаете точно так же, как те, кого ваш Повелитель ненавидит больше всего. Эта страна теперь принадлежит ему. Вместе со всеми ее жителями. Все эти люди, - я махнул рукой в сторону полуразрушенного поселения, - подданные Ирзана. Кто же тогда вы, посмевшие поднять на них руку?

Тишина. Я не спешил ее нарушать. Они сейчас думали. К ним приходило понимание. Скажи эти слова кто-то иной, и эти воины осмеяли бы посмевшего встать на пути их мести. Но эти слова сказал я на правах сильнейшего, на правах приближенного к их Повелителю. И этот фактор заставил их понять. Заставил менять свое мнение. А вместе с этими воинами сейчас меняли свое мнение и все рагруны. Они связаны между собой. Медленно воины опускались на колени. Они признали свою вину.

- Поможете восстановить деревню и похоронить убитых. После этого вернетесь к своим командирам, - возражений не последовало. Я перевел взгляд на старосту. - Тебе нужно еще что-то разъяснять?

- Нет, господин, - ветеран уважительно поклонился. Это было признание моего авторитета, а не статуса.

- Тогда распорядись накормить моих рабов и обеспечить мне горячую ванну и сытный обед. Также пусть кто-нибудь позаботится о моих лошадях.

-Ты желаешь видеть своих рабов рядом с собой?

- Нет, разместите их, где хотите. Их общество не приносит мне удовольствия.

Меня поселили в доме старосты, чудом уцелевшем после набега синекожих. Его жена, пышнотелая женщина неопределенного возраста в ярком синем платке, наготовила простых, но очень вкусных блюд. Я ел с большим удовольствием. Никто не смел беспокоить меня во время трапезы. Когда с блюдами было покончено, я стребовал с хозяина зеркало и отправился в отведенную мне комнату, в которой уже дожидалась меня огромная лохань, наполненная горячей водой. Сбросив с себя успевшую запылиться в дороге одежду рядом с заботливо кем-то принесенными седельными сумками, я погрузился в теплую воду и едва не застонал от наслаждения. Кто бы мог подумать, что это так приятно? В смертном теле явно есть свои преимущества. Небольшое зеркало отразило все то же приятное лицо. Никаких изменений, разве что взгляд стал немного острее, а серая радужка приобрела более стальной оттенок. Но все это мелочи. Я провел рукой по подбородку, выжигая Светом появившуюся щетину. Есть и минусы в человеческом теле. Выбравшись из лохани, я обтерся полотенцем, надел чистые вещи, найденные в сумке, а грязные подхватил в охапку и вышел к хозяевам. Попросив хозяйку постирать свою одежду, я поинтересовался, где разместили моих рабов. Нужно было проверить, как они там.

Оказалось, что принцесса со своими телохранителями была устроена в конюшне вместе с их же лошадями и моей химерой. Стоило мне переступить порог, как на меня обрушились жалобы на вонь этого стойла, на грубость этих жалких крестьян, но плохое питание (это при том, что накормили их практически тем же, что и меня, за исключением особо ценных продуктов). Благодушное настроение, в которое я непроизвольно впал после сытного обеда и горячей ванны, мгновенно испарилось. Во мне вновь поднималось глухое раздражение.

- Последний раз предупреждаю тебя, Селина, - с ядовитой издевкой проговорил я, глядя прямо в лицо принцессы. - Еще раз услышу подобные жалобы, и ты лишишься одного из своих спутников. Ты рабыня и место твое в стойле. И будь благодарна за то, что не где-нибудь похуже.

С этими словами я развернулся и покинул конюшню. С этой девчонкой я собирался налаживать отношения? В Бездну! Тем не менее, я понимал, что они больше суток обходятся без сна. Мне сон был практически не нужен, но они люди... Пусть поспят. Я найду, чем занять себя на это время. Заодно отвлекусь от своих нерациональных ощущений от близости к принцессе.

Бездумно бродил я по отстраиваемому селению около часа. Везде слышались стуки молотков, перебранки мужиков (в том числе с рагрунами), окрики женщин на снующих везде пострелят. Детишки постарше носились по селению с мелкими поручениями. Вот одна такая девчушка и натолкнулась на меня, не увидев препятствия за высокой стопкой куда-то переносимых тарелок. Столкновение вышло серьезным, я едва успел подхватить хрупкую посуду из рук ребенка. Сама девочка с громким "ой" шлепнулась на землю.