– Давайте избежим проблем, связанных с дальнейшей дорогой. Этот холм расположен на половине пути между двумя городами, и если я вижу Осаку и море, значит, вы можете взглянуть на Кио (то есть столицу, или Киото).

– Отличная мысль! – заметил лягушонок из Осаки.

Они оба поднялись на задние лапки и даже встали на цыпочки – тельце к тельцу, шея к шее, стараясь смотреть поверх голов друг друга, пуча глаза и пристально глядя туда, где, по их предположениям, находилось то место, которое каждый из них хотел увидеть. Всем известно, что глаза у лягушки оказываются в передней части головы, когда она садится, и в задней, когда она встает. Ну точно компас на подвесе.

Они долго вглядывались вдаль, пока, наконец, не устали кончики лапок – и лягушки не опустились на четыре конечности.

– Хочу заявить, – сказал старый yaze (яазе – «папаша»), – что Осака выглядит точь-в-точь как Киото. А что касается «великого океана», о котором толковали глупые девицы, то я не вижу ничего, если они, конечно, не имели в виду ту тоненькую полоску реки, похожую на Йодо [главная река префектуры Осака. – Прим. переводчика]. Не верю я ни в какой «великий океан»!

– А я, со своей стороны, – заявил «львенок», – считаю дальнейшее путешествие большой глупостью, поскольку Киото и Осака похожи, как зернышки риса. – И затем он пробормотал себе под нос: – Старый Тотцу-сан, мой отец, со всей своей философией – просто дурак.

На сем они поздравили друг друга со счастливым завершением трудной экспедиции, которую представляли в мыслях долгим путешествием, полным трудностей и опасностей. Обменявшись многочисленными комплиментами, они расстались и, перейдя опять на лягушачьи прыжки, поспешили снова преодолеть свои полпути: один – к своему колодцу, а другой – к пруду. Каждый из них рассказал о том, что оба города совершенно одинаковы, и это наглядно доказывает глупость тех, кого называют людьми. А что до старого джентльмена из лотосового пруда, так он был так рад возвращению «львенка», что больше никогда не пытался разобраться в философских проблемах. И до наших дней лягушка в колодце не знает никакого «великого океана» и не верит в его существование. И до сих пор лягушата не становятся никем, кроме как лягушками. Все же это напрасный труд – учить земноводных философии, поскольку это то же самое, что «плескать воду в лягушачью физиономию». Однако из черной грязи проклевываются великолепные белые лотосы; небесно-чистые, они раскрывают свои лепестки – без единого пятнышка – и подставляют их улыбающимся небесам, будучи символом жизни и возрождения.

Среди холмов Этидзен, откуда видно заснеженную гору под названием Хакусан, жил-был крестьянин по имени Бимбо. Он был очень бедным, но бережливым и трудолюбивым человеком. Он любил детей, хотя и не имел своих собственных. Ему сильно хотелось усыновить ребенка и дать ему свое имя, о чем он частенько говорил со своей немолодой женой. Но, будучи ужасно бедными, они оба понимали, что было бы лучше не брать детей до тех пор, пока они не улучшат свое положение и не расширят свой земельный надел. Несмотря на бедность, Бимбо владел землей в маленьком овражке, на которой сам и работал. Крохотный ручеек, берущий начало в горах, расположенных выше, сочился сквозь валуны и спускался в овражек, чтобы там присоединиться к речке в находящейся ниже большой долине. В течение многих лет Бимбо усердно трудился, стараясь сделать каменные террасы пригодными для земледелия: он брал плодородный грунт со склонов горы, но чаще всего они с женой приносили его в корзинах из нижней долины на собственных спинах. Эта тяжелая работа длилась многие годы, и в итоге образовался маленький клочок земли, на котором можно было выращивать рис. Крохотный ручеек доставлял туда необходимую воду: ведь рис – ежедневная пища для работников и крестьян – может расти только в мягкой почве, покрытой водой. Крохотный ручеек, прыгающий через скалы и поющий свою песенку в долине, тихо струился по каменным террасам, преодолевая дюжину спусков, прежде чем достигал полей внизу.

