Приобрел, впрочем, все, что планировал, даже нашли на Ивара бронь – правда, пришлось ее дотачивать в боках. Затем я, Унга и Ивар втроем отправились к оружейнику: надо сбыть оружие, снятое со степняков и вчерашних нападавших. Оружейник долго перебирал то, что ему высыпали из узлов, хмурился, кривился и жаловался, что народ совсем перестал покупать мечи и сабли.

– Ну, кое-что я могу взять, – наконец родил он предложение и назвал нормальную цену, но меня это не устраивало, и я, увеличив его цену на треть, сказал, что за эти деньги отдам ему все.

Тот прямо подпрыгнул от радости, и расстались мы с ним вполне довольные друг другом.

Осталось заглянуть в каретную мастерскую и поинтересоваться в гильдии наемников, есть ли там свободные воины. Мастерскую нашли быстро, и, на нашу удачу, них была карета – какой-то барон пригнал ее в ремонт, после ремонта хотел ее продать. Нашлась и упряжь. Запрягать можно было и двойку, и четверку лошадей. Поторговавшись для приличия, я заплатил и попросил доставить карету в ресторацию. Когда спросили, нужен ли герб, ответил, что путешествующий большой оригинал и предпочитает передвигаться инкогнито.

А вот гильдию наемников искали долго. Она оказалась на противоположной окраине города, и дежуривший в здании старик сказал, что люди тут бывают с утра.

Вернулись в ресторацию как раз к ужину. Ларт уже покормил детей и развлекал их, отвечая на вопросы. Перекусили и мы. После ужина я поделил деньги за оружие, вчерашние на четверых, а за степняков пододвинул Ивару. Но тот наотрез отказался брать деньги и, показывая на себя и детей, все время отодвигал их ко мне.

Я кинул кошель Ларту и сказал, чтобы он добавил его к остальным деньгам. Все разбрелись по своим комнатам, укладывались спать. Вставать снова рано, и опять в дорогу. Дорога выматывала своей монотонностью, пыль, жара, постоянная тряска нагоняли сонливость и смертельную усталость. А стресс от постоянного ожидания того, что на нас нападут, вгонял в еще большую тоску.

В комнате я поиграл с котятами. Они уже переросли кошек моего мира и изображали из себя злых зверей, рыча и делая вид, что нападают на меня. Поваляв их и подразнив, я снова уложил их в корзину, которая становилась им мала – скоро придется покупать новую.

Утром отправил караван к выезду из города, а сам заехал в гильдию. Свободных отрядов не было, а несколько шатающихся личностей не внушали доверия. И я решил отложить поиски до следующего города.

Теперь впереди ехал Ларт, управляя каретой, за каретой шла повозка, управляемая Иваром, а следом четыре лошади, привязанные к повозке, так как после приобретения повозки и кареты у нас появился избыток лошадей. Замыкал процессию я, правда, ехал чуть в стороне, чтобы не глотать пыль и видеть и караван, и то, что происходит впереди и сзади. Из-за спины Ивара иногда появлялись мордашки детворы, но почти сразу же пропадали. Монотонно тянулась дорога – казалось, ей нет конца и края.

Скорей всего, у меня депрессия от разлада с принцессой: досадно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь, пусть оно сейчас перегорит и зарубцуется. И участок дороги какой-то скучный – нет ни сел, ни деревень. Только лес, поле, роща, поле – и так до бесконечности.

Остановились только попоить коней у ручья, да и отправились дальше. В небольшой зачуханный городок въехали рано – до захода солнца было еще часа три-четыре, поселились в единственной небольшой таверне, имеющей только три комнаты. Пришлось спать с котами и детьми, а слуг я отправил на свежий воздух. Перед сном я привязал на веревку лоскут и помахал им перед котами. Ой, что было! Смех и радостные крики детей, наверное, были слышны на весь городок. В комнате была одна кровать, пришлось детей уложить на нее, а самому улечься на пол, предварительно постелив плащ и положив под голову седло.

Разбудил меня стук в дверь. За окном уже серело, и я не стал зажигать свечу, а просто обнажил кинжал и открыл. За дверью стояла Унга.

– Ваше высочество, принцесса заболела, надо пригласить лекаря.

