– Значит, им должен стать ты, Муга.

Полуорк расхохотался, доставая один из бурдюков с водой, чтобы напоить своего коня.

– Скоро ты поймешь, что это невозможно. Иллит, Степь огромна. Собрать в ней все племена и заставить сражаться? Только на то, чтобы посетить каждое, потребуется несколько лет пути!

Муга ненадолго затих, словно прикидывая в голове разные варианты. Идея девушки казалась ему идиллическим бредом, но кое-какой собственный интерес он в этом увидел.

– Ближайшие к Гарадату кланы я собрать смогу, а там посмотрим, как пойдет дальше. Если твой Император не будет возражать против того, что мы сделаем с захваченными светлыми, то орки могут даже немного ему помочь.

– Полагаю, он учел эту возможность. Проклятье, ты мне такой синяк на спине оставил, что даже зелья не спасают. Все равно болит. Эх, сейчас бы Риту с ее массажем.

– Да-а-а, Рита бы сейчас не помешала. Не пришлось бы охотиться.

Иллит посмотрела на полуорка, совершенно растерявшись от такого заявления. Она не нашла, что сказать. Только молча наблюдала, как здоровяк снарядился луком и сноровисто взлетел в седло. Он ведь пошутил? Или нет?

Они отправились не к тому клану, который собирались посетить изначально. Теперь, когда их путь так отклонился от намеченного, ближе находился более крупное орочье племя. Орки живут гораздо дольше людей, так что Мугу там еще должны были помнить. И если раньше полуорк приходил в ужас от одной мысли о встрече с сородичами после векового рабства, сейчас он сам жаждал туда попасть, он стремился туда.

– Запомни несколько основных правил, – произнес полуорк, когда до встречи с орками оставалось меньше дня пути. – Тебя попытаются унизить, едва рассмотрев твое сходство с человеком. Если стерпишь хоть одно оскорбление – получишь отношение, как к животному. Не бойся убить мужчину, но не трогай женщин. Если тебя оскорбит орк – убей его любым способом. Но если женщина – сражайся только сталью. Впрочем, я тебя уже неплохо обучил, так что здесь для тебя проблем не будет. Свою связь с богом Пустоты лучше не скрывай. Наоборот, показывай это при любой возможности. Падшего бога все орки уважают. Некоторые племена даже молятся ему, несмотря на то, что бог числится погибшим. С шаманами не спорь. Даже если он оскорбит тебя – не спорь. С шаманами я разберусь от твоего имени. У меня на это есть право. Насчет еды. Мой народ создает впечатление грубых варваров, но если тебя примут, как гостя, то на стол выставят лучшую пищу. Отказаться – будет оскорблением.

– Ты про человечину? – Иллит начало мутить от одной только мысли о каннибализме. Она, в конце концов, считала себя тоже человеком!

– У тебя не будет выбора, – пожал плечами Муга. – Если хочешь произвести правильное впечатление – придется есть.

– Но я не смогу!

Полуорк ничего не ответил. Она была не маленькой и должна была понимать, на что идет.

«Я помогу» – прозвучал тихий голос Наргота в ее сознании, от чего ей отнюдь не стало легче. Нет уж, она обойдется без его помощи.

Первым показалось огромное стадо, состоящее из коров, лошадей, баранов и каких-то животных, которых Иллит раньше никогда не видела. Пастухи, в сопровождении десятка крупных лохматых псов, с гиканьем примчались к ним, резко осадив лошадей прямо перед самыми мордами коней путников. Они ничего не сказали друг другу. Один из пастухов развернулся и помчался в сторону виднеющихся вдали круглых жилищ орочьего стойбища. Остальные разделились. Часть вернулась к стадам, а трое орков превратились в молчаливый конвой. Муга ехал спокойно, демонстративно не замечая сопровождения.

Перед въездом на территорию стойбища их встречала целая процессия. Впереди нескольких десятков крепких воинов стояли два орка. Один, скорее всего вождь, был в широких кожаных штанах с обнаженным могучим торсом, на котором виднелось множество шрамов от пережитых боев. Рядом с ним был орк значительно ниже ростом, но не ниже статусом. Он носил на себе множество бус, браслетов, перьев и прочей атрибутики. На голове был череп с тонкими ветвистыми рогами. Шаман. В правой руке он держал посох с навершием из какого-то странного прозрачно-серебристого камня.

