А потом были эти истории, Я никогда не слышала ничего подобного, это просто волшебство какое-то! Я видела слезы Унги – а ведь она уже многое повидала и даже служила в наемницах, поэтому ее и взяли в служанки, вернее, даже не в служанки, а в охранницы.

Баронесса – та вообще рыдала и, мне кажется, получала от этого удовольствие, а я позволяла себе тихонько плакать, чтобы никто ничего не слышал, в том убежище, что он называл палаткой.

А эти смешные котята, которых он не бросил умирать от голода в лесу, а тащит с собой и нянчится с ними, как будто он их мамаша…

В степи ночью я решила проверить, что это было со мной в первый день, когда он ко мне прикоснулся, и сама ухватила его за руку, словно боялась потерять равновесие. То, что произошло дальше, словами описать трудно: в голове стало пусто, внизу живота вдруг стало горячо, и ноги стали не просто ватные – они меня не держали, и все тело била какая-то внутренняя дрожь.

Даже выпив кружку отвара, я еще держала его руку, боясь, что если отпущу, то упаду. Кое-как справившись с собой, я наконец оторвалась от него, хотя все тело кричало: «Что ты делаешь, не смей, мне же хорошо и никогда так хорошо еще не было!» Пробормотав спасибо, я отошла, вернее, отползла – ноги абсолютно не слушались и все порывались вернуться к нему.

А сейчас он, может быть, лежит где-то в том лесу мертвый, и больше никогда я его не увижу, и меня уже никогда не будет бить дрожь и ноги не станут ватными. И я снова размазывала слезы и сопли по щекам, нисколько этого не стеснялась…

А потом мне пришла мысль, что дети наши будут похожи на него: такие же красивые и смелые, а мальчишки будут большими и сильными… Додумать я не смогла, потому что заснула.

* * *

Разбудил меня шум и смех. Я открыл глаза и увидел, как между деревьев идет Ивар, ведя в поводу Ветерка, нагруженного какими-то свертками и кулями, за ним Лесик тоже что-то тащил в руках, а уж последними шли Ясмина и Ирма. Только последняя шла пустая, остальные все что-то тащили.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Ясмина, бросая на землю то, что несла в руках – это была одежда степняков: халаты, штаны и что-то еще, отсюда было не разобрать.

– Жить буду, – улыбнулся я.

А Лесик, подлетев, начал рассказывать, как они ходили за добычей и как он совсем не боялся мертвых. Ну, может, только совсем чуть-чуть. Подошел Ивар и вывалил передо мной кучу сабель, ножей и кинжалов, потом полез за пазуху, достал кожаный кошель и бросил мне на колени. Кое-как хватило сил поднять кошель, и я, отрицательно покрутив головой, бросил его обратно к ногам Ивара.

– Я же вчера сказал: это все ваше! – И спросил: – Ясмина, ты не посчитала, сколько их там было мертвых?

– Три полные руки людей и две руки лошадей, – ответила та и тут же спросила: – Почему твои воины бросили тебя? Или они подумали, что ты мертв? Но и тогда они не должны были бросать.

Она смотрела на меня, ожидая ответа. Я хоть и был ошарашен, но нашел в себе силы улыбнуться.

– Я был один, у меня не было воинов.

Ясмина смотрела на меня расширенными глазами с каким-то суеверным ужасом. Да мне и самому было не по себе. «Спасибо тебе, Алекс, – про себя произнес я, и где-то в самой глубине сознания мелькнуло: – Мы с тобой теперь одно целое».

– Скажи, Ясмина, а есть поблизости какое-нибудь село или город?

– Есть, как не быть, и село рядом и городок… А зачем это вам?

– Подожди, – не стал я отвечать на вопрос. – А есть в городке постоялый двор?

– Есть совсем маленький, но есть.

– Как до него далеко? – снова задал вопрос.

– Всего полдня пути, – ответила Ясмина. Я задумался, как лучше поступить, все-таки, наверное, выехать надо еще до восхода, чтобы утром быть в городе.

Ясмина не уходила, словно знала, что разговор еще не окончен.

– Скажи, ты верхом можешь ездить?

– Ну конечно, кто в селе не может!