На ночь я снял только рубашку и сапоги, оставшись в штанах. Уже хотел одеваться, как взгляд упал на окно. Кое-как открыв его, я позвал Ларта, уже шатающегося по двору.

– Ларт, найди лекаря, мадам Алексия заболела.

От шума проснулись дети. Я их быстренько умыл и повел завтракать – а что тут такого, я уже воспитывал таких же. На завтрак заказал яичницу, холодное мясо, детям молоко, а себе травяной отвар. К тому моменту, когда мы заканчивали завтрак, появился лекарь, сухонький маленький старичок. Его проводили к больной, и его не было с полчаса. Когда он появился, я поинтересовался у него, как там больная.

Старичок подергал себя за куцую бородку.

– От какого-то сильного потрясения у нее временное мозговое расстройство.

У меня отпала челюсть. Увидев мой ошарашенный взгляд, лекарь поспешил меня успокоить:

– Нет-нет, просто небольшие головные боли, общая слабость и апатия. Ей нужны сон и спокойствие, и я сейчас пришлю успокоительные настои. Так что за пару дней, думаю, мы поднимем на ноги госпожу.

Оставив на Ларта детей и приказав им с Иваром не расслабляться, я сам решил пройтись и посмотреть город. Отчаянное захолустье, пусть и в двух днях пути от столицы, какие-то серые небольшие домишки, грязные захламленные улочки. В центре возле ратуши собралась приличная толпа.

Растолкав Ветерком зрителей, я пробился в первые ряды. Посреди площади стояли три человека в мантиях. Средний поднял руку, призывая к тишине, и когда шум стих, проговорил:

– Королевский судья Даймон де Либр и его помощники Агни де Сибли и Ентор де Паран признали, что у маркизы Ильми де Перьен не было злого умысла, когда она оттолкнула барона Вента де Ваши, что привело к его падению и смерти. Но также судьи не вправе отказать отцу барону Люнгу де Ваши в Божьем суде. И посему маркиза и барон могут вызвать поединщиков, желающих защитить их честь.

С правой стороны от судей вышел довольно крупный мужчина в кольчуге и с мечом на поясе. Шлем он держал на локтевом сгибе левой руки.

– Я свою честь и честь своего сына буду защищать сам, – прорычал он и обвел толпу мрачным взглядом.

А вот слева выступила хорошенькая девушка лет двадцати, бледная, но с гордо поднятой головой. Видно было, что она ужасно боится, но отступать не намерена. Один из помощников судьи покричал в толпу:

– Того, кто желает защитить честь маркизы де Перьен, прошу выйти!

Толпа молчала. По шепоткам и раздающимся кое-где голосам было ясно, что все очень сочувствуют маркизе и жалеют ее, но вот поединщика не было. Голос помощника судьи раздался во второй раз, так он должен был вызывать три раза. Если никто не выйдет, то меч придется брать в руки самой маркизе. Конечно, никто не будет сражаться с женщиной, и ей просто присудят виру за смерть. И очень немаленькую.

И снова никто не вышел. В глазах барона светилось торжество. Я соскочил с Ветерка.

– Ну-ка, пропустите меня! – расталкивая руками стоящих впереди, потребовал я.

Все расступились, пропуская меня вперед.

– Я буду защищать честь маркизы, – оказавшись перед судьями, сказал я.

В потухшем вроде бы взгляде девушки вспыхнула надежда, а с противоположной стороны раздалось рычание.

– Представьтесь, – потребовал судья.

– Алекс эль Зорга.

Только я это произнес, как по толпе из конца в конец, пошел шум: «Кентиец, кентиец…» А мой противник не выдержал и прорычал:

– Кентийский ублюдок, я настрогаю из тебя лоскутов!

– Господа, – проговорил судья, – завтра в это же время состоится Божий суд.

– Нет, – не дав договорить судье, проорал барон, – сейчас и только сейчас! Я не собираюсь ждать еще сутки, чтобы отомстить за смерть моего сына.

Судьи растерялись – так было не принято, всегда давалось какое-то время, мало ли, может, враги примирятся. Но я успокоил судей, заявив, что не против удовлетворить желание барона. Городские стражники, присутствующие тут же, принялись отодвигать толпу, расчищая место для поединка.