– Чиумуган. Не думал я тебя увидеть вновь, – произнес вождь, а Иллит активировала артефакт-переводчик, которым ее снабдил ректор Глер перед самым отъездом. – Ветер всякое носит по Степи. Например, что ты встал на колени перед пищей и верной собакой служил целый век.

– Смогли бы люди поставить меня на колени? – оскалился Муга, ничуть не обидевшись на презрительный тон. – Они запечатали меня внутри тела, позволив телу жить без воли сына Степи. Но нельзя вечно удерживать пламя в ладонях. Я смог освободиться.

– Что освободился – вижу. Да только кто просится под нашу крышу? Огненный дух степей, или же ничтожный раб?

– Раб мертв. Его убил мой отец.

– Ты виделся с Чиугиром? – вмешался в разговор до того молчавший шаман.

В ответ Муга спрыгнул с лошади и подошел к невысокому шаману, возвышаясь над ним на целую голову.

– Смотри сам, нэрэ. Мне нечего скрывать.

Иллит, заранее проинструктированная, никак не вмешивалась в происходящее. Она слезла с лошади и с любопытством наблюдала, как шаман сорвал со своего рукава какую-то кость и приложил ее к уху. Другую руку он положил на грудь полуорка. Магия шаманов существовала на совершенно отличных от привычной Иллит магии принципах. Они взаимодействовали с окружающим миром, с духами мест и стихий, остаточной памятью своих предков, ушедших на перерождение. Все это порождало странное и непонятную волшебство.

– Его дух и разум тверды. Это воин, а не раб.

– Тогда я буду счастлив приветствовать тебя в своей юрте, Чиумуган, – произнес вождь. – Если твой отец не отрекся от тебя, значит, ты не утратил своего достоинства. Вижу, ты и угощение с собой привез.

Вождь соизволил обратить внимание на Иллит. Девушка давно ожидала этого. Ее глаза заполнила Тьма, в глубине которой загорелись две пары тлеющих углей-зрачков. Ледяная волна Бездны медленно поползла от нее, расширяясь по диаметру.

– Подавишься.

Девушка старалась прятать свои демонические рожки под прической, но сейчас она вытащила две шпильки, позволив багровой волне волос свободно рассыпаться по спине. На голове стали отчетливо различимы приобретенные по наследству от Наргота рога.

– Это Иллит. Она является эмиссаром бога Пустоты. И моей ученицей. Именно она помогла мне вернуть свою честь. Я обязан ей больше, чем жизнью.

Муга откровенно развлекался, наблюдая ошарашенные выражения орков. Особенно шамана.

– Она… Действительно владеет силой Пустоты, – произнес шаман, видя, как замороженные стебли трав осыпаются невесомой пылью, обращаясь в ничто.

– Неужели вы не ощутили, что у моей ученицы нет запаха людей. Она – не человек.

– Ты принял в ученики эмиссара бога Пустоты? – вождь произнес это с такой детской завистью, что Иллит стоило немалых усилий сохранить серьезное выражение лица.

Для девушки, проведшей последние годы в среде магов, было необычным видеть настолько открытое проявление своих эмоций.

– Это малое, что я мог сделать в благодарность за ее помощь.

– Для меня честь принимать в своей юрте тебя и твою ученицу, Чиумуган. Вы – гости. Позволь мне обо всем позаботиться.

К немалому облегчению Иллит, в этом клане к ней больше никто не придирался. Слова вождя и шамана, а также их уважительного отношения, было вполне достаточно для остальных орков, чтобы прикусить свои языки.

Внутри стойбища было очень… самобытно. Крытые шкурами круглые юрты, с крыш которых поднимались сизые дымки от внутренних очагов, боевитые орчанки, занимавшиеся домашними делами, детвора, которая уже с ранних лет активно приобщалась к тренировкам и разнообразной работе. Орки не умели сдерживать своих эмоций. Если они злились на кого-то – то громко ругались при этом, если радовались – то хохот разносился далеко над Степью. Особенно в этом преуспевали орчанки, чей темперамент напомнил Иллит мексиканские фильмы. Эти женщины, которые не хуже мужчин владели луком, верховой ездой и боем на кинжалах, очень часто могли задать своим мужьям такую трепку, что земля вздрагивала. А уж между собой орочьи девицы могли сцепиться так, что всем миром не развести. Все это сдабривалось лаем вездесущих лохматых собак, помогавших в выпасе скота, блеянием коз, мычанием коров, визгом свиней… Про запахи можно было не говорить, витавшие здесь ароматы вряд ли кто назвал бы приятными.