Однако, прилагая множество усилий в течение долгих лет и каждый день приступая к работе с первым карканьем ворона и заканчивая ее, когда появляются звезды на небе, Бимбо и его жена владели всего лишь тремя танами (³/4 акра) земли в горах. Иногда за все лето здесь не выпадало и капли дождя. Тогда ручеек пересыхал, и урожай погибал. Казалось, напрасно они гнули свои спины и вытирали пот с морщинистых лбов. Бимбо трудился не покладая рук, а налоги иногда были больше, чем половина его урожая. Много раз он, качая головой, вспоминал печальную для крестьянина поговорку: «Не жди от нового поля богатого урожая». А еще была и другая мудрость: «Человеческий век – пятьдесят лет».

Однажды солнечным днем после долгой засухи, когда молодые побеги риса, только проклюнувшись, уже начали желтеть, вдруг собрались тучи, а вскоре на землю полился благодатный дождь, засверкала молния, и по холмам прокатилось эхо грома. Но Бимбо, державший в руках мотыгу, был так рад видеть дождь и ощущать прохладные и свежие капли на лице, что продолжал работать, стараясь устроить на своей террасе небольшую запруду.

Вскоре совсем близко уже бушевала настоящая буря, и он решил, что нужно поискать укрытия, чтобы гром не настиг и не убил его. Бимбо, как и все его соседи, часто слышал истории о Райдзине – боге громовых ударов, который живет на небесах и выезжает в шторм покататься. Иногда он убивает людей, бросая на них с облаков какое-нибудь ужасное существо вроде волосатой кошки с железными когтями.

И вот как только Бимбо закинул мотыгу на плечо и собрался идти, его ослепила страшная вспышка молнии. За ней тут же последовал оглушающий удар, и что-то будто упало прямо перед ним. Он закрыл глаза руками, но понял, что с ним ничего не случилось, и потому начал бормотать молитвы Будде, благодаря его за спасение. Он убрал руки от лица и посмотрел вниз, на свои ноги.

Там лежал маленький мальчик – розовенький и теплый; он бодро агукал, не обращая ни малейшего внимания на дождь. Глаза крестьянина широко открылись от счастья и удивления; и, не веря в такую удачу, он аккуратно взял малыша на руки и понес его домой, к своей старухе жене.

– А это подарок от Райдзина, – сказал Бимбо. – Мы будем растить малыша как собственного сына и назовем его Рай-таро (первенец, дарованный громом).

Мальчик подрос и стал очень прилежным и любящим ребенком. Он был таким добрым к приемным родителям и таким послушным, будто родился в их доме. Ему не нравилось играть с другими детьми, он все дни проводил в поле с отцом, разговаривая с ручейком и глядя на небо и облака. Даже когда в деревню приходили бродячие актеры и играли «Дай Кагура» (эта комедия и богов заставляет смеяться) и «Корейского льва», а все мальчишки и девчонки, няньки и женщины веселились, дитя грома оставался в поле или взбирался на высокие скалы, чтобы посмотреть на летающих птиц и текущие далеко внизу воды реки.

В семью крестьянина пришел большой достаток, и он ничего не жалел для ребенка, которого сбросили ему с облаков. Интересно, но теперь над полем Бимбо часто шел дождь, в то время как больше его нигде не было. Бимбо разбогател и стал зваться Канемочи. Он верил, что мальчик Райтаро умел заклинать облака – и те изливались дождем для него.

Миновали года и Рейтаро стал высоким и красивым парнем – уже почти мужчиной в свои восемнадцать лет. Старый крестьянин и его добрая жена устроили праздник в день рождения приемного сына. Они ели, пили и говорили о буре, во время которой родился Рейтаро.

Наконец молодой человек торжественно объявил:

– Мои дорогие родители, я очень благодарен вам за вашу доброту, но сейчас я должен попрощаться с вами. Я надеюсь, что счастье никогда не оставит вас.

И в ту же минуту человеческие черты его лица исчезли, растворились в воздухе, и старики увидели крошечного белого дракона, который недолго покружил над ними и улетел. Супруги вышли из дома, чтобы увидеть, как он, становясь все больше и больше, взмывает над холмами, где собрались белые облака, которые в этот летний день приняли очертания башен и замков из серебра. К одному из замков и летел дракон, который, пока они наблюдали за ним, невероятно увеличился в размерах и затем пропал из вида.