«Я вижу на косогоре грациозно возвышающийся воздушный храм, обитель Аполлона; у ног божества видна руина, живописный вид которой украшает холм. Эти капители, этот фронтон опрокинутый. представляют не трудом добытый беспорядок нагромождения роскошных обломков, набросанных художником. Ночью под ударами грозы эти мраморы были яростно разбросаны, и случайность создала более, нежели самый утонченный вкус: настал день, - каждый восхищался этим романтичным видом, этим изящным разгромом, и, даже говорят, что Аполлон одобрил это».

Бронзовый Аполлон позднее был перенесен в Сильвию, где он стал в центре двенадцати дорожек. А в колоннаду поставили копию, отлитую из чугуна.

В таком виде дошла до наших дней колоннада Аполлона.

Вольер и павильон Трех граций находятся в непосредственной близости ко дворцу и входят в единый ансамбль придворцовой части парка.

На берегу небольшого квадратного пруда, окаймленного плакучими ивами, со статуей Афродиты Калли-пити в центре, стоит Вольер - птичник, одно из очаровательнейших произведений Камерона. Боком к главной аллее расположена немного вросшая в землю колонная галерея с небольшими павильонами в центре и на крыльях. Все это предназначалось для маленьких оранжерей с птичками, для которых между колоннами была натянута сетка.

Наружная архитектура Вольера очень скромна. Дорические на две трети каннелированные колонны, плоские розетки во фризе и небольшие орнаменты в тягах - вот все украшение фасада. Внутри средняя часть павильона уютно обставлена диванами. По углам в простенках - зеркала. В одном из боковых кабинетов - урны, статуи, вазы, коллекция мелких вещей, привезенных с античных раскопок.

В 1784 году под руководством Бренна живописцы Рудольф и Иванов завершили роспись Вольера.

Так павильон простоял до конца XVIII века, постепенно ветшая. Мебель его тоже пришла в ветхость. Античную коллекцию перенесли во дворец, и к 1818 году Вольер постепенно превратился в цветочную беседку, о которой вспоминает Сен-Мор. «В одном из павильонов - группа цветов; наяда орошает их; в чистом зеркале отражены их краски; будуар фонарем, где гвоздика и роза сливают свои сладостные запахи.

В другом - античные надгробия и урны, где резец искусства увековечил слезы.

Меланхолические думы наполняют душу пришедшего; вот верный образ нашей жизни, - этот контраст говорит его сердцу, что радость и печаль так близки».

В наши дни от этой жемчужины Павловска осталась только колонная галерея. Повернутая на юго-запад, она вся просвечена солнцем и слилась с зеленью парка.

С другой стороны Большого дворца стоит, связанная с ним балюстрадой, на краю садика стройная сквозная ионическая колоннада - павильон Трех граций. В тимпанах двух фронтонов павильона - скульп-

Тучные барельефы: в сторону дворца - Аполлон с лирой в окружении атрибутов искусств, в сторону дороги - Минерва, опирающаяся на щит, на котором помещены мальтийский крест и инициалы Павла и его жены.

По примеру римских садов, столбы балюстрады украшены бюстами римских цезарей. Колондада была построена в 1800 году. Тогда же была поставлена скульптурная группа Трискорни - Три грации, - вырубленная из цельного куска мрамора.

Обочина дороги, на которой поставлена колоннада, заставила мастера соорудить высокий цоколь. Он облицован грубой пудожской плитой, уходящей в землю с архивольтом арии.

Контраст легкой ионической колоннады с нарочито утяжеленными формами цоколя напоминает композицию камероновой галереи в Пушкине. Как и в Пушкинском дворце, Камерон в Павловске строил свои замечательные произведения под непосредственным впечатлением античных мотивов.

Храм дружбы, колоннада Аполлона, Вольер и павильон Трех граций - наиболее крупные из произведений Камерона в парковой архитектуре Павловска.