– Тогда поступим так: ты еще до восхода солнца выезжаешь в сторону городка, там на постоялом дворе ищешь парня – его зовут Ларт, – пусть он купит телегу и коня, привычного к упряжи. Ты оставишь там Ветерка, а сама вернешься на телеге сюда.

– Если я поеду верхом, то зачем так рано? Тут неполные десять верст, когда я говорила «полдня», то имела в виду пеший переход.

– Это даже лучше. Но давай ты выедешь пораньше, просто Ларт может выехать в дорогу рано, и тогда все будет чуть сложней.

– А если он меня не послушает?

– Куда он денется – скажешь, граф Алекс приказал, и все.

Вот тут ее и Ивара проняло: она просто замерла, а Ивар бухнулся на колени. Лесик тоже что-то стал соображать и тоже опустился на колени.

– Эээ, ребята, мы так не договаривались! Чинопочитание вещь хорошая, но не в этом случае. Ивар, встань! Это приказ. А вы идите сюда, – поманил я Лесика и Ирму.

Малышка вообще ничего не поняла и только удивленно смотрела на взрослых. Когда дети подошли, я приобнял их и сказал:

– Запомните, малыши: вы можете поклониться глубоко, если уважаете человека, или не очень, если человек плох или вас вынудили сделать поклон не по своей воле. Но вы никогда не должны становиться на колени, никогда! Вы меня поняли?

Те послушно закивали головами.

А потом Ясмина рассказывала, как напали на село, как им удалось выжить. Ивар вообще был в лесу, собирал хворост и знать не знал, что в селе беда. Вернулся под вечер, а села-то и нет, оно уже догорало. Ясмина в город ходила – у дочки ребенок захворал, вот она и отправилась за настоем, а когда пришла, нет ни села, ни дочки… Кого в полон угнали, а кто и на подворье мертвый лежит… А детей их мать выпихнула из дома да сказала бежать в лес огородами и ждать, когда она за ними придет. Они нашлись случайно, на третий день, голодные, холодные и заплаканные.

– Вот, соорудили землянку и живем, распахали немного огорода, зиму, если не помрем, то проживем.

Рано, еще по темноте, я отправлял в город Ясмину.

– Пока темно, не гони, посветлеет – можно и рысью.

Я подошел к Ветерку.

– А ты слушайся, просто больше некого послать, а сам пока не могу.

Ветерок всхрапывал и мотал головой, будто понимал, что ему говорят.

– Всё, легкой дороги!

И Ясмина отправилась, а я, кряхтя и охая, как старый дед, поплелся в землянку.

* * *

Ларт паковал вещи. Так или иначе надо ехать, в этом городке ни карету, ни охрану нанять невозможно, просто потому, что уж очень он мал и ничего тут нет – это даже не город, а поселок солеваров. Рядом с поселком находилось соленое озеро, из воды которого и выпаривало соль местное население.

Тут в дверь конюшни влетел парнишка, сын хозяина таверны.

– Господин, вас там спрашивают!

Сердце дало сбой и замерло, а потом заколотилось как сумасшедшее: неужели принц вернулся?! Принцем, и никак иначе, называл Ларт господина Алекса про себя. Но во дворе стояла какая-то женщина и держала в поводу Ветерка.

– Вы Ларт, доверенное лицо господина графа? – спросила она.

Он даже растерялся – ведь он просто, слуга кентийского принца, какое же он доверенное лицо? Но все же ответил утвердительно.

– Господин граф приказал вам срочно купить повозку и хорошую тягловую лошадь, я должна оставить Ветерка вам, а сама вернуться на повозке.

– А я? – спросил растерянный Ларт.

– О вас он ничего не говорил. Скорей всего, вы должны ждать его здесь.

– Я сейчас, погодите минутку!

И Ларт кинулся в здание постоялого двора. Взлетев на второй этаж, он перевел дух и постучался в комнату принцессы. За дверью послышались шаги.

– Кто там? – спросила принцесса.

– Госпожа, это я, Ларт! Мне надо взять немного денег из нашей сумки.

– Подождите немного, – произнесла принцесса, и шаги удалились.

Но вскоре дверь распахнулась, и Ларта впустили в комнату. У принцессы были опухшие веки и нос, а также красные глаза.

– Вы такой же неугомонный, как и бывший ваш хозяин. Зачем вам деньги? – сказала она, а потом махнула рукой и произнесла: – Делайте что хотите!