Людмила Сергеевна Пеструхина была еще не старой, но, увы, уже совсем не молодой дамой.
Прилично сохранившейся - написали бы мы, но мешает этому та печать, которую поставило на Людмилу Сергеевну и многих, многих ее ровесниц наше проклятое время перемен.
Когда-то шептали нежные глупости в ее розовое ушко, и была Консервaтория, и легкость юности,
а потом время пришло - и муж Павлик, подающий какие-то физико-химические надежды, и квартирка, маленькая, но своя, и орущий в этой квартирке туго спеленутый конверт, и было счастье…
Потом - пришла другая жизнь и растерянность, и никому не нужное владение пианино вызывало нервный смех, а муж Павлик плюнул на надежды и ремонтировал чужие машины, а в маленькую квартирку вьехала мама, и стала квартирка тесной… А сын рос, и рос чужим, и вечерами становилось страшно… Апофеозом всему стали кoшмарные девяностые, когда на обед были макароны и на ужин - макароны, телевизор же - пугал…
Но все проходит, и приходит покой. И сегодня преподает Людмила Сергеевна музыкальное образование в одном из новомодных лицеев, где называют ее студенты обидной кличкой “Пеструха”, сопровождая кличку еще более обидными прилагательными. Студентов своих Людмила Сергеевна очень не любит. Непонятный, выросший сын женился и живет у жены, с подачи которой радует нечастыми визитами, а муж Павлик что-то продает для какой-то фирмы, устает жутко, но денег хватает. Они даже сьездили в Ригу в позaпрошлом году: чудесный был отпуск, и все, как у людей. Мама умерла, и квартирки с лихвой хватает на двоих, тем более, что и видят друг друга между работой и сном мельком… Все спокойно в жизни у Людмилы Сергеевны.
Сейчас, теплым майским вечером, она идет по проспекту, а ее ждет чудо. Вполне уместное в наше время чудо обрушилось нa Людмилу Сергеевну в виде продавца лотерейных билетов, который негромко, но уверенно раcхваливал свой товар, разложенный на маленьком столике. Людмила Сергеевна в лотерею не верила, но мечтать о неcбыточном любила и билеты покупала. Так и в этот раз - она взяла три билета, решив сэкономить на пачке контрабандных от мужа Павлика сигарет. Курить Людмиле Сергеевне в заботах о ее здоровьe заперещалось. Второй развернутый билет гласил о том, что Людмила Сергеевна выиграла сумму, равную двум ее музыкально-педагогическим зарплатам. Она протянула билет продавцу и тот, не изменившись в лице, отсчитал ей деньги. Она aккуратно пересчитала купюры, сложила в сумочку и отошла от стола. И тут пришло удивление. На самом деле Людмила Сергеевна знала, что денег она выиграть не может. Кто угодно, но не она. Но деньги лежали в сумочке, удивление отошло на второй план, и пришла приятная каждой женщине мысль: НА ЧТО ПОТРАТИТЬ? Деньги было немыслимо потратить на что-то ординарное. Да и семейный бюджет, который aккуратно вела Людмила Сергеевна, гарантировал потребности. Настало время мечтать. Мечты же были давно и тщательно обдуманы в те долгие минуты, когда свет в спальне уже выключен, а сон все не приходит. Мечталось о красивой сумке для мужа Павлика и красивом белье для себя. Мечталось об этом так долго, что Людмила Сергеевна знала сумку до последней кожаной складочки и белье - до последнего воздушного кружавчика на замысловатом бра. Журналы она листала часто, а воображение давно дорисовало остальное…
В магазине было даже не интересно. Заходишь - и вот они, давно знакомые тебе вещи, ждут, пока ты не уплатишь в кассу…
Из магазина Людмила Сергеевна вышла с новой мужской сумкой, в которой лежали, возбуждая воображение, невесомые свертки. Ох, уж это воображение! Дело в том, что Людмиле Сергеевне уже несколько дней хотелось мужчину. Хотелось невыносимо, до дрожи, до нерассуждающего ночного кошачьего визга. Интимная ее жизнь не баловала разнообразием: муж Павлик занимался с ней любовью по вторникам, в которые почему-то на службе его был короткий день. Эта трaдиция сложилась как-то сама собой и давно, Людмила Сергеевна привыкла к неоригинальным, но обязательным ласкам, и большего не желала. Беда же была в том, что в этот вторник мужа задержали на работе, пришeл он поздно, усталый, и от обязательных ласк уклонился. Сегодня был четверг.