В 1787 году между архитектором Кваренги и декоратором Гонзага началась длительная переписка. Кваренги хотел пригласить для законченного строительством придворного Эрмитажного театра этого великого живописца. Но Гонзага приехал в Россию только в 1791 году. С 1792 года он работал театральным декоратором в Эрмитажном и Большом театрах, а также очень много в пригородах: Павловске, Гатчине, Петергофе и Царском Селе.

Мастер перспективы Гонзага поразил петербургскую публику силой своего исключительного таланта и огромной работоспособностью.

Ветеран русской сцены, актер Сандунов в письме из Петербурга графу Шереметьеву так сообщает об успехах Гонзага в Петербурге. «Недавно к театру нашему в службу принят славный декоратор Гонзага, который своим чрезвычайным искусством удивил, весь город, и первый раз написанные им декорации принудили публику забыть об играемом на тот раз спектакле, заставя всех восхищаться его кистью и разумом, ибо сколь он силен в оптике и колерах, столько же велик и в композиции».

В садово-парковом искусстве Гонзага был крупнейшим мастером свободной композиции, и именно ему Павловский парк обязан теми красивыми пейзажами, которые, несмотря на 150-летнюю давность, поражают своей живописностью.

Трудно сказать, когда именно Камерон отходит от проектировки Павловского парка и где граница его работ, ибо Гонзага уже в 1792 году совместно с ним занимается Павловском. Об этом говорят рисунки и планы, сохранявшиеся до войны в дворцовой библиотеке и в отделе рисунков Государственного Эрмитажа.

Таким образом, оба мастера первоначально были авторами планировки парка. Возможно, что Камерон и Гонзага поделили между собой работу: один вел разбивку зеленых насаждений, другой согласованно с ним проектировал и строил парковые павильоны. Последним был завершен планировкой один из живописнейших уголков парка - район Трех берез.

Гонзага великолепно владел средствами, которые ему давала сама природа: богатой палитрой зелеми, воздушной перспективой, солнцем и тенью, водой, холмами и долинами. Он создал парковую декорацию, проникнутую тишиной и лирикой русской природы.

Из кустов и деревьев, перемежающихся с открытыми полянами, создаются красивые кулисы, которые имеют бесконечные дали русских просторов и небеса с тихо плывущими облаками. Или же в пейзаж вписывается павильон.

Простые стены павильона и белые колонны, спокойный силуэт на фоне неба завершают очень продуманную и в то же время естественную композицию.

В трактате «Музыка глаз» Гонзага так пишет о принципах планировки парка. «При построении своего плана мудрый садовник проектирует последовательность различных сцен, художественно выполненных, сообразно качеству проектируемого и расположению его участка». И этот мастер, уроженец красочного юга, хорошо понял и глубоко полюбил северную русскую природу.

На круглой поляне Гонзага ставит несколько белых берез. От поляны расходятся восемь дорог. Мимо пашен, полей и лугов они уходят в сумрак леса далеко за границы Павловска, открывая широкие перспективы на горизонт.

Гонзага умер в 1831 году. Но до самой смерти он занимался Павловским парком: то устраивал очередную декорацию к придворным торжествам, как, например, к возвращению русских войк из европейского похода 1814 года, то проектировал целые новые куски обширных павловских угодий.

Таким образом, к концу первой четверти XIX века Павловский парк получил тот декоративный и архитектурно-планировочный облик, благодаря которому он вошел в историю мирового садово-паркового искусства. Этим мы обязаны не только Камерону и его продолжателю Гонзага, но и тем зодчим, которые вместе с ними создавали новые парковые сооружения, в связи с расширением парка и изменениями, происшедшими в его планировке.

После смерти мужа Мария Федоровна объявила архитектурный конкурс на проект памятника императору Павлу.

В конкурсе приняли участие ряд архитекторов, в том числе Захаров, Воронихин и Томон. В 1806 году каменных дел мастер Висконти приступил к строительству мавзолея по проекту архитектора Тома де Томона. В 1808 году постройка была закончена, но открытие памятника состоялось только в 1810 году.

В зарослях заповедного густого леса, невдалеке от глубокого оврага, куда ведет извилистая тропинка, стоит четырехколонный храм - мавзолей «Супругу-Благодетелю».