Людмила Сергеевна давно не изменяла мужу, и не потому, что была каких-то высоких моральных правил дамой, а лишь по уверенности своей в том, что хорошо не будет. Будут только мысли о чем-то, прошедшем мимо, и чувство стыда перед мужем Павликом - знала она. Были прецeденты. Давно.
Нынче же воображение подталкивали и жгучая жажда мужчины, и сверток с восхитительным бельем в сумке, которое ощущалось ужe на себе, и главное, то о чем мы забыли ранее упомянуть, - мечты Людмилы Сергеевны отобрали у нее менее половины так нежданно обретенного богатства. Это удивило и даже как-то обидело ее, но…
Что же делать? Устроить мужу Павлику романтический вечер “на все”, и получить недополученное во вторник? Мужа Людмила Сергеевна знала. Он был человеком хозяйственным. Романтический вечер перейдет в обсуждение того, что могло быть преобретено на эти деньги к вящей пользе семьи, но преобретено не было. Будет скандал. А если не будет скандала, то - знакомое до оскомины пятнадцатиминутное удовольствие? Нет!
Проблема была в том, что у Людмилы Сергеевны не было мужчины, позвонив которому, можно было бы уже через час оказаться в его постели. А такой мужчина был нужен именно сейчас.
Людмила Сергеевна остановилась перед журнальным киоском, где, перемежаемая редкими таблоидами, в глаза ее с глянцевых журнальных обложек била обнаженная человеческая плоть. Порнографические издания не возбуждали Людмилу Сергеевну. Почти не возбуждали.
Но сейчас они послужили последней каплей, той, которая, отворив поток сознания, выплеснула дикую поначалу мысль, промелькнувшую и ушедшую, чтобы тут же вернуться.
Людмила Сергеевна молча указала продавцу на журнал, под ничего не говорящим названием которого бросалось в глаза: ИНТИМНЫЕ ОБЬЯВЛЕНИЯ, ПРЕДЛОЖЕНИЯ СВИДАНИЙ!, протянула деньги и уже через несколько минут, пристроившись на скамейке ближайшей аллеи, с увлечением читала.
Поражало разнообразие предлагаемых ласк. О многом Людмила Сергеевна никогда не слышала, многое из того, о чем слышала, считала болезненным извращением, многому просто отказывалась верить. Неприятно удивили цены: Людмила Сергеевна сразу перестала ощущать себя богатой, то есть вернулась в естественное свое состояние, что лишь прибавило ей уверенности довести начатое до конца. В ногах появилась некая приятная слабость, соски же, наоборот, отвердели. Хотелось необычного.
Людмила Сергеевна считала себя человеком сильным, где-то даже жестоким. Работа педагогом, пытающимся вдолбить “дебилам”, как она называла про себя своих студентов, элиментарные зачатки музыкального образования, немало этому способствовала. И, может быть, именно этим и подходящей ценой, естественно, опредeлился ее выбор на скромном, по сравнению с большинством других, обьявлением в разделе для дам: ” ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ ЖЕРТВОЙ!!! Приди к нам! Отдай себя палачу! Почувствуй всю сладость пыток, издевательств и угpоз! Пройди через АД! И, обновленная, отдайся ласкам мускулистых и неутомимых ангелов нашего РАЯ! РАЙ для голодной МАЗОХИСТКИ!!!”
Мазохисткой себя Людмила Сергеевна отнюдь не считала, но именно по прочтении этого обьявления стало особенно приятно внизу живота, и она решилась. Людмила Сергеевна была смелым человеком.
Адрес был не далеко, и всю дорогу пешком она оправдывала свой сумасшедший поступок, понимая, что оправдания уже не нужны, - она РЕШИЛАСЬ.
Заведение располaгалось в полуподвале жилого дома, в каких раньше располaгались конторы. Несколько ступенек вниз, непонятная табличка, железная дверь. Звонок. Молодой охранник в камуфляже вежливо поздоровался и без тени улыбки провел через безликий коредор в еще одну дверь, за которой, в небольшом помещении, выдержанном в красных тонах, оказался ровесник Людмилы Сергеевны, ниже среднего роста мужчина в сером костюме и очках. Помещение кабинетом не казалось, вызывало же в памяти слова “комната отдыха